Чувство, которое возникает при всем при этом, проще всего выразить по-французски: дежавю. Год назад такое же соглашение – слово в слово – было заключено в Минске в тот же самый день, 26 августа, причем проведение следующего раунда переговоров тоже было назначено на 8 сентября. Тогда перемирие худо-бедно продержалось до шести вечера. Вот и сейчас спецпредставитель председателя ОБСЕ Томас Сайдик грустно напомнил, что он «уже выступал с подобными заявлениями».

В этом году 31 августа не задалось с самого начала. Практически по всей линии фронта, кроме Мариупольского участка, глубокой ночью начались перестрелки с применением минометов, гранатометов и крупнокалиберных пулеметов. Особенно сложными были ночь и утро в районе Авдеевки, Зайцево, Песок, Майорска и, что весьма неожиданно, поселка Счастье на луганском направлении, что можно связать с «водяным кризисом» в ЛНР. Украинская сторона заявила о двух убитых и позвала на помощь миссию ОБСЕ, при этом глава Донецкой военно-гражданской администрации Павел Жебривский на встрече с главой миссии Эртугрулом Апаканом, говоря об обстрелах, демонстративно употреблял термин «российская сторона». Европейско-турецкий дипломат в ответ дежурно призвал к «соблюдению режима тишины» с полуночи, и было не вполне понятно, к кому именно он обращается. На этом фоне Петр Порошенко прибыл в Мариуполь, где торжественно открыл центр административных услуг для населения и сообщил на митинге, что главной целью для него является «мир». За несколько часов до него в Мариуполь с инспекцией прибыла и новый посол США в Киеве Мари Йованович, что уже не кажется ни смешным, ни неожиданным.

После полного прекращения каких-либо двусторонних контактов между Киевом и Москвой руководство Украины большую часть своего пропагандистского инструментария стало тратить на втягивание России в события в Донбассе в качестве стороны конфликта при одновременном информационном давлении на западных партнеров. А украинские телеканалы два дня подряд демонстрируют видео с движением по железной дороге эшелона с САУ и странные фото, которые комментируются как автоматизированный комплекс радиоконтроля «Торн-МВ», якобы расположенный в Ясиноватой. Подобное нагнетание истерии ничем хорошим закончиться не может.

Вообще, «праздничные перемирия» – удивительная практика. Были уже «перемирия» на Новый год, на Рождество, на Пасху. Еще ни одно из них не продержалось более суток, а дальнейшие события шли только по нарастающей. При этом декларации миролюбия – явление не только дежурное, но и подозрительное. Сложно забыть, например, выступление Михаила Саакашвили по грузинскому телевидению вечером 7 августа 2008 года, когда он заявил, что «войны не будет». А Петр Порошенко сейчас настолько навязчиво «играет в миротворца», что самое время занервничать.

В последний день лета обстрелу подверглись несколько районов Донецка и Ясиноватая, где погибли двое мирных жителей. Никаких признаков перемирия на большей части фронта Новороссии не отмечается, скорее наоборот: ВСУ продолжают накапливать силы напротив Ясиноватой. Усиление группировки, имеющей признаки ударной, требует от ВСН ответных действий, в том числе с использованием дальнобойной артиллерии, а это впоследствии можно трактовать как нарушение минских договоренностей. И уже неважно, что их воплощение в жизнь уже практически невозможно.

Нарастание активности ВСУ приобрело сейчас настолько угрожающий характер, что мэрия Донецка в очередной раз начала приготовления к массовой эвакуации жителей из нескольких наиболее опасных районов города. В частности, прошла «инвентаризация подвижного состава», то есть автобусы пересчитали и проверили их техническое состояние, но большинство жителей Киевского, Куйбышевского, Петровского и Кировского районов города эвакуироваться отказываются. Это притом, что бомбоубежищ не хватает, коммунальные службы получили распоряжение снова распечатать все подвалы, пригодные для защиты населения.

Но наиболее неприятный эпизод произошел в Александровке – небольшом селе на западной окраине Донецка, перед Марьинкой. Там расположен наблюдательный пункт российских представителей Совместного центра по контролю и координации режима прекращения огня (СЦКК). В восемь вечера 30 августа из той части Марьинки, которую занимают ВСУ, в российский пост прилетели примерно десять мин из батальонного миномета калибра 120 миллиметров. Офицеров срочно эвакуировали, никто не пострадал, но это очень плохой симптом. Нападение на российских миротворцев – знакомая тактика. Именно с этого началась война в Южной Осетии, а убийство (не дай бог) российских военнослужащих, выполняющих официальную дипломатическую миссию под эгидой ОБСЕ, – необратимая история. Так задача втянуть Москву в военные действия может быть выполнена на фоне громких заявлений о «мирных инициативах Порошенко».

Кстати, сам Порошенко в Мариуполе сбился с текста и под конец митинга заявил, что в последние дни действительно произошла резкая эскалация боевых действий. И проявил при этом редкую осведомленность: «Проблема не в количестве обстрелов, а в том, что больше половины обстрелов – артиллерийские». Раньше, по словам президента Украины, звучало в основном стрелковое оружие и минометы, теперь же «увеличилось количество обстрелов из танков, впервые за последние многие недели были обстрелы из систем залпового огня». Украина же, со своей стороны, «настаивает на режиме прекращения огня». Получается, российских наблюдателей обстреливали не ВСУ. Ночные разрушения в Донецке, Ясиноватой и Зайцево к украинской армии тоже отношения не имеют.

Даже если исходить из чисто формальных словесных конструкций, которыми оформлено «перемирие учебного года», оно только продекларировано, но никак не подкреплено практически. Например, до сих пор не определен механизм взаимного отвода войск, если допустить, что он вообще может быть осуществлен. По данным из кулуаров минских переговоров, официально спорными считаются четыре участка фронта, консультации по ним предполагается продолжить до 8 сентября – следующего заседания консультационной группы. Но подобных участков может быть больше, это вопрос методики подсчета. Даже плотность насыщения войсками линии фронта вызывает разночтения при разграничении этих «спорных участков»: ВСУ в три раза превосходят ВСН по численности, условно говоря, одно украинское подразделение занимает в несколько раз меньший фронт, чем противостоящая ему часть ВСН, так что одновременный отвод неравноценен с военной точки зрения. Это несколько упрощенное объяснение, поскольку фронт неравномерно насыщен в том числе и артиллерией, поэтому выработать единый критерий не удается. Наконец, нет и понимания того, кто за всем за этим будет следить. Вроде как есть мониторинговая миссия ОБСЕ, но от нее на месте толку мало в силу специфики подготовки ее сотрудников и инструкций, которые они получают вместе с касками и бронежилетами.

При этом из Мариуполя при странных обстоятельствах был отведен батальон «Азов», что украинская сторона подает как некую уступку. Более логичное объяснение связывает временное удаление «Азова» с визитом Порошенко по принципу «как бы чего не вышло». В любом случае на общей обстановке на южном участке фронта это никак не сказалось, поскольку ВСУ и без «Азова» донельзя насытили войсками район вокруг города. В ответ ВСН две недели назад провели учения по отработке десантирования на берег Азовского моря, причем в учениях приняло участие подразделение, ранее в мореплавании не замеченное: батальон «Сомали» под командованием Михаила Толстых, более известного как Гиви.

Таким образом, перед началом очередного «праздничного перемирия» обстановка напоминает скорее предвоенную. Украинская сторона прилагает усилия, чтобы втянуть Москву в донбасский конфликт напрямую, а дипломатическая риторика живет в параллельном мире, будучи привязанной к формальным датам и событиям.

Есть надежда, что саммит G20 обеспечит некоторую передышку хотя бы до 8 сентября, правда, Москва не анонсировала никаких встреч на полях китайского саммита в рамках нормандского процесса. А то, что Порошенко возлагает слишком много надежд на поддержку европейских стран и США, которые от донбасской войны объективно устали, тоже плохо, поскольку ощущение такой поддержки придает излишнюю решимость даже трусоватым персонажам. Вряд ли он понимает, что НАТО за него не вступится. У Саакашвили бы лучше спросил, как оно бывает в реальности.

1. Два года назад была угроза Укровойны.  Я с Меркельшой пытался урегулировать укрокризис.

Mais la paix se joue aussi aux frontières de l'Europe. Nous avions perdu la conscience que le pire pouvait être possible y compris au plus près de ce que nous pensons être notre vie en commun dans l'Union européenne. Il y a 2 ans, les frontières ont été violées par une action de force, c'est un précédent extrêmement grave qui s'est produit. Là-encore, nous avons pris l'initiative, avec la chancelière Angela MERKEL, nous nous sommes investis pour tenter le règlement de la crise ukrainienne.

2. Минские соглашения до сих пор не реализованы. И  этим летом риск эскалации конфликта усилился.

Je rappelle qu'elle a provoqué la mort de plus de 5 000 personnes et encore aujourd’hui, il y a des incidents qui touchent les populations civiles et les soldats. Les accords de Minsk sont sortis de ce processus que l'on a appelés le format Normandie, et ont constitué une étape majeure. Mais ces accords de Minsk tardent à être mis en œuvre et cet été la situation s'est brutalement aggravée, les risques d'une escalade sont élevés.

3. Поэтому мы с Меркельшей опять стараемся заставить Путина и Порошенку забить стрелку. (намек на Нормандский формат, который Путин дезавуировал)  И чтоб перестали стрелять и чтоб в ДЛНР прошли выборы.

Nous avons donc, toujours avec la chancelière Angela MERKEL, veillé à prendre des contacts tout au long du mois d’août avec le Président ukrainien POROCHENKO et le Président POUTINE pour favoriser la reprise du dialogue. Nous nous fixons deux objectifs pour la fin de l’année : le premier, la sécurité, avec la démilitarisation progressive et l’établissement d’un véritable cessez-le-feu contrôlé et vérifié par l’OSCE. Le second objectif, c’est la tenue des élections à l’Est, dans le respect de la loi ukrainienne et des normes internationales. L’un ne va pas sans l’autre.

4. Из-за укрокризиса ЕС поссорился с Россией, и это очень плохо, потому что эта ссора стоит очень дорого для всех сторон. Санкции тормозят развитие экономики,  поэтому нам надо все это скорее решить.

Les effets de la crise ukrainienne se font sentir sur les relations entre la Russie et les Etats membres de l’Europe, cette situation est à mes yeux éminemment dommageable, car elle est, d’abord d’un coût élevé pour les uns comme pour les autres, pour tous les acteurs, entrave de nombreux projets économiques en raison des sanctions, et donc nous avons tous intérêt à sortir le plus rapidement possible et le mieux possible de cette situation.

( В последнем абзаце Олланд пускает слезу и играет на эмоциях, поэтому излагаю более подробно))

5. Связь Франции с Россией - очень старая, сильная и с повышенными запросами.  И несмотря на географическую удаленность, многие факторы обусловливают высокий уровень сотрудничества с Россией.
Поэтому Франция старается решить конфликты, но и Россия тоже должна в этом участвовать . И на Украине, но и в Сирии, где Россия должна быть переговорщиком, а не протагонистом.

Il en va aussi de la relation qu’a la France avec la Russie, qui est une relation historique, forte, mais exigeante et qui l’a toujours été. Et même s’il y a l’Histoire qui nous unit, et même si la géographie pourrait sembler nous éloigner, il y a tant d’éléments qui justifient que nous puissions avec la Russie avoir un haut niveau de coopération. Alors, la France fait ce qu’elle doit pour favoriser le règlement d’un certain nombre de conflits, mais la Russie doit également prendre sa part. Je pense bien sûr à la crise ukrainienne que je viens de décrire, mais je pense aussi à ce qui se passe en Syrie où il est indispensable que la Russie puisse être un acteur de la négociation, et pas un protagoniste de l’action.

Схематизирую еще сильнее.

1.Укрокризис - страшное зло для Европы.

2. Минские соглашения под угрозой.

3. Германция заставит Путина в них участвовать.

4. Анрирусские санкции - зло.

5. Франция любит Россию. Но Россия не должна зарываться, пользуясь этой любовью.

Из этих посылок я могу сделать только один вывод - это торг. Олланд предлагает Путину вернуться в Нормандский формат в обмен на отмену санкций.

Естественно, никто из французских аналитиков не будет расшифровывать олландову речугу в невыгодном для Франции свете - потому что Олланд первый намекнул на то, что санкции надо отменить. Поэтому и выдергивают из контекста последнюю фразу, делая ее ключевой.