История войн еще не знала примеров такой бессмысленной жажды убийства, какая свойственна фашистским людоедам. Даже диким ордам Тамерлана, прославившимся свирепостью, далеко до исступленного озверения гитлеровских палачей.
Особенно велика звериная ненависть фашистов к пленным красноармейцам. Жизнь издавна установила незыблемый закон войны: раненый противник неприкосновенен, а мертвый заслуживает уважения. Фашизм цинично отверг эти установления: раненый противник заслуживает пыток, мертвый — позора, а здоровый, пусть он трижды обезоружен, — и пыток, и позора. Таковы правила фашистских мерзавцев. Сейчас уже не приходится говорить об отдельных случаях зверств. В руки советского командования попали документы, указывающие на то, что пытки и умерщвление пленных красноармейцев— это система в фашистских войсках, установленная официальными приказами.
Распоряжение по тылу 16-й немецкой армии обязывает с ранеными пленными обращаться так же, как и со здоровыми. Один из последних приказов главной германской квартиры, уведомляя армии о скорой присылке инструкций относительно содержания пленных, рекомендует пока что питать их на основе «самодеятельности». Хочет есть — пусть сам и достает пищу. Вот что значит гитлеровский приказ «с ранеными пленными обращаться так же, как и со здоровыми». Но сидя за колючей проволокой, само собой разумеется, ничего нельзя достать.
Из глубокого немецкого тыла вышло пятеро красноармейцев, сражавшихся 52 дня бок о бок с партизанами. Вот что они рассказывают.
На шоссе, под проливными дождями, целую неделю валялись раненые красноармейцы, попавшие в плен. Немцы бросили их на произвол судьбы, не лечат, кормят раз в день пареной свеклой, за которой посылают самих же раненых.
В лагере пленным выдают на день стакан ржи (в зерне) и стакан воды. Хочешь — вари кашу, но ее варить негде и не в чем. Хочешь — жуй зерно сырым.
Смертность среди пленных, с которых давно уже сняты шинели и сапоги, необычайно велика. Трупы умерших от истощения лагерь обязан убирать своими силами.
Партизан С.Сивцов, вышедший из села Покровское, свидетельствует, что издевательства над пленными красноармейцами делаются день ото дня ужаснее. Однажды немцы, узнав, что пленный — танкист из части, которая нанесла им большие потери, щипцами оторвали пленному половые органы.
Приходя в деревни, немцы ищут, нет ли красноармейцев среди колхозников. Поиски просты. Срывается с головы шапка, и если голова коротко обстрижена — красноармеец, если прическа — командир. По этому признаку десятки и сотни гражданских людей приговариваются к расстрелу, как переодетые красноармейцы.
В городке Порхов в числе пленных красноармейцев оказалось несколько местных уроженцев. Родные обратились с просьбой позволить им кормить своих. Комендант выдал родственникам трупы. «Это будет дешевле», — сказал он.
Дьявольская изощренность фашистских изуверов не знает границ. Содрав с пленного шинель и сапоги, его иногда отпускают, а на другой день расстреливают как партизана, ибо переодетый военнослужащий — партизан; человек, появляющийся ночью на улице или на дороге, — тоже партизан.
Трудно писать обо всем этом.
Страшен будет конец этих тварей, ошибочно выглядящих людьми!

П.Павленко.