Быстрицкая рыдала от обиды

- Герасимов был режиссёр-психолог, причём тонкий. Знал, как актёра задеть, пробудить, расшевелить, кому взбучку устроить, а с кем по душам поговорить. Сергей Аполлинарьевич не останавливался, пока не добивался результата. Когда в «Тихом Доне» снимали сватовство моей Натальи, у Даниила Ивановича Ильченко, игравшего Пантелея, никак не получалось хромать так, как хотел Герасимов. Поэтому снимали аж 19 дублей, пока актёр не захромал по-настоящему... Ещё была сложная сцена, когда Степан бьёт Аксинью. Она выбегает из дома, удирает от него, он её лупит на ходу... Элина Быстрицкая, игравшая Аксинью, забилась под телегу. Следующий кадр: она выглядывает и смотрит на драку Степана и братьев Мелеховых. Лина должна была сыграть нечто «я в шоке», как теперь модно говорить. И вот Быстрицкая высовывает личико, а потрясения-то на нём нет! И Герасимов, невзирая на многочисленное окружение и всю съёмочную группу, такой ей выдал «раздолбай»! Так на неё понёс... Он никогда не позволял себе мата, но у него находились вполне цензурные слова, которые ранили сильнее, чем отборная брань... Лина разрыдалась-разревелась из-за оскорблений этих... Герасимов и Рапопорт подождали, пока она наплачется, а дальше режиссёр говорит оператору: «Давай, Володя, теперь можно снимать». И тут Лина высовывает своё личико, всё зарёванное, смотрит на них... Этот кадр и вошёл в фильм. Быстрицкая Герасимова потом целовала и благодарила. С Линой мы только на экране ненавидели друг друга, а в жизни у нас сложились замечательные отношения...

Мне надо было приготовить очень эмоциональную, тяжёлую сцену проклятия моего мужа Григория Мелехова. Я тогда жила у тёти. Моя двоюродная сестра Эллочка решила себе волосы высветлить. И вдруг среди ночи толкает меня: «Ужас, я лысая». Идём в ванную, а на полу пряди валяются - пережгла корни... Мы её лысину намазали касторовым маслом... На следующий день сестра говорит: «А давай и тебя подсветлим». Я сдуру соглашаюсь: «Давай». Одна только мысль: Герасимов что скажет? Нас держали в институте в чёрном теле: губы накрасить - боже сохрани, завивку-перманент сделать - да вы что! Но мы с сестрой покрасили мне волосы в тон «Грецкий орех». На всякий случай повязала косыночку и пришла к Герасимову на репетицию. Наталья, как пишет Шолохов, упала лицом на сухую неласковую землю и, прижимаясь к ней грудью, рыдала. У меня слёзы брызнули, я срывающимся голосом прокричала проклятия и упала на стол. Лежу счастливая: всё получилось. А вокруг тишина гробовая. Поднимаю голову - платок упал с головы. Герасимов говорит: «Все свободны. А ты останься». И вот тут он мне выдал... А я от обиды - я-то считала, что меня надо похвалить за эту сцену! - как взорвалась, как начала кричать: «Ну и не надо, не нужны мне ваш ВГИК и ваша Москва, и ваш Шолохов, и ваш «Тихий Дон», и ваша Наталья!» И упала в истерике на стол. Герасимов испугался: люди уже открывали двери, чтобы узнать, что происходит, - такой скандал! И тут Сергей Аполлинарьевич погладил меня по голове и говорит: «Да успокойся, будешь играть, будешь. Молодец, ты актриса. Но голову приведи в порядок». И больше никогда на меня не повышал голоса. И сцену эту не заставил больше репетировать. «Проклятие Григория» было снято с одного дубля...

«Моложе, да ещё и волейболист!»

Моя учительница и супруга Герасимова актриса Тамара Фёдоровна Макарова страдала: в её эпоху артисткам было не к лицу обзаводиться детьми. Быть артисткой - значило посвятить себя всю профессии, на алтарь искусства себя положить... Отчасти это можно понять - кинематограф тогда только становился на ноги. Тогда актрисы даже трубы себе перевязывали, чтобы не забеременеть. Но Герасимов однажды на актёрской мастерской заговорил о материнстве как о высоком предназначении женщины. Ибо женщина, которая не рожает, - это всё равно что кувшин пустой, из которого ничего нельзя налить. Тамара Фёдоровна сидела рядом и слушала всё это. Можно только представить, что она испытывала...

А для меня никогда не стояло вопроса, рожать или нет. Семья всегда была для меня главным в жизни. Будущего мужа встретила, снимаясь в Грозном. Поразительно: когда-то моего прадеда, украинца из-под Харькова, в Грозном чеченцы зарубили и сожгли... Он был чумаком - соль возил с Кавказа.

После съёмок я шла на выступление Аркадия Райкина в Грозном, и мне встретился очень высокий парень: «Здрасте. А я вас знаю, вы актриса». Валерий был невероятно красивый, у него ресницы были длинные-длинные. Он в школе их даже стриг - иначе девчонкой дразнили... Два месяца мы с ним гуляли как пионеры. Он был очень хороший, чистый молодой человек. Помню, поехала к маме в станицу Новопавловскую: «Что делать? Так мне нравится один парень, но он моложе меня, да ещё и волейболист». Тогда это не считалось профессией. Мама ответила: «Если любишь, забирай». Другая бы мать сказала: «Да ты что, с ума сошла? За пацана выходить, спортсмена! Найди кого-нибудь получше». Ведь сколько было ухажёров, даже литераторы известные! Но мама, у которой не случилось в жизни любви - за отца моего она вышла в 16 лет вынужденно, из-за бедности, - как никто другой, желала дочери настоящего женского счастья...

Моего родного отца звали Георгий Широков. Трагическая судьба. Когда началась революция, учился в юнкерском училище. В 1919 году белогвардейцы этих молодых ребят посадили на корабль и отправили в Лондон, чтобы спасти. Но в Англии был кризис, королева не приняла транспорт, юнкеров выбросили в никуда. В общем, встретили их далеко не с распростёртыми объятиями, как позже наших диссидентов, которые за границей поносили нас, Советский Союз. Чтобы с голоду не умереть, отец устроился на кухню в отеле, чистил картошку. Питался очистками. В 1925 году вышло постановление Совнаркома о возвращении оказавшихся за пределами родины людей. В 1927 году отец вернулся. Ему определили место жительства: аулы Дагестана. А дед мой, мамин отец, был инженером-строителем, там прокладывал дорогу. Мне дали фамилию матери - Иванова. Фамилия отца-белогвардейца могла создать массу проблем. Да ещё и моего деда по отцовской линии зарубили в революцию... Мама, родив меня и брата, всё же развелась с папой и вышла замуж за Кириенко, родила ещё двух... А я всю жизнь о материных детях заботилась как о своих. Как появились первые деньги, купила им первый телевизор. С любимым супругом Валерием Тарасевским и их первенцем Тимуром. Фото: Из личного архива

«Счастье моё»

В общем, уезжали из Грозного в Москву мы с будущим мужем уже вместе. Я его, молодого спортсмена, привезла сюда и взяла на себя всё: содержание семьи, обучение супруга на экономическом... Так я ещё и гордилась таким красивым молодым мужем! Старики меня никогда не привлекали, не понимаю, как сейчас молодые дев­ки выходят за старпёров. Как их терпеть? Если бы не Валера, не знаю, как бы сложилась моя личная жизнь. Всё-таки долго не выходила замуж... Я, правда, рано - с первого курса - начала сниматься. В 1958-м закончила ВГИК, а у меня уже пять главных ролей было: «Надежда», «Тихий Дон», «Поэма о море», «Сорока-воровка», «Судьба человека». После свадьбы у нас родился старшенький сыночек Тимочка, я получила комнату... Мне тогда было 28 лет. А в 35 я второго сына, Максима, родила. Дети были желанные, любимые. Валера был прекрасным отцом. Знал, как лечатся все детские болезни, а я ездила, зарабатывала, выступала с концертами. Жизнь не была разлюли-малина, были сложности, связанные со становлением Валерия. Но всё можно преодолеть, если любишь. Мне хоть и мало платили, но мы количеством концертов зарабатывали. Я всегда любила петь, могла публику увлечь так, что зрителям и два часа мало будет! Когда слышу, как сейчас ищут миллионеров в мужья, так противно становится! Какая гадость! А мы прожили с супругом 44 года без четырёх месяцев. Я его так и называла - «моё счастье». Рада, что он был не из актёрского цеха. Замуж за артиста я никогда не хотела. Опасная профессия для мужчины. Он либо зазвездится, либо сопьётся, либо будет гулёной... Есть, конечно, и прекрасные семьянины, но это редкие исключения. Зинаида Кириенко, Валерий Тарасевский и Римма Маркова Фото: Из личного архива Зинаиды Кириенко

Все актрисы-подруги моим мужем восторгались, у него было замечательное чувство юмора. А какой шашлык Валерий готовил для друзей на даче! Мы по молодости с ним ещё и огородом занимались: и муж, и я с юга, руки сами просили работы на земле... Помню, огромная редиска уродилась однажды! Римма Маркова, которая жила в доме напротив, всё время приходила к нам в гости и спрашивала: «Валерочка, ну когда ты бросишь эту Зинку? Надоела она мне. Я же тебя жду, ну сколько же можно?» Римма была моей близкой подругой... Очень не хватает её, её энергетики и юмора.
После смерти мужа я стараюсь своё время хоть как-то заполнить. Не хватает Валеры безумно. Я не понимаю, когда у женщины бывает в жизни три мужика, пять мужей... Мы с Валерием прожили вместе столько лет. Как бы я сейчас поменяла его на другого и к какому-то другому мужику пристраивалась бы?

С сыновьями у меня замечательные отношения. Я не лезу в их жизнь с советами, просто либо огорчаюсь, либо радуюсь вместе с ними... А внуки... Старший вот порадовал меня правнучкой, а младший правнуком...

Считаю ли я себя счастливым человеком? Я любила и была любима. Оставила после себя потомство. Конечно, очень много в профессии несделанного... 20 лет не снимаюсь - это что? Разве по-хозяйски со стороны государства? Но зато сколько людей со слезами благодарности подходят ко мне на улице, благодарят за фильмы! Разве я могу быть несчастной как актриса?! Зинаида Кириенко с мужем и внуками Фото: Из личного архива