Это прекрасный перевод. Но, на мой взгляд, несколько неполный.
Поверить в миролюбие Байдена? Это невозможно
Мало у кого из тех, кто интересуется темой Украины, имеются сомнения в том, что г-н Байден — один из главных кураторов «украинского проекта» со стороны «исключительной нации».
Ранее его появления на украинской земле всегда почему-то совпадали с резким обострением конфликта. Эта тенденция стала меняться с предпоследнего визита Байдена на территорию, что когда-то была украинским государством. Тогда вице-президент США неожиданно заговорил о необходимости искать компромиссы и мирные решения.
В последний свой визит в Киев г-н Байден продолжил эту новую традицию и снова заговорил о необходимости реформ. Кроме того, он заявил, что «Украина согласна на предоставление особого статуса Донбассу».
Поверить в то, что Байдену резко понадобился мир на Украине, договор с Россией и так далее, я просто не могу, уж простите. Я люблю людей, верю в человечество, в разум и гуманизм, а вот в наличие всего этого у Байдена я не верю. В то, что этот человек, с самого начала абсолютно последовательно раздувавший на Украине войну, вдруг передумал и отказался от прибылей, которые эта война сулит, — я не верю.
То, с какой нежностью г-н Байден лелеет санкции, как он бережет их и стремится сохранить, говорит нам о том, что урегулирование конфликта, — не его цель. Тогда в чем же его цель? Откуда вдруг такое миролюбие?
Позвольте мне сделать предположение.
Передышка и хорошая картинка
Итак, г-н Байден занят на Украине бизнесом. Совершенно законным и респектабельным бизнесом — представительством интересов американских корпораций на этой территории.
Кроме того, у него есть и свой личный, семейный интерес: его сын Хантер Байден — член совета директоров Burisma с апреля 2014 года. По иронии судьбы, эта компания имеет интересы в добыче сланцевого газа на территории Луганской и Донецкой областей.
Байден — классический представитель капитализма «исключительной нации». То есть легальный коррупционер, использующий мощь США для извлечения выгод для себя, своих партнеров и заказчиков. Проблема в том, что применение всей американской мощи на той же Украине на данный момент затруднительно — по нескольким причинам.
Во-первых, в США выборы. И для того, чтобы эти выборы выиграть, клан Байдена должен получить с Украины хорошую картинку. Нет, не для избирателей. А для тех, кто будет считать — голоса. И для тех, кто будет отсчитывать — деньги.
В современной буржуазной демократии голосуют вовсе не люди, как бы кому ни казалось, а деньги. В демократии «исключительной нации» голосуют триллионы долларов. И Байден озабочен именно тем, что думают о нем и его способностях охранять их инвестиции именно эти триллионы.
Поэтому Байдену нужна передышка и хорошая картинка.
Во-вторых, выборы будут проходить не только в Америке, но и в Европе. И для того, чтобы продавить Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство со Старым Светом, Байдену и триллионам долларов нужно, чтобы в Европе не победили евроскептики, а осталась старая команда. Готовая ради Вашингтона на все, включая предательство и грабеж своих же собственных народов.
А для того, чтобы Ангела Меркель и коллеги Франсуа Олланда смогли остаться у руля, нужно снять с их репутации украинское пятно. Нужно сделать вид, что все в порядке, — на некоторое время.
В-третьих, Байдену необходимо хоть на какое-то время удержать от падения киевский режим. А по возможности, укрепить его, чтобы, как только ситуация это позволит, — продолжить эскалацию войны. Уже до «победного» конца. В случае свержения Петра Порошенко, на восстановление украинской управляемости уйдет слишком много времени. Это если ее вообще удастся восстановить в той каше, которая и так уже заварена настолько, что вся Европа кричит: «Горшочек, не вари!»
Русские на пороге
Именно так нужно понимать речи Байдена об украинских реформах. Это переводится как «Укрепляйте власть, восстанавливайте армию и полицию — впереди война».
Его же речи о том, что Украина будто бы готова предоставить особый статус Донбассу, на фоне того как Киев совершенно явно шлет европейских политиков с этим же вопросом куда подальше и отказывается от каких-либо конституционных реформ, следует понимать так: «Улыбайся, скотина, — пусть хоть издали тебя принимают за человека».
И киевская власть будет улыбаться как может — во всю пасть с застрявшими между зубами кусками человечины. А европейские лидеры будут публично умиляться, говорить о прогрессе в мирном процессе и о том, что этот прогресс, безусловно, достигнут исключительно благодаря санкциям против России.
А что им еще остается ? Сказать что Владимир Путин был прав? Да это и так все понимают. Вопрос не в том, прав ли российский президент или нет, а в том, как отвертеться от ответственности — то есть сделать так, чтобы он все равно был виноват, хотя бы задним числом.
Потому что политик, признающий свою ошибку до того, как дело сделано, — бывший политик. Это потом, как в случае с Ираком, когда к ответу призывать будет некому, — можно будет сказать «упс». А сейчас, когда «русские стоят на пороге» и очень хотят услышать ответы на все свои вопросы, — не время.
Читайте также: Санкции против РФ от Украины уже не зависят: эксперты об угрозах Байдена Киеву
Вот если русские будут лежать, как лежат иракцы, как лежат сотни детей Новороссии и тысячи взрослых, — тогда другое дело. Тогда можно будет признать некоторые перегибы. И скорбно разделить имущество жертвы недоразумения — не пропадать же добру.
Проблема этой, прямо скажем, истинно джентльменской стратегии поведения одна: Украина никогда не была — да так и не стала — для России отдельным государством. И все, что делается на Украине, — делается словно с нами самими.
Это не каких-то далеких и чужих украинцев делают зверями — это нас ими делают. Это не чужих и далеких украинцев убили. Это нас убили. Потому что вся разница между нами и украинцами — в том, что они просто ближе к краю Русского мира. Им просто не повезло с соседством.
«И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф 25:40).
За Украину есть кому спросить. У этого кого-то достаточно власти, чтобы добиться ответа. И терпения, чтобы его дождаться.
