Константин Семин
Главное — не участие...
Я потерял интерес к олимпиадам после сиднейского поединка Карелин-Гарднер. Если кто помнит, о чём это... Это был не бой, а настоящая греческая трагедия, в которой гибель героя вызвана вероломством или предательством.
И хотя в общем зачете Сиднея Россия заняла второе после американцев место, было ясно, что советская инерция не бесконечна. Даже руки атланта-Карелина не могут сдержать опускающийся на нас пресс. Иллюзии Барселоны, где сборная несуществующей страны получила 45 золотых медалей (США - 37), развеивались, развеивались... И развеялись.
Конечно, спорт — всегда политика. И главное в ней, конечно, — не участие, а победа. Или поражение, которое в равной степени является индикатором и общего состояния дел в государстве, и положения государства в мире. Не просто так даже встречи Фишера и Спасского были обставлены, как битва Пересвета с Челубеем. Что уж говорить о хоккее или художественной гимнастике.
Да, это игра без правил. Ну так что ж. Наивно строить из себя Белоснежку, мечтающую о большой и чистой любви. Спорта не бывает без допинга, коррупции, компромата, больших денег, крови, сломанных костей, растянутых мышц, порванных сухожилий. Однако, участвуя в этой грязной борьбе, СССР отстаивал собственную идею — идею массового и бесплатного любительского спорта, общедоступной, народной физической культуры. Сегодня отстаивать нечего. Не только в спорте, но и во всех прочих областях жизни, Россия стремится подражать США. Поэтому так ли принципиально, в каком бассейне, на каком велотреке тренируется та или иная знаменитость? Секундомер не имеет национальности. Как не имеет национальности наука. Ведь так? По большому счету, мы все живем сегодня в Америке. Просто обслуживаемся в разных банковских филиалах.
Свернутый текст
Дед жены — физик, строил химкомбинат в Озерске — всегда удивлял меня стальным рукопожатием. Невысокий, сухой, обычный русский человек. Но его морщинистая ладонь и в 80 напоминала тиски. А просто со школы дед, как и все его товарищи, занимался гимнастикой. Обычной уличной акробатикой. Кольца, турник, плавание, футбол. Это считалось нормой, хотя у военного поколения не было ни извращенного культа перекачанных бицепсов, ни животного стремления соревноваться в количестве "пойманных на живца" телок. Намахнув (тайком от бабушки) водки, дед шепотом рассказывал об их первом поцелуе — за колоннами Уральского Политехнического Института им. Кирова (сегодня — им. Ельцина). Смешные старики вместо слова "секс" употребляли слово любовь и по-настоящему верили, будто здоровое тело подразумевает наличие здорового духа. Дед смотрел меня и качал головой: "Ничто так не огорчает нас, как то, что вы совершенно забросили спорт".
Что можно было ответить? Я помню, как прорастала трава сквозь асфальт наших дворовых кортов. Как покрывалась шприцами игровая площадка за секцией легкой атлетики (я занимался батутом). Как шагали по району Рэмбо и Брюс Ли, Сталлоне и Шварценеггер, открывая за собой тысячи платных качалок и платных клубов боевых единоборств. Подчиняясь запросам эпохи, героизм коллективных видов уступал суперменству индивидуальных. Я помню, как незаметно вышли из моды лыжи. Как ввели коммерческий абонемент в заводском бассейне. Как опустела площадка, где инженеры из родительского КБ рубились по выходным в городки. Вы держали когда-нибудь в руках окованную железом городошную биту?
Нет, не ВАДА украла нашу олимпиаду. Её украл Куснирович. Её разменяли на водку с икрой в Ванкувере, на вечеринки олигархов в Сочи. И потому не надо стрелять в футболиста. И даже в министра спорта. И даже в министра образования. Они играют, как умеют. Радуясь каждому спортивному подвигу, каждой вырванной зубами медали, я вспоминаю, как рухнуло небо в Сиднее, когда рефери поднял вверх руку обезумевшего от своей подлой удачи американца.
Нам предстоит подобрать это небо с земли.
Ссылка
