«Не выйдет из тебя артиста»

- После смерти Сталина вдруг стали появляться какие-то публикации про кинофестивали, иностранные фильмы, режиссеров, - вспоминает Владимир Меньшов. - Захотелось всего этого - далекого и недоступного. В общем, решил поступать во ВГИК. И поехал я со своим другом Димкой, которому все это уже было как бы предначертано с детства. Он раньше в Москве жил и вроде как даже несколько раз по радио в передаче «Пионерская зорька» выступал. Казалось, что он точно поступит.

И вот на консультации талантливого Димку сразу же завернули, сказав, что ему не рекомендуют. А я прошел. Хотя был совершенно не готов к экзаменам. Самое главное, я получил место в общежитии до первого тура и хоть пяток дней пожил в общежитии, посмотрел на всю эту компанию - будущие актеры, режиссеры, которые приехали с разных концов страны. Именно этого «витамина» мне так не хватало в Астрахани. Этих творческих дискуссий, споров... Дальше были экзамены. Я не прошел ни одного тура, собрал свои вещички и уехал назад в Астрахань, отравленный всем этим окончательно.
Потом началась эпопея, которая длилась четыре года. Когда приехал домой, пошел на завод, поскольку сидеть на шее у родителей не хотел. На следующий год снова поступал во ВГИК - опять не получилось. Вернувшись в Астрахань, увидел где-то объявление о наборе вспомогательного состава в местный театр. Пошел туда и год проработал, играя то в массовках, то в каких-то мелких ролях. И опять поехал поступать. И снова не поступил. Но у меня к тому времени уже выработался иммунитет к неудачам. Тем не менее, чтобы не возвращаться домой опозоренным, я сразу из Москвы отправился не в Астрахань, а в... Воркуту. Тут дело даже не в друзьях, а в родителях. Расстраивала их эта моя настойчивая странность: «Русским языком сказали - не выйдет из тебя артиста...» В итоге я проработал в Воркуте на шахте, потом уехал в Баку матросом. И, наконец, через год, снова отправился в столицу, где... поступил в Школу-студию МХАТ.

Подпортил Алентовой биографию

- Как выяснилось, я оказался совершенно неподготовленным ни к жизни, ни к учебе в Москве, - продолжает режиссер. - По всем статьям, и по человеческим прежде всего: малокультурный, плохо воспитанный. Плюсами можно было назвать только эрудицию и начитанность. В остальном ничего не получалось: в личных отношениях - потому что я был чужаком в столичной театральной среде; в творческом... Все четыре года надо мной дамокловым мечом висела угроза отчисления. Впрочем, может, я и преувеличиваю степень своей бездарности. Потому что в конце концов Вера Алентова, одна из самых красивых женщин Школы-студии, с тех пор со мной. Наверное, что-то она увидела во мне такое, чего не увидел больше никто.
Я, правда, сильно подпортил ей биографию. В студии наш брак восприняли как мезальянс. Вера - красива, талантлива. И я - не подающий никаких надежд. Брать ее на работу в театр означало брать и меня: не разлучать же молодых! Но во МХАТе я был совершенно не нужен. В общем, не взяли ни меня, ни ее. Но уже через пару месяцев Веру приняли в Театр Пушкина, а я, не зная, куда деться, поехал в Ставрополь и целый сезон работал актером в местном театре.

Я начал сомневаться в правильности своего выбора профессии. С Верой все это обсуждали - ну не артист я! Кончилось это тем, что еще до отъезда в Ставрополь я напросился на встречу к Михаилу Ильичу Ромму. Объяснил, что хочу учиться на его курсе, во ВГИКе. И, знаете, он поверил.
Вернувшись из Ставрополя, я узнал, что руководство института не разрешает Ромму брать меня, а сам Михаил Ильич вообще лежит с инфарктом. Полгода все это тянулось. Вера в театре получала копейки. Я - безработный. Подработать десятку - и то большая удача. Жить практически негде. Ситуация... В итоге Ромм предложил мне стать его аспирантом по режиссуре художественного фильма. Такой аспирантуры во ВГИКе не было. Он придумал ее специально для меня.

Роль поневоле

После того как я снял документальный фильм к пятидесятилетию института, разразился скандал. Это была большая и серьезная работа, которая почему-то вызвала даже не раздражение, а настоящую ненависть начальства. Руководству ВГИКа и лично Сергею Герасимову, который там был царь и бог, фильм не понравился. В итоге картину закрыли и даже смыли с пленок. Брался-то я за работу под обещание, что если фильм получится, то меня из аспирантов переведут в студенты... А мне просто выдали справку об окончании аспирантуры. Ромм к этому времени умер, и я остался на нуле. Мне было уже за тридцать.
Тогда же я написал с моим однокурсником - режиссером Шуриком Павловским сценарий к его дипломному фильму по рассказу Катаева. Когда дело дошло до съемок, он меня вызвал в Одессу. И все шло неплохо, пока не выяснилось, что нет артиста на главную роль. И тут Шурик заявил: «Ты работал артистом? Вот и играй сам по своему сценарию». Я отказывался как мог. Я к тому времени уже видел себя на экране в учебных работах - сам себе не нравился. Однако пришлось выручать друга. Я сыграл, и, как оказалось, удачно. Картина называлась «Счастливый Кукушкин». На фестивале «Молодость-71» в Киеве фильм получил приз. Шурик в институте получил пятерку, а меня сразу пригласили на главную роль в фильм «Человек на своем месте», а потом - в картину «Соленый пес».
У меня пошла актерская карьера. А за главную мужскую роль в фильме «Человек на своем месте» я получил приз на Всесоюзном кинофестивале в 1973 году. Такой советский эквивалент «Оскара». В итоге меня заметили.

Неожиданный успех мелодрамы

- От фильма «Москва слезам не верит» никто ничего сногсшибательного не ожидал, - вспоминает Меньшов. - Так, бытовая мелодрама... Но хоть раз в жизни такое должно случиться: сумасшедшие сборы, номинация на «Оскар», коммерческие премьеры в десятках разных стран. Она была продана в 102 страны! Работало сарафанное радио: в первый день зал был заполнен наполовину. А уже на следующий - во всех городах - очереди на километр. А ведь в картине никаких звезд не было, кроме Баталова, да и у него к тому времени статус звезды был уже «просроченным».
Это случилось, когда мне уже было сорок. В этом возрасте успех развратить уже не может. Тем более что я сам относился ко всей этой шумихе с иронией. Но у окружающих это вызвало достаточно бурные эмоции. Нашлось много всяких «доброжелателей». Сначала ни я, ни Вера не смогли съездить ни на одну зарубежную премьеру. Не выпускали... Потом что-то до них дошло, и Веру стали выпускать.
Чего только не говорили критики об этом фильме. Говорили, что я этим фильмом что-то там лакирую... А на самом деле все было очень просто: социальный оптимизм был не только не в моде - вообще считался дурным тоном. Все снимали о том, как плохо живется в той стране. И тут вдруг я вылез... Понимаете, «Москва слезам не верит» - это то, что я хотел снять. У меня тогда возникло абсолютное понимание духа времени, может, даже спонтанное, неосознанное.
В фильме заложена вся моя жизнь. И хоть главный герой на экране - женщина, фильм про меня. Вдумайтесь в название: «Москва слезам не верит» - и сразу же все поймете. Здесь весь мой жизненный опыт: и рабочее общежитие, в котором я жил, и мои тети-дяди из очень простых людей. И даже мой отец там есть, и друзья, и мое отношение к жизни. К счастью, оптимистическое. А то ведь я знал людей, которые прожили такую же жизнь, как я, но весь свой оптимизм растеряли, смотрели на все вокруг угрюмыми, злыми глазами. Я ничего этого не видел. С меня это скатывалось, как капля воды с жирной кожи.

Гошей мог стать Вячеслав Тихонов

- Как следует из архивных документов «Мосфильма», на роль Катерины в фильме «Москва слезам не верит» предлагалась Тамара Семина, - рассказывает писатель Федор Раззаков. - На Людмилу (ее в итоге сыграла Ирина Муравьева) - Валентина Титова, Жанна Болотова и Людмила Савельева, на Антонину (роль досталась Раисе Рязановой) - Людмила Зайцева и Галина Польских, на Гошу - Анатолий Кузнецов, на вахтершу - Зоя Федорова. Большую часть рекомендованных исполнителей Меньшов просеял сквозь сито кинопроб, но ни один из них его не устроил. Исключением стала только Зоя Федорова, которую режиссер практически с ходу взял на роль вахтерши общежития.
Пробы шли три месяца. В роли Катерины сам Меньшов видел Ирину Купченко, но она сказала, что эта работа ее совершенно не интересует. Тогда Меньшов, больше от отчаяния, предложил попробоваться своей супруге Вере Алентовой. Та, кстати, тоже, прочитав сценарий, сказала: ну и мура. Но на пробы все же пришла и достойно их отыграла.
Проблема оставалась только с главной ролью - Гоши. Его Меньшов уж было собрался играть сам, как вдруг...
- Вечером 10 августа по телевидению был показан фильм Иосифа Хейфица «Дорогой мой человек» с Алексеем Баталовым, - рассказывает Владимир Меньшов. - И у меня мелькнула сумасшедшая мысль: а почему не Баталов? По сценарию он не подходил мне совершенно: я искал ровесника своей 35-летней жены, а Алексею Владимировичу было уже под пятьдесят. Но я все равно послал актеру сценарий. Баталов очень вежливо отказался. Съемки начались без него.
Меньшов вспоминает, что после отказа Баталова собирался предложить роль Гоши Вячеславу Тихонову - Штирлицу, но внезапно поздно ночью в квартире режиссера раздался звонок. На том конце провода узнал знакомый голос Баталова: «Я еще раз прочитал сценарий. Ну к черту все эти дела! Давай снимать!»
Необычный случай произошел с утверждением на роль Александры (дочери главной героини) Наташи Вавиловой.
- Наташа тогда училась на курсах стенографистов при МИДе, - вспоминает Владимир Меньшов. - И вдруг родители ее, решив, что учеба важнее, прямо накануне съемок запретили девочке сниматься. Я был в шоке. Подошел к Баталову: «Алексей Владимирович, поехали!» Удивительно, но он согласился. Мы сели в машину, вошли в дом, где жила Наташа, позвонили в дверь... Родители чуть не упали в обморок, увидев Баталова на пороге своей квартиры. И ради своего кумира отпустили дочь на съемочную площадку.

Постельную сцену запретил худсовет

- Мне очень жаль, что выразительную постельную сцену в фильме «Москва слезам не верит» по решению худсовета вырезали из картины, - признается Меньшов. - Мне хотелось свидание Катерины с любовником сделать более плотским, чем сцена ее соблазнения, когда она была еще девочкой и не знала, что и как. Снимали, как Вера с Табаковым стояли друг перед другом и судорожно, быстро раздевались, бросались друг на друга. Она оставалась в комбинации, он в трусах. Ничего крамольного в этой сцене не было, кроме страстного поцелуя и бурного раздевания. Казалось бы, что такого: взрослая женщина, взрослый мужчина - нормальные отношения... Но эта сцена вызвала бурю гнева у худсовета.

Статуэтку прождал десять лет

Фильм «Москва слезам не верит» был номинирован на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». Меньшов был на тот момент невыездным.
- Как узнал позднее режиссер, в КГБ на него лежало два доноса, - рассказывает писатель Федор Раззаков. - Однажды, после снятия с должности Подгорного, Меньшов высказал удивление, почему, мол, отставка второго человека в стране произошла без всяких объяснений. А второй донос был связан с тем, что режиссер выразил восхищение по поводу количества продуктов в каком-то заграничном магазине.
Помимо того что Меньшов был невыездным, начальство посчитало, что нет смысла тратить на поездку по поводу вручения «Оскара» деньги. Статуэтка, предназначенная для него, была передана руководству «Мосфильма». И лишь через десять лет Меньшов смог забрать ее себе.