Я неоднократно бывал в Ираке до 2003 года, был лично знаком со многими представителями высшего политического руководства страны. Давайте разберемся, почему страна, которая была самой богатой на Ближнем Востоке, теперь вошла в трагическую фазу своей истории.
Прежде всего, надо помнить о том, что «победу» США в 2003 году сделали возможной властные элиты Ирака, правящий класс. В 70–80-е годы Ирак был преимущественно ориентирован на Западную Европу, прежде всего, на Францию и ФРГ. Во Франции проходили подготовку элитные офицеры и чиновники.
В Багдаде думали, что Европа — это некая «третья сила», отличная от СССР и США. Когда в 1991 году Америка вместе с Францией и другими западными странами обрушилась на Ирак, большая часть элит оказалась к этому не готова.
К моменту американского вторжения в Ирак в 2003 году люди из ближайшего окружения иракского лидера перевезли своих родственников в Европу, завели банковские счета в западных банках и были готовыми клиентами американских спецслужб. Такие люди, как министр иностранных дел Тарик Азиз, которого я хорошо знал, христианин и сторонник стратегического союза с Россией, были, скорее, исключением. В крещении Михаил, он умер в застенках после оккупации страны.
Многие предупреждали Саддама Хусейна о вероятности именно такого сценария. Я знаю это точно: незадолго до американского вторжения у него был длительный телефонный разговор с Евгением Примаковым, а затем — встреча с Геннадием Зюгановым. Зюганов тогда предложил несколько путей по выходу из кризиса, в том числе те, которые могли бы задержать или вообще исключить американское нападение. Надо учитывать то обстоятельство, что Россия в то время была слаба и у нее была неопределенная внешняя политика. И тем не менее, Саддам счел, что риски для него несущественные, и не верил в такой печальный исход. Хотя он доверял своим русским собеседникам, он не воспринял их советы.
Перерождение иракских элит началось еще в 1990-е годы, когда иракская Баас утратила пассионарность, превратилась в закрытый корпоративно-бюрократический клуб.
Отмечу, что этого нет, к примеру, в сирийской Баас, несмотря на все обвинения в том, что она, мол, представляет только религиозную группу алавитов. Я многократно бывал в Сирии, в том числе и последние военные годы, встречался с президентом Башаром Асадом. Чувствуется, что сирийская Баас идет по другому пути, чувствуется поддержка партии в самых разных сегментах, среди людей самого различного происхождения. Иракский строй не был социалистически направленным, а вот в Сирии гораздо сильнее социалистические устои.
В Сирии нет такого разрыва между правящим классом и основной массой населения. Почему Асад смог сохранить партию и опору в армии? Потому что он однозначно демонстрирует решимость сражаться за себя и за свою страну. Все эти годы он оставался в Дамаске. В Дамаске под обстрелами находилась его семья и его дети.
При личной встрече он говорил о том, что готов умереть за свою страну, хотя ему предлагают серьезные отступные, чтобы он сдал власть и уехал. Он говорит: «Я считаю, что мы правы, и готов отстаивать эту правоту, стоять до конца. Если придется, я умру в Сирии». И эта решимость — это серьезный стимул для армии, спецслужб, правительства. Если лидер готов сражаться, то это внушает уверенность.
Кроме того, он продолжает социальный курс, который заложил его отец Хафиз Асад, исторический союзник Советского Союза. Это равенство — внеконфессиональное, внесословное со всех сторон — с точки зрения доступа к социальным благам, образованию, карьере. Оно показательно в сравнении с теми феодальными иерархиями, которые существуют в соседних странах Персидского залива.
Еще одна серьезная опора Башара Асада — это религиозная терпимость, уважение не только к традиционному исламу, но и к христианству.
После того, как сирийская армия отбила христианские святыни, такие как монастырь св. Феклы в Маалюле, он приезжал поддержать местных жителей и помогал восстанавливать храмы. И президент, и верховный муфтий Сирии говорят, что без христиан подлинная Сирия не будет существовать. Сирия — это святая земля, это место рождения христианства, и предки многих нынешних сирийцев, в том числе и мусульмане, были христианами. Сирия — это уникальный организм, где сплетены отношения между традиционным исламом и христианством, и это может быть источником силы, а не слабости.
Выборы, которые прошли в Сирии, однозначно показали, что большинство сирийцев поддерживают Асада. И даже американцы признают, что на территориях, где можно социологически оценить степень влияния различных политических сил (там, где существует законная власть), реальный рейтинг Асада превышает 50%.
Башар Асад, такой вывод можно сделать после личных встреч, современен, самокритичен, адекватно воспринимает реальность, все угрозы. Его надежность по отношению к союзникам и решительность в проведении политики — это залог успеха.
Возвращаясь к Ираку, хотел бы еще отметить, что Саддам перед падением страны жил в довольно своеобразной среде, по сути дела, отгородившись не только от народа, но и от своего окружения. У него не было критического отношения к себе, он не воспринимал никаких других взглядов и предложений по выходу из сложившегося кризиса, кроме собственных.
Слова Обамы о рейтинге Саддама Хусейна в 90 процентов — конечно, сильное преувеличение, уровень поддержки был значительно ниже. Самая многочисленная этнорелигиозная группа, шииты, чувствовали отчуждение от власти, доступ в партийную верхушку был открыт в основном для прозападно и светски настроенных выходцев из суннитских семей.
Конечно, все это сыграло свою роль во время вторжения 2003 года. Большое значение имела и технологическая зависимость от Запада. В отличие от Ирана, Ираку не удалось создать эффективную промышленность (кроме нефтегазовой, разумеется) и оборонно-промышленный комплекс.
Какие уроки нам необходимо извлечь из этой иракской драмы? Прежде всего, нужно по-иному формировать правящий класс, правящие элиты. Они должны опираться на народное большинство, представлять максимально широкий спектр. Не стоит повторять ошибок партии Баас, верхушка которой превратилась в замкнутое, далекое от народа сообщество и ничего не сделала для того, чтобы защитить своего лидера.
Далее, правящий патриотический политический класс должен «сшивать» страну, объединять людей с разными экономическими интересами и мировоззренческими установками. Нельзя допускать отчуждение от власти представителей тех или иных сегментов общества, это делает ее уязвимой.
Нужно исключать внутри России влияние людей которых можно назвать «оффшорной бюрократией» — они душой за рубежом.
Нужно исключать влияние олигархов, особенно тех, кто рвется в политику, и думает прежде всего о сохранности своих зарубежных счетов, активов и экспортных доходов.
Именно эти два слоя и сдали Украину за сутки в ходе Майдана, предав своего президента, страну и свой народ.
Кроме того, нужно избавляться от технологической зависимости, нужна суверенная промышленная политика. В основу экономического развития должны быть положены государственные и общенародные интересы, а не просто факторы сиюминутной выгоды.
Мы должны развивать экономику — без адекватной, мощной программы выхода из кризиса на основе индустриальной политики, поддержки отечественной науки, — без этого наше будущее наполнено угрозами. И следующий год может быть достаточно тяжелым, он связан с падением экономики, обострением социальных проблем. Население поддержит руководство, если будет уверенно в его искренности, патриотичности и решительности в проведении ответственной экономической политики.
Депутат Госдумы Сергей Гаврилов
чтоб шустрее соображали...
