— Мама умерла, бабушки тоже. Они оставили три сберкнижки, — говорит Татьяна. — Смотрите, эту сберкнижку завели в 1971 году. И сразу бабушка положила на нее деньги — 7 тыс. рублей. Огромная по тем временам сумма. Насколько я помню, за них точно можно было купить хорошую машину типа «Волги», наверное. А к 1990-му бабушке и вовсе удалось накопить 11, 8 тыс. рублей. У второй бабушки было две сберегательные книжки — 8,4 тыс. рублей на одной и 9,15 тыс. на другой. Еще одна была у родителей.

— На что копили?

— Мои бабушки копили детям и внукам. Вот последняя наша семейная сберкнижка — она была оформлена на мое имя в 1990-м. Бабушки и родители насобирали для меня 1500 рублей. И эти деньги я должна была получить в день наступления совершеннолетия. Были те, кто собирал на машину, кто-то — на бытовую технику, кооперативный взнос для детей и многое другое. Да и в целом привычка была такая — откладывать. Помните рекламу «Храните деньги в сберегательных кассах»? Так вот она тоже очень сильно повлияла.

Татьяна говорит, что, несмотря на приличную зарплату у папы, жили они очень скромно.

— Папа был старшим мастером службы энергетика сталелитейного цеха МТЗ. Получал 220 рублей. Для сравнения: мама работала инженером в НИИ, у нее зарплата была 80 рублей. Отличные деньги по тем временам. Но не скажу, что мы жили шикарно. Все равно все приходилось доставать и добывать: квартиры выделялись по очереди. Были очереди на покупку машины, бытовой техники — в недвижимость, авто и другие вещи вкладываться было сложно. Так что деньги в основном и хранились на книжке. И поэтому моим родителям удалось скопить еще 1000 рублей.

В общей сложности на всех сберегательных книжках у родственников Татьяны к моменту развала СССР насобиралось примерно 30 тыс. советских рублей. Минчанка говорит, что это аналогично стоимости большой минской квартиры в ценах того времени.
— Один из счетов бабушка закрыла в 1999 году, и тогда банк выплатил 29,7 млн рублей со всеми пересчетами, — показывает старый чек девушка. — Это было около $125, если считать по официальному курсу в 243 тысячи рублей.

Но еще около 22 тыс. советских рублей так и остались лежать на счетах.
— Когда я стала взрослее, то вплотную занялась этим вопросом, — говорит девушка. — Девять лет назад решила проверить, что же с этими деньгами. Сходила в банк и посмотрела состояние счета. Насколько помню, денег на тот момент хватало ровно на «Сникерс». Я тогда решила, что глупо снимать их, чтобы купить сладости, и оставила до лучших времен.

Мы подходим к головному офису «Беларусбанка» на проспекте Дзержинского. Именно этот банк отвечает за вклады после развала СССР

Берем талончик электронной очереди и направляемся к кассиру.

— Вполне возможно, что ваши счета закрыты или там нулевой баланс, — говорит кассир. — А вот про счета ваших родственников без генеральной доверенности мы ничего рассказать не можем.

— Но их уже нет в живых — как мне быть? — спрашивает Татьяна.
— Тогда нужны нотариально заверенные документы о том, что вы наследница, — отвечает кассир. — Вы вступали в наследство?
— Ой, я не занималась этим, — разочарованно протягивает Татьяна.

— Ну, тогда мы ничего не можем сказать по другим счетам, — кассир отодвигает сберкнижки родителей и двух бабушек. В итоге она находит четыре счета на фамилию Татьяны. Один оказывается нужным.
— После деноминации на вашем счету осталось ровно 4,9 копейки, — объясняет работница банка и приглашает нас в кассу. Здесь Татьяне выдают монетку в 5 копеек. И это все. Получить что-то по счетам мамы и бабушек не удается.

— Каким образом мои 1500 рублей превратились в 5 копеек, я так и не поняла, — удивляется Татьяна. — Там столько было этих перерасчетов, что я уже и не запомнила

— Ну вот куда потратить сейчас эти «огромные» деньги? — смеется Татьяна. — Я бензина больше сожгла на дорогу, чем получила. Наверное, зря я тогда «Сникерс» не купила. Другого я, если честно, и не ждала. Но все равно грустно. Мои бабушки могли бы положить эти деньги в банк и к старости быть обеспеченными людьми, как, собственно, и мама с папой. Или вложились бы в недвижимость. В общем, это наглядный пример того, как обесценился труд моих бабушек и родителей. Они годами работали, ужимались, чтобы я в итоге смогла получить только вот эту легкую монетку… Разве после этого можно удивляться, почему я не делаю вклады в белорусских рублях?

В Беларуси осталось 5 млн советских счетов

Татьяна со своими сберкнижками не одна такая. До деноминации в Беларуси было 11 млн неподвижных счетов, оставшихся с советского времени. Средний остаток по каждому из них составлял 138 рублей, писал «Банковский вестник» в 2010 году. То есть примерная сумма остатков на то время была как минимум 1,5 млрд рублей.
— После деноминации те счета, на которых оставалось меньше 0,49 копейки, были закрыты. Всего их было 6 млн, — сообщили Onliner.by в «Беларусбанке».

В итоге на сегодня в стране осталось 5 млн советских счетов на сумму как минимум 75 тыс. новых рублей (750 млн старыми деньгами). Так вот что происходило с советскими вкладами до недавнего времени?
Напомним, после распада СССР Беларусь признала все советские вклады своих жителей как внутренний государственный долг. Сумма тогда была внушительная — 16,4 млрд советских рублей. Все расходы по обслуживанию этого долга должны были лечь на государство. Тогда же начали разрабатывать механизм возврата денег. И вроде бы в стране даже звучала идея создать фонд по выплате тех самых вкладов.
Между тем в 1995 году Конституционный суд Республики Беларусь официально признал: причина обесценивания советских вкладов — инфляция. Решение было окончательным и обжалованию не подлежало.

При этом правительство пыталось как-то компенсировать советские вклады:
В марте 1991 года президент СССР принял указ «О компенсации населению потерь от обесценения сбережений в связи с единовременным повышением розничных цен». Тогда остатки по вкладам повысили на 40%.
В апреле 1992 года уже Совет министров своим постановлением скорректировал сумму остатков, не превышающих 10 тыс. рублей, на индекс потребительских цен — 19,3%.
В 1993 году Верховный Совет Беларуси принял решение об увеличении остатков вкладов: остатки на сумму до 1000 рублей увеличили в 5 раз, а свыше этой суммы — на 4000 рублей.
Еще через год Совет министров принял решение разово увеличить остатки в 10 раз.
В 1996 году произошло увеличение в 1000 раз, но для ветеранов. Правда, деноминация 2000 года снова все «съела».
Последний указ по поводу компенсации вкладов времен СССР действовал до 2007 года. Тогда остатки вкладов просто умножались на величину инфляции. По данным Нацбанка, суммы были мизерные. Действие указа так и не продлили. И вот уже девять лет суммы по остаткам не пересматривались.

В 2010 году тема компенсации депозитов советских времен поднялась снова. По предварительным данным, сумма компенсации оценивалась в $2 млрд. Но решение так и не было принято.
— В настоящее время в бюджете страны отсутствуют необходимые для данных целей средства. В этой связи законодательные акты о компенсации вкладов в последнее время не принимались, — сообщается на официальном сайте Национального банка.

Есть ли шанс, что белорусы все же получат компенсацию?
— Сами разговоры на эту тему абсолютно популистские, — считает старший аналитик «Альпари» Вадим Иосуб. — Если говорить о компенсации, возникает вопрос: откуда? Окей, давайте поможем советским вкладчикам и после дикой инфляции напечатаем деньги. Что будет? Еще бо́льшая инфляция. Потом снова напечатаем деньги, дальше опять инфляция. И будет нескончаемый поток инфляций и девальваций.

Также непонятно, как компенсировать, на какую величину. Тем более что договор с советским банком не предусматривал никакой компенсации. А ведь кроме вкладов обесценились и сами активы. И у самих банков источников для компенсации нет.
Нужно понимать, что процессы девальвации и инфляции — это объективные процессы. И никто от этого не застрахован. Это аналогично тому, что человек шел-шел — и потерял деньги. Было бы, конечно, очень социально выплатить ему их. Может быть, он всю жизнь их копил, может, ему для детей нужно. Но кто будет компенсировать ему эти деньги? Кто компенсирует потери тем, у кого они в чулках хранились? На эту тему можно было бы рассуждать, если бы у нас был дикий профицит бюджета и мы не знали бы, куда его деть. Но сейчас никаких лишних денег нет. И это объективно.