— Что побудило вас взяться за эту тему — западная русофобия?

— Дело в том, что у меня есть два повода, объясняющих, почему я взялся за эту работу. Первый — это личная, семейная причина. В 1994 году мы с женой удочерили русскую девочку, которая сейчас стала взрослой девушкой — ей 25 лет. Зовут ее Оксана. Она из Владимирской области. Так получилось, что после этого удочерения у меня появился интерес и желание как можно больше узнать о России и познакомиться с этой огромной страной. В 1990-х в связи с этим удочерением можно было получить российское гражданство, что я и сделал: мы с женой — граждане России и граждане Швейцарии. Таким образом, Россия вошла в жизнь и в историю нашей семьи. Да, я гражданин России, но также официально я житель Женевы и налоги плачу в Швейцарии.

Вторая причина, почему я взялся за эту работу, — это уже профессиональный интерес. Мои поездки по России дали мне возможность узнать, какова эта страна в реальности. Я понял, насколько огромна разница между тем, что подается в западной прессе о России, и тем, что я сам лично вижу. Я просто не мог смириться с такой ситуацией и потому решил поразмышлять о причинах
Это — причины. А конкретным поводом для этой работы стали события на Украине 2014 года, когда я стал свидетелем того, как западная пресса систематически поддерживала только одну сторону, выражала только одну точку зрения — того правительства, которое пришло к власти в Киеве. И я решил разобраться, почему произошло именно так.

Очень важно понять, что я не собирался давать ответ на вопрос: кто виноват в этой истории украинских событий? Я интересовался другим — почему западные СМИ преподносят эту историю вот в таком, своем, ключе? Что лежало в основе такого обостренно-негативного отношения к России?

— Расскажите немного о главных идеях и содержании этой вашей новой книги.

— Я обратился к истории и пришел к выводу, что всё это, вся эта русофобия, можно считать, началась еще во времена Карла Великого, который 1200 лет назад создал Западную империю и заложил основы того, из чего вышел Великий религиозный раскол в 1054 году. Да, Карл создал свою империю вопреки сложившейся ситуации, когда центр цивилизованного мира в то время находился в Византии.

И что меня поразило — я понял, что в школе мне рассказывали о тех временах совершенно по-иному, исторически неправильно. Всегда мне говорили, что раскольники были из Восточной церкви, которая и откололась от единой христианской. Но теперь я знаю, что всё произошло с точностью до наоборот — откололась-то западная католическая церковь от всеобщей, универсальной церкви. А Восточная церковь осталась православной — ортодоксальной. Ортодоксы — это Восточная церковь.

Так вот, чтобы снять с себя вину за этот раскол, западные богословы, теологи того времени начали кампанию по интеллектуальной обработке и обоснованию той идеи, как переложить вину за раскол на Восточную церковь. И уже тогда они начали использовать аргументы, которые вновь и вновь возвращаются в рамках этого противостояния Запада с Россией. В то время, в Средние века, они уже начали говорить о греческом мире, т.е. о Византии, как о «территории деспотизма, варварства», для того, чтобы снять с себя ответственность за раскол.

И когда пал Константинополь, когда прекратила существование Византия, против которой вся эта идеологическая кампания и была направлена, когда Россия заняла место Византии, как Третий Рим, автоматически все эти предрассудки, вся эта ложь, сконцентрированная на дискредитации эллинского, греческого мира, — она автоматически была перенесена на Россию.

Интересно посмотреть записки западных путешественников по России тех времен, начиная с XV века, они фактически описывают Россию в тех же терминах, которыми до этого описывали Византию. Эти измышления, эта критика заметно усилились после реформ Петра I и Екатерины Великой, когда Россия приобрела большой вес на европейском политическом театре. И это всё логически привело к тому, что к концу XVIII века сформировалась теория русофобии.

Она зародилась во Франции при Людовике XV и была использована через небольшой промежуток времени Наполеоном, потому что эта теория русофобии обосновывала вражду к России, которая стояла тогда на пути экспансионистской политики Франции. Ради этого появилось полностью сфабрикованное «завещание Петра I». Эта фальшивка использовалась Наполеоном в качестве аргумента в его «русской кампании».

Я бы сравнил это с ситуацией наших дней, когда американцы выдумали для достижения своих целей ложь о том, что у Саддама Хусейна есть якобы оружие массового уничтожения. Русофобия существовала во Франции как основная политическая идеология вплоть до конца XIX века, когда Франция, проиграв франко-прусскую войну, осознала, что ее главный противник теперь не Россия, а Германия. Тогда Франция поменяла свою политику и стала союзником России.

А в Англии русофобия появилась примерно в 1815 году, когда Великобритания в союзе с Россией смогла победить Наполеона. Общий противник был повержен, и тут же Англия сделала разворот на 180 градусов — Россия была превращена ею из союзника во врага. Тогда и стала расти русофобия в Англии. А начиная с 1820-х годов Лондон уже использовал антирусскую идеологию для того, чтобы обелить свои собственные экспансионистские намерения и действия как в Средиземном море, так и далее — в Египте, в Индии и в Китае.

Что касается Германии, то ситуация там в этом плане изменилась в конце XIX века, когда сформировалась Германская империя. Так получилось, что у этой империи нет колоний, и взять их негде — Англия и Франция, Испания и Португалия опередили. И тогда, так как колонии уже поделены без нее, в Германии появилось политическое течение о «жизненном пространстве на Востоке», то есть имеются в виду современные Украина и Россия. В Первой мировой войне эта тенденция потерпела провал, не достигла своих целей, однако позже Гитлер использовал именно ту же самую идеологию.

Не случайно, что именно немецкие «историки» были у истоков того, что именуется ревизионизмом, то есть желанием преуменьшить вклад СССР в победу над гитлеровской Германией, и при этом они стали совершенно непропорционально возвышать вклад США и Англии в разгром Германии.

И четвертый тип русофобии — это американская русофобия. У нее есть точная дата рождения — 1945 год. Как только совместными усилиями с Советским Союзом, ценой миллионов жизней советских граждан, была достигнута победа над Гитлером, произошло то же, что и в 1815 году, после победы над Наполеоном. То есть США также развернулись на 180 градусов, и вчерашний союзник — СССР — был превращен в главного соперника. Так началась холодная война.

Причем американцы стали использовать абсолютно такие же аргументы, как и англичане в 1815 году. США говорили, что «ведут борьбу с коммунизмом, с деспотизмом, с тиранией, с экспансионизмом», то есть формулировки практически не отличались от позиции англичан в начале XIX века, кроме, естественно, коммунизма. Но эта «борьба с коммунизмом» оказалась совершенно надуманной, ведь когда Советского Союза не стало, конфронтация США и Запада с Россией не закончилась.

Повторилась та же история, что и в XIX веке, — для достижения собственной цели, для продвижения собственных интересов, для осуществления своих экспансионистских намерений на Западе постоянно говорят об «угрозе», которая якобы исходит из России. И Россию демонизируют сегодня для того, чтобы, например, разместить ракеты НАТО в Польше. А используют совершенно те же слова и аргументы, что и Наполеон 200 лет назад.

— Как-то на одной из международных конференций я разговорился с журналистом из Дании. Дело было в середине 1990-х годов. Он рассказывал, почему Европа боится: «Посмотри на карту. Какая огромная Россия и какая маленькая Дания. Мы всегда боялись вас. И сейчас боимся вашей агрессии». Вы всегда чувствуете такие настроения в Европе?

— Это очень интересное замечание. Действительно, стоит только посмотреть на карту и увидеть, что Россия доминирует своей территорией по отношению ко всей Европе. Да, у европейцев при взгляде на карту возникает ощущение тревоги и обеспокоенности, потому что «такое огромное не может быть не чем иным, как угрозой». Причем европейская картография использует такой прием как сознательное изображение России даже большего размера, чем она есть на самом деле, — это помогает продвигать русофобскую идеологию. Эта огромность очень удобна для европейских карикатуристов, которые издавна рисуют Россию как гигантского медведя, который нависает над маленькой по отношению к нему Европой.

— Недавно прочитал в материале французского автора такое выражение: «Европа — это полуостров Евразии». Как бы вы это прокомментировали?

— У Европы сегодня есть некое чувство фрустрации. Она привыкла за века доминировать над миром — в период двух, даже двух с половиной столетий Европа была колониальной, доминирующей силой. Сегодня ситуация совсем иная, и Европа чувствует себя некомфортно. Ей непривычно быть на таких ролях. Отсюда и эти тревожные настроения. С одной стороны, европейское эго находится в такой неприятной для него ситуации. С другой стороны, Европейский союз достиг границ, лимитов своего развития и проявились внутренние проблемы самого Евросоюза, а потому это очень удобная ситуация, когда на Россию можно свалить все проблемы: он якобы, этот огромный сосед, и виноват.