В 1955 ГОДУ Извицкая окончила ВГИК. И в том же году режиссёр Григорий Чухрай приступил к съёмкам фильма «Сорок первый» по одноимённой повести Б. Лавренёва. Планировалось, что главные роли — Марютки и Говорухи-Отрока — сыграют Екатерина Савинова и Юрий Яковлев. Однако по разным причинам ни один из этих актёров в картину так и не попал. И тогда на съёмочной площадке появился уже популярный Олег Стриженов и никому не известная выпускница ВГИКа Изольда Извицкая.
Но не прошло и нескольких недель со дня начала работы над картиной, как внезапно всё остановилось. «У меня вышел конфликт со сценаристом Колтуновым, — вспоминал Григорий Чухрай. — Сценарий у меня фактически уже был до него, но я решил, что нужна всё-таки опытная рука драматурга. И вот Колтунов, воспитанный в правильном духе, сразу понял, какая это скользкая тема — любовь к врагу. Он мне сказал: «Не беспокойтесь, мы выйдем из этого положения». И действительно вышел.
Мы писали так: один эпизод — я, другой — он. И вот он придумал эпизод: Марютка сочиняет стихи, и к ней являются души, образы погибших в песках товарищей и спрашивают: «Как же ты могла полюбить нашего врага?» И она отвечает: «Никогда вас не забуду и любить его я буду». Это был эпизод оправдания. Я запротестовал против этого. Сказал, что не хочу ни перед кем оправдываться, что и Марютка в этом не нуждается — она полюбила! Да, полюбила врага. Ну и что? Полюбила, и всё! А мне начали возражать: «Так нельзя. Чему мы учим нашего зрителя?»…
Всю съёмочную группу лихорадило, судьба картины буквально висела на волоске даже после того, как её всё-таки разрешили снимать. Больше всех нервничала Извицкая. Во многом это объяснялось её молодостью и отсутствием необходимого опыта (ведь это была её первая серьёзная роль). Девушка часто впадала в уныние, подолгу плакала…
Григорий Чухрай, видя тоску Изольды, вызвал на съёмки Бредуна и даже дал ему маленькую роль казака… В какой-то степени и это тоже помимо таланта актрисы повлияло на то, что роль Марютки она сыграла блестяще. Ей удалось передать удивительную цельность натуры своей героини, силу внезапно просыпающегося чувства к белому офицеру и страшный трагизм развязки.
Фильм вышел на экраны страны в 1956 году и был восторженно встречен зрителями. Через год его повезли на Каннский кинофестиваль, где он также вызвал бурю восторга. Правда, поначалу французские журналисты встретили приезд советской делегации не очень доброжелательно. В одной из газет даже написали, что в Канны прибыла делегация из Москвы, в которой присутствует «актриса с ногами степного кавалериста» (имелась в виду Извицкая). Это была откровенная ложь, так как внешность Извицкой могла поспорить с внешностью любой голливудской кинозвезды. Однако актриса восприняла этот выпад очень серьёзно и едва не впала в депрессию. Чухраю и Стриженову пришлось немало потрудиться, чтобы найти нужные слова и успокоить её.
Жюри Каннского фестиваля присудило фильму «Сорок первый» специальный приз «За поэтичность и оригинальный сценарий». Был по достоинству оценён и талант Извицкой. Популярные журналы «Нью-Йорк мэгэзин» и «Паризьен либре» вышли с её портретами на обложке. В её честь устраивались бесконечные приёмы. В Париже открылось кафе «Изольда»…
НА РОДИНЕ 25-летнюю звезду тоже не оставили без внимания. У неё появились многочисленные поклонники, среди которых были и довольно известные личности. Могущественный Алексей Аджубей, зять Никиты Сергеевича Хрущёва, как-то даже повздорил из-за неё с Марком Бернесом. Оба были влюблены в молодую звезду, но Бернес оказался удачливее — Извицкая известному певцу симпатизировала больше. Аджубей затаил на Бернеса обиду, и вскоре в газетах появились критические статьи в его адрес. Марка Наумовича стали упрекать в «дурном музыкальном вкусе», гораздо реже стали звать в кино и приглашать в концерты…
А Изольду Извицкую тем временем сделали членом Ассоциации по культурным связям со странами Латинской Америки, а это значило, что актриса получила прекрасную возможность беспрепятственно путешествовать по миру. За короткое время она посетила Париж, Брюссель, Вену, Будапешт, Варшаву, Буэнос-Айрес…
В перерывах между поездками Извицкая продолжала сниматься в кино. Во второй половине 50-х она сыграла в мелодраме «Неповторимая весна», киноповести «Очередной рейс», драме «Поэт», комедии «К Чёрному морю». Кто помнит сейчас эти фильмы? И немудрено, ни один из них не шёл в сравнение с «Сорок первым». Во всех этих фильмах она играла хоть и главные, но совершенно похожие роли, сыграть которые без особого труда могла бы любая начинающая актриса.
Между тем время шло, а режиссёра, способного предложить Извицкой роль, равную по драматизму той, что она сыграла в «Сорок первом», не находилось. Чухрай позднее по этому поводу заметил: «То, что Извицкую после «Сорок первого» стали приглашать на вторые, а то и на третьестепенные роли, связано с серьёзными недостатками нашей социальной системы в кино. Многие крупные, да и молодые режиссёры не хотели работать с известными артистами, стремясь из эгоистических побуждений открыть свою собственную кинозвезду. Они не заметили тех значительных возможностей, которые раскрыла в Извицкой роль Марютки. Именно поэтому многие актёры поистине уникального таланта у нас снимались весьма редко, тогда как на Западе большой успех в фильме открывает дорогу актёру ко многим фильмам». НАЧАЛО 60-х годов Извицкая встретила творческим кризисом. Постепенно её перестали приглашать даже на второстепенные роли, и это обстоятельство воспринималось ею крайне болезненно. Слава, едва начавшись, тут же улетучилась, и привыкнуть к этой мысли для Извицкой было труднее всего. Если бы рядом оказался верный друг, который подставил бы ей плечо, может быть, всё повернулось бы иначе. Однако такого человека рядом с нею не оказалось. Муж Эдуард Бредун, будучи актёром среднего уровня, видимо, завидовал успеху жены и на роль наставника явно не подходил. Говорили, что он сильно обижался, когда на студии ему вслед бросали: «Это Эдик, муж Изольды Извицкой…» Единственное, что он сумел сделать,— научил жену заглушать обиды водкой. Так постепенно оба стали спиваться. По этому поводу А. Бернштейн рассказывал: «Именно Бредун, может быть, сам того не желая, приучил молодую жену к спиртному. Но это не помешало ему впоследствии оскорблять её, обвиняя в пьянстве… Первый в жизни бокал шампанского актриса выпила на свадьбе, когда ей было 23 года. Потом по инициативе Бредуна начался длительный период домашних застолий, на которых царствовали крепкие напитки — водка и коньяк. Влияние алкоголя на её хрупкий организм было разрушительным: уже скоро она начала терять координацию движений, уходить в небытие. Актёры рассказывали мне, что во время кинофестиваля в Горьком из комнаты гостиницы, которую занимали Бредун и Извицкая, был слышен такой разговор: «Мне плохо, Эдик… Я больше не могу пить эту гадость». — «А ты опохмелись, легче будет».
Есть, правда, и другая точка зрения. Актриса Майя Менглет, например, приехав в 1986 году в Дзержинск на гастроли с Театром имени Станиславского, утверждала: «Если вам кто-то скажет, что в её смерти повинен Эдик, не верьте. Когда Изольда стала пить, он пытался её лечить, устраивая в больницы. Не получилось, видно. Он с ней устал. И потом, наш киношный мир такой христопродажный, многие ей завидовали, и её депрессию воспринимали чуть ли не с восторгом».
Кто здесь прав, трудно сказать, да, наверное, это не так и важно. А важно то, что Изольда Извицкая очень любила своего мужа. Поэтому последуем совету Леонида Филатова, сказавшего в телепередаче «Чтобы помнили», посвящённой Изольде Извицкой: «Всё-таки не забудем, что Эдуард Бредун был любимым Изольды Извицкой. Поэтому, если он в чём-то виноват, с него спросится на небесах. А мы поступим в отношении его памяти так, как поступала всегда сама Изольда, умудрившаяся за всю свою жизнь не сказать ни о ком ни одного дурного слова».
В 1963 г. режиссёр Сергей Колосов приступил к съёмкам одного из первых в стране многосерийных телефильмов — «Вызываем огонь на себя». В главной роли снималась жена режиссёра актриса Людмила Касаткина. А её напарницу, разведчицу Пашу, должна была играть Извицкая. По словам С. Колосова: «Порой на съёмках Изольда была недостаточно собранна, плохо выглядела, чувствовалось, что она ведёт безалаберную семейную жизнь с Бредуном, который был мне антипатичен».
Однако, несмотря на свою болезнь, Извицкая прекрасно справилась со своей ролью. Почти полтора года, пока велись съёмки, она старалась держаться в форме. Многим знавшим её тогда показалось, что актриса поверила в себя и впервые за долгие годы сможет изменить собственную судьбу в лучшую сторону. Увы, чуда не произошло.
Вернувшуюся после съемок в Москву актрису вновь поглотил омут пянства. Водку она обычно покупала в соседнем с её домом магазине. Несколько раз её видели там коллеги-артисты. Изольда сидела на подоконнике, прикрыв лицо платком, чтобы никто не смог признать в ней некогда знаменитую актрису.
Для серьёзной беседы Извицкую вызывал к себе начальник актёрского отдела «Мосфильма», предлагал обратиться за помощью к наркологу. Она наотрез отказалась.
В январе 1971 г. Эдуард Бредун собрал свои вещи и переселился к подруге жены, некоей продавщице ковров. Уход любимого мужа окончательно добил несчастную женщину: её рассудок помутился. Она закрылась в своей квартире, открывая дверь лишь тем, кто стучал ей условным стуком, и неделями не показывалась на улице, питаясь только сухарями.
Актриса Татьяна Гаврилова вспоминала: «Возвращаясь с репетиции, я шла вниз по 2-му Мосфильмовскому переулку. Впереди шла худенькая женщина в выцветшей каракулевой шубе и русском цветном платке. Она крепко держала в правой руке старенькую авоську с двумя пустыми бутылками из-под кефира и газетным свёртком. Обогнав её, я обернулась и сразу узнала Изольду Извицкую. Мы давно не виделись, и её лицо показалось мне более болезненным и одутловатым, чем прежде, она производила впечатление человека не от мира сего.
— Здравствуйте, Изольда Васильевна!
— Ой, деточка, здравствуй! Не хочешь ли зайти ко мне? — спросила она, потирая маленькие руки. Её глаза просили меня поговорить, пообщаться с ней. Я согласилась. Мы дошли до её дома и поднялись на 3-й этаж. В однокомнатной квартире Извицкой царила идеальная чистота, но обстановка была весьма бедной. В полуоткрытом одёжном шкафу висело лишь несколько поношенных женских халатиков. Уловив мой взгляд, Изольда Васильевна сказала, что её недавно обокрали. В углу стояла старая продавленная тахта и около неё телевизор с небольшим экраном…
— Деточка, — вдруг произнесла актриса, — давай с тобой выпьем.
Она извлекла из газетного свёртка спрятанную бутылку «Столичной», поставила её на кухонный стол, затем налила две небольшие стопки водки, а на закуску подала чёрные сухарики, которые всегда сушила и держала на всякий случай. Когда она открывала холодильник на кухне, я заметила, что он пуст. Видимо, все эти последние дни её мучил голод, но на водку Изольда деньги где-то доставала. После первой рюмки она потеряла равновесие и схватилась за край кухонного стола. Испугавшись, я обхватила её руками и поволокла к тахте. Когда она пришла в себя, я попрощалась и ушла…»
В Театре-студии киноактёра ей предложили роль в новом спектакле «Слава» по пьесе Гусева. Это предложение ободрило Извицкую, она целыми днями учила дома свою роль. И вдруг в конце февраля 1971 г. актриса пропала. Татьяна Гаврилова рассказывала: «Третьего марта диспетчер театра, обеспокоенная тем, что телефон Извицкой не отвечал, позвонила Бредуну и попросила его пойти на квартиру своей бывшей жены и, если никто не отзовётся, открыть дверь своим старым ключом. Но Бредун не смог попасть в квартиру — дверь была закрыта, а ключ торчал в замочной скважине с другой стороны. Вызвали милицию, слесаря из ЖЭКа, и они без особого труда взломали дверь.
Изольда Васильевна лежала на полу как-то боком в стёганом французском халатике, головой — на кухне, худеньким телом — в комнате. Увидев всё это, Бредун громко сказал: «Уже набралась, вставай!» Но Извицкая не поднималась. На лице отчётливо проступали характерные пятна, и слесарь проворчал: «Ты что, не видишь, она же мёртвая!» Видимо, актриса шла на кухню, но, потеряв сознание, упала и умерла. Судя по всему, пролежала так больше недели. Еды в доме не было никакой, лишь кусочек хлеба, наколотый на вилку, лежал в металлической селёдочнице. Я слышала, как следователь, приехавший на место происшествия вместе с врачом, сказал: «Она хорошо поддала». Однако по настойчивой просьбе Бредуна смерть Извицкой объяснили «отравлением организма неизвестными ядами, слабостью сердечно-сосудистой системы».
О смерти некогда знаменитой актрисы сообщила только «Советская культура». Да ещё по Би-би-си сказали, что в Москве от голода и холода, выброшенная из общества, скончалась Изольда Извицкая. Ей было всего 38 лет…
***