Россию часто обвиняют в использовании мигрантского кризиса в качестве оружия для дестабилизации Европы. Например, недавно об этом заявил главнокомандующий вооруженных сил НАТО в Европе. Это утверждение довольно спорное. Но совершенно точно следует выяснить, что же на самом деле думает Россия и какие цели она преследует, глядя, как Европа борется с многочисленными кризисами.Чтобы понять, о чем думает президент Владимир Путин, стоит почитать работы министра иностранных дел России Сергея Лаврова. Он ясно выразил это в длинной статье в московском издании «Россия в глобальной политике», переведенной на английский язык. Россия хочет, по меньшей мере, фундаментальные перемены: формальное, основанное на договоре, заявление о политической и военной архитектуре Европы. Пока Россия не добьется своего, стабильности на континенте не будет. Ключевое предложение в этой статье: «На протяжении, по крайней мере, двух с лишним столетий любые попытки объединить Европу без России и против нее неизменно оканчивались трагедиями».
Лавров — не свободный мыслитель, способный действовать независимо от своего босса Путина. Он — технократ, он занимает пост министра иностранных дел дольше всех в постсоветской России (назначен в 2004 году). Он играет на дипломатическом инструменте, настроенном президентом. Хотя, как говорят западные чиновники, Лавров возмутился внезапным решением Путина аннексировать Крым в 2014 году, которое полностью выбило основания из-под российских заявлений о необходимости соблюдать международное право, он продолжал полностью поддерживать официальную линию. Неслучайно статья Лаврова была опубликована именно тогда, когда Россия играла по высоким ставкам в Сирии, а европейцы отчаянно искали способ урегулировать мигрантский кризис.
Сказать, что Россия превратила мигрантский кризис в оружие, значит предположить, что Путин полностью контролирует ситуацию, но это не так. Не Россия устроила этот кризис. Но она воспользовалась ситуацией, усугубившей слабость и раскол Европы. И кризис укрепил крайне правые европейские движения, которые поддерживает Россия.
Командующий НАТО прав в том, что Россия с помощью своего протеже Башара Асада обострила кризис беженцев. Российские бомбардировки, особенно в районе Алеппо, толкнули тысячи новых семей к бегству в сторону турецкой границы. Но не стоит забывать, что общество заговорило об этом кризисе не в 2015 году, а 3 октября 2013 года, когда в районе итальянского острова Лампедуза утонули несколько сотен человек. Это произошло задолго до российской военной интервенции в Сирии.
Тем не менее, любопытно смотреть, как Сергей Лавров обращается к истории, чтобы доказать свое утверждение о невозможности обеспечить стабильность Европы без сотрудничества с Россией. Он напоминает о Екатерине Великой (ее канцлер однажды с гордостью сказал, что ни одна пушка в Европе не выстрелит без разрешения России), о Наполеоновских войнах и Крымской войне 1853-1856 годов. Он представляет искаженную, параноидальную версию истории, согласно которой, западно-европейские страны на протяжении веков стремились унизить Россию и превратить ее в жертву.
Сергей Лавров, похоже, сравнивает Владимира Путина с Петром Великим, который «с опорой на жесткие меры внутри страны, на решительную и успешную внешнюю политику… за два с небольшим десятилетия сумел выдвинуть Россию в разряд ведущих государств Европы». Он повторяет мантру Москвы о том, что Россия не потерпела поражения в «холодной войне», а причиной распада СССР называет «неблагоприятное стечение обстоятельств». Он пишет, что расширение ЕС и НАТО производилось не из-за стремления малых европейских государств освободиться от подчинения, а в рамках смены руководства. В результате эти страны «не способны принимать сколь-либо значимые решения без отмашки из Вашингтона и Брюсселя». В этой дикой смеси европейские институты приравниваются к советскому тоталитаризму.
Но главное утверждение в статье Сергея Лаврова сводится к следующему: после 1991 года «совершенно логичным было бы создание новых основ европейской безопасности», и пора сделать это сейчас, если будут преодолены «системные проблемы» в отношениях между Россией и Западом. Это предложение российской стороны не новое, но Москва стремится внести его в европейские дебаты. В прошлом месяце об этом совершенно ясно сказал премьер-министр России Дмитрий Медведев, выступая на Мюнхенской конференции по безопасности. Российский премьер попал в заголовки благодаря словам о новой холодной войне или «третьей мировой встряске», но его прямое требование перестроить архитектуры евро-атлантической безопасности было не менее значительным.
Этот год, бесспорно, представляет собой беспрецедентную возможность для России постараться добиться своих целей. Кризис с беженцами угрожает ключевым институтам ЕС, референдум угрожает будущему отношений Великобритании с Евросоюзом, германо-французский альянс переживает тяжелые времена, Ангела Меркель ослабла политически, Украина нестабильна, по континенту распространяются популистские движения, на Балканах нарастает новая напряженность, а США заняты предвыборной кампанией, построенной вокруг изоляционизма.
Без сомнения, Россия не так сильна, как хочет думать. Ее экономика переживает спад, а санкции причиняют ей ущерб. Но Сергей Лавров описал долгую игру, сидя в своем кабинете в небоскребе, выстроенном в сталинском стиле.
Многие обсуждают политику президента Путина в Сирии. Многие пришли к выводу, что Россия смогла представить себя в качестве сверхдержавы, равной США, а то и сумевшей переиграть ее. И у этого есть причина. Повторно разжигая российско-американское противостояние, напоминающее «холодную войну» или как минимум претендуя на это, Путин рассчитывает, что главные плоды его усилий будут достигнуты в Европе, а не на Ближнем Востоке. Именно в Европе лежат исторические помыслы России. Возможно, следующей борьбой за судьбу континента станет реагирование на эту реальность.
