Странам коллективного Запада во главе с США для установления статуса лидера ускользающего однополярного мира необходимо юридическое переформатирование Совбеза, и с такого рода предложениями постоянно выступают разные лидеры западной коалиции.
Последним по времени на этой ниве отметился президент Турции Реджеп Эрдоган. Его предложение обусловливается и поддерживается тезисом о том, что только перекройка состава Совбеза – расширение его до 20 постоянных членов и ограничение права вето — способна прекратить войну в Сирии, которую де ведет «кровавый диктатор» Асад. Другой аргумент относительно репрезентативности определенных регионов земного шара и этноконфессионального фактора звучит следующим образом:
«Эту систему нужно реформировать. Подумайте только: пять постоянных и десять непостоянных членов СБ ООН. Они будут выполнять обязанности еще два года. В СБ ООН входят Россия, Великобритания, Франция, США, Китай. Там нет представителей Африки. Они тоже должны быть представлены в этой структуре. Нет и представителей Южной Америки. С религиозной точки зрения в этой пятерке нет ни одной мусульманской страны, нет и представителей буддистов».
С одной стороны, предложение Эрдогана преследует чисто турецкие цели – повлиять на ход конфликта в Сирии через снижение роли России в ООН. Понять Анкару можно – твердая позиция России и присоединившегося к нам Китая не позволила отдать Сирию на растерзание западной коалиции и, в частности, Турции. Сопротивление сирийской армии, помощь иранских военных советников и отрядов шиитского ополчения, а также операция ВКС России сорвали планы аравийских монархий по переформатированию сирийского государства, и не позволили Эрдогану в полной мере начать реализацию своих нео-османистских амбиций. Все это не может не нервировать турецкое руководство, которое переоценило свои силы в противостоянии с Россией. Турция, конечно, крупное и крепкое региональное государство, член НАТО, но сопоставимыми с Россией ресурсами не сравнится — мы в разных весовых категориях. Длительное же увязание Турции в Северной Сирии с перспективой получить у себя на территории полномасштабную курдскую партизанскую войну заставляет Анкару делать нервные широковещательные заявления о реформировании Совбеза. С такого отчаяния задумаешься об изменении структуры вселенной, а не только ООН.
С другой стороны, вполне очевидно, что инициатива Анкары преследует и американские цели – это не первая и не последняя попытка лидеров различных зависимых от Запада стран поставить под сомнение право вето, прежде всего России.
Эрдоган выступает в этой связи как очередной глашатай планов США по переформатированию Совета Безопасности путем удаления из него влиятельных стран, не согласных с его действиями на мировой арене.
По сути, «вброс» Эрдогана призван продолжить политику прощупывания позиции России и отчасти Китая на предмет возможности Запада «додавить» нас в конечном счете. Показательно и забавно то, что с похожими предложениями о реформах ООН выступил недавно и президент Украины Петр Порошенко. На прошлогодней юбилейной сессии Генассамблеи он заявил, что «необходимо ограничить право постоянных членов Совета Безопасности ООН на применение права «вето» в тех случаях, когда речь идет о массовых убийствах людей. Ведь даже с моральной точки зрения, применение права «вето» в таких случаях — это лицензия на убийство».
Особый цинизм такого заявления заключается в том, что именно подконтрольные Порошенко украинские войска в Донбассе были задействованы в массовых обстрелах мирного населения неподконтрольных Киеву регионов, а расследования действительно имевших место на Украине массовых убийств типа одесской трагедии 2 мая 2014 года старательно саботируются или откладываются на неопределенный срок. Трогательная солидарность Киева и Анкары в стремлении уменьшить роль России в ООН, а в идеале — исключить ее из Совета безопасности, смешна и в то же время понятна: обе страны являются сейчас чуть ли не прямыми марионетками Вашингтона.
Однако существуют и нормальные предложения по реформе СБ ООН, цель которых – ввести в состав Совбеза на постоянной основе новые государства, которые окрепли и существенно расширили свой военный, экономический и геополитический потенциал после Второй мировой войны. В разных вариациях речь идет о таких бесспорно крупных мировых экономиках, как Индия, Бразилия, Япония, ЮАР, Германия. В принципе, это логично и понятно, но требует спокойного осмысления и тщательной проработки, поскольку любое изменение принципов ООН – это фактически корректировка баланса сил, установленного в 1945 году.
У каждой из перечисленных стран, претендующих на включение в пул великих держав, имеется сложнейший комплекс запутанных взаимоотношений как между собой, так и с представителями постоянной «пятерки» в Совбезе. Вряд ли членство Японии понравится Китаю, у которого с этой страной давняя и далеко не безоблачная история взаимных претензий и обид. Аналогично обстоит дело и с Индией – помимо проблем с Китаем, с которым существует ряд давних пограничных конфликтов, есть конфликтные вопросы с Пакистаном и Саудовской Аравией.
Если говорить о странах исламского мира, то исходя их объективных экономических параметров в Совбезе заслуживает место Саудовская Аравия. Однако в таком случае придется иметь дело с довольно непредсказуемым фундаменталистским режимом, к тому же сильно зависимым от своих американских кураторов. В свою очередь Эрдоган, говоря об исламском представительстве в СБ ООН, конечно же, подразумевает Турцию. Вот только ни ее скромные заслуги в построении ялтинской системы мироустройства, ни нынешняя, откровенно дестабилизирующая политика в отношении своих соседей по региону Ближнего Востока, ни внутренние проблемы не позволяют считать Турцию достойной нахождения среди великих держав.
Эрдогану бы свою страну удержать от развала и хаоса маячащей на горизонте полномасштабной гражданской войны с курдами, а не замахиваться на реформирование такого глобального института как Совбез.
Если же говорить о позиции России относительно реформы ООН, то в целом мы не против аккуратных изменений правил функционирования ООН и даже готовы рассматривать потенциальное расширение списка постоянных членов. Однако, не заявляя об этом открыто, Москва отстаивает интересы не-западных стран, так как их включение в СБ ООН может уравновесить смещенный ныне баланс в сторону Запада. Несмотря на опасения некоторых экспертов, принятие в состав Совбеза ООН Индии или Бразилии для России каких-то существенных угроз не представляло бы. Ни с одной из этих стран никаких геополитических или военных разногласий у нас нет, при этом Индия и Бразилия играют существенную стабилизирующую роль в своих регионах и так же, как и мы, выступают за многополярный мир без диктата Запада и навязывания им своей политико-экономической и ценностной модели. Характерно, что США не высказывают особенный энтузиазм по поводу возможного включения ни Бразилии, ни Индии.
В то же время Россия последовательно выступала и выступает против какого бы то ни было ограничения права «вето» как основополагающего принципа международной системы. Учитывая то, как умело Запад манипулирует правами человека и обвинениями в преступлениях «кровавых режимов», нежелание России ограничивать вето, объяснима.
Также Россия выступает против решения глобальных вопросов через большинство при голосовании на сессиях Генассамблеи ООН, поскольку Соединенные Штаты и Запад в целом обладают целым сонмом клиентских государств, вассалов и союзников, что превращает саму процедуру такого голосования в банальное выкручивание рук Вашингтоном дипломатам из малых и уязвимых стран. Одобрение большинства — особенно в сложных глобальных вопросах — не всегда означает истинность выносимого в итоге решения.
Итак, реформа СБ ООН, объективно назревшая в силу значительных международных изменений последних лет, является полем противостояния Запада и России, которые стремятся использовать возможные изменения в своих целях.
Если США стремятся использовать ООН как способ легитимации однополярного мирового порядка, размыв второй «полюс» в сонме рядовых стран, Россия и Китай, наоборот, пытаются на основе сохраненной в рамках СБ ООН двуполярной системы создать и закрепить многополярную.
Организация Объединенных Наций и Совет Безопасности требуют постепенных и крайне продуманных реформ. ООН сейчас является единственным механизмом, способным в глобальном масштабе служить площадкой для диалога и поиска компромисса. Потерять такой механизм, сломать всю архитектуру послевоенного мироустройства в угоду каким-то полубезумным мечтам ближневосточных «наполеонов» будет дорого стоить всему миру и в конечном счете аукнется большими бедами самому Западу, затеявшему всю эту дискуссию.
Илья Ухов
