Сенсационное заявление Милорад Додик сделал в канун отмечавшегося 9 января в РС Дня республики, который совпал с 25-й годовщиной ее образования. В этот день в 1992 году за два месяца до начала боснийской войны была провозглашена Республика сербского народа Боснии и Герцеговины, переименованная затем в Республику Сербскую. Мировое сообщество не считает праздник законным, ибо РС была официально признана только Дейтонскими соглашениями 1995 года, да и живущие в республике мусульмане и хорваты считают его дискриминационным.
Боснийский Конституционный суд ранее признал объявление 9 января Днем РС неконституционным. Тем не менее Милорад Додик инициировал проведение в сентябре референдума, на котором почти 100% пришедших на избирательные участки проголосовали за сохранение праздника, который власти РС провели вчера с большим размахом, а самыми дорогими гостями на нем были патриарх сербский Ириней и президент Сербии Томислав Николич.

Мусульмане, составляющие большинство населения Боснии, и представители мирового сообщества высказывают опасения, что после сентябрьского референдума Милорад Додик взял курс на выход РС из состава Боснии. Его заявление в канун Дня республики лишь подтвердило эти опасения. Да и на вчерашней церемонии господин Додик заверил, что «Республика Сербская полна решимости существовать как государство».

«Это подготовка к референдуму об отделении РС от Боснии», — убежден влиятельный белградский политолог Душан Янич, который считает, что такой сценарий грозит Балканам новыми потрясениями. «Из-за плохих отношений с США и ЕС и неуверенности в собственных позициях внутри РС Додик стремится поссорить с Западом и Сербию, и сербов», — говорит политолог. На возможную личную заинтересованность лидера РС в эскалации ситуации указывают и дипломатические собеседники «Ъ» в Сараево, напоминая о нескольких коррупционных расследованиях в отношении господина Додика, которые боснийская прокуратура не может довести до конца из-за фактического непризнания ее полномочий в РС.

Складывающаяся ситуация делает почти неизбежным обострение конфликта лидера РС с мировым сообществом, которому предстоит отреагировать на заявления и возможные действия Милорада Додика. Дипломатические источники «Ъ» в Боснии наиболее реальным вариантом считают курс на изоляцию самого господина Додика и введение санкций против РС. Возможность такого сценария подтверждает и Душан Янич: «Евросоюз рассматривает возможность экономических санкций, а в НАТО есть план интервенции, если Додик встанет на путь отделения».

В случае развития событий по такому сценарию в конфронтацию между Западом и президентом РС могут быть втянуты Сербия и Россия, на чью поддержку Милорад Додик рассчитывает.

Впрочем, премьер Сербии Александр Вучич уклонился от присутствия на вчерашнем Дне РС, ограничившись лишь поздравлениями, а накануне сентябрьского референдума дал ясно понять: Белград не поддерживает его проведение, хотя и не намерен вмешиваться в решения боснийских собратьев.

Не спешит с явной поддержкой действий Милорада Додика и Москва. После его сентябрьской встречи с президентом РФ Владимиром Путиным, которую господин Додик представил как «поддержку Москвой планов Республики Сербской», Кремль ограничился лишь кратким сообщением, в котором нет ни слова ни о референдуме, ни о поддержке. В противном случае Россия не только получила бы новый повод для ссоры с Западом, но и заняла бы более просербскую позицию, чем сама Сербия.
Геннадий Сысоев

Речь об устаревшем оборудовании для копчения шпротов. После того, как рыбка подвергнется такой «кулинарной» обработке, употреблять ее в пищу нельзя, иначе организм получит опасную дозу бензапирена. Так, в консервах из Латвии количество этого вещества превышает допустимое в 4 раза!

Вот это «европейское качество!», — скажут многие и остерегутся в следующий раз красть в корзину плоскую темную баночку рыбных консервов. Тем не менее, в России шпроты разрешают смело есть, а вот в Швеции, например, шпроты продают с пометкой: «не рекомендуется для беременных и кормящих». Дело в том, что бензапирен является мутагеном (веществом, вызывающим уродства плода) и даже канцерогеном (иными словами, провоцирует опухоли).

Таким образом, нежелание России пускать на свои рынки латвийские рыбные консервы более чем понятно. Впрочем, сами прибалты до сих пор ожидают, что чудо произойдет, и Россия снова начнет покупать их шпроты.

Дело в том, что без наших рынков рыбные заводы Латвии медленно умирают. Так, судя по данным за 2015 год, двухмиллионная прибыль латвийского производителя шпрот Gamma-A обернулась убытками в 1,06 млн евро, а оборот предприятия снизился на 34%. Вентспилсский рыбоконсервный комбинат, 80% продукции которого предназначалась для российского рынка, после введения санкций не работал несколько месяцев, а позже перешел на «режим выживания» — сократил количество смен.

Для того, чтобы сократить убытки, предприятия пытались выйти на рынки США, Китая, Египта, Сомали и других стран. Но своеобразный вкус популярного прибалтийского блюда, да еще с «подмоченной» репутацией, так и не пришелся по нраву потребителям из этих стран.

Тем временем, на россиянах запрет ввоза латвийских консервов не отразился: миссию Латвии по обеспечению России шпротами взяла на себя Калининградская область, увеличив производство втрое. И хотя латвийское правительство, по его словам, «жалеет» российских потребителей, лишенных прибалтийской рыбы, Риге стоит пожалеть разве что собственные заводы.

Падает и поголовье скота. В частности, по состоянию на 1 декабря 2016 г. в сравнении с прошлым годом поголовье свиней сократилось на 5,5% и составило 7 млн. 141,4 тыс. голов, крупного рогатого скота — на 3,1% (3,941 млн. голов), овец и коз — на 2,9% (1 млн. 456,8 тыс. голов), птицы — на 4,1% (213 млн. 206,4 тыс. голов). Учитывая аналогичные тенденции в течение нескольких предыдущих лет, ситуация выглядит тревожной, а в сравнении с 1991 годом — и вовсе катастрофической.

По состоянию на 1991 г. поголовье свиней на Украине составляло 20,1 млн. голов, крупного рогатого скота — 26,7 млн., овец и коз — 9 млн., птицы 251,4 млн. Продавая больше продукции, Украина получает за нее все меньше доходов. В номинальном выражении экспорт сельхозпродукции с Украины неуклонно сокращается начиная с 2012 г., когда он составил 17,8 млрд. долл. В 2013 г. его объемы сократились до 17 млрд., в 2014-м — до 16,6 млрд., в 2015-м — до 14,5 млрд. То есть экспорт сельскохозяйственной продукции упал с 17,8 до 14,5 млрд. долларов за последние четыре года.

И по итогам 2016 года тенденция, скорее всего, продолжится. Оценочно, при сохранении тех же темпов экспорта в 2016 г. он может дойти до 13 млрд.

Впрочем, это неудивительно, поскольку Украина неуклонно превращается в экспортера сырья. Как отметил экономист Всеволод Степанюк, «когда готовая продукция у нас составляет около 2% общего объема аграрного экспорта, это ненормально. Мы превращаемся в сырьевую латифундию, где люди значения не имеют, и есть крупное товарное производство сырья. Нагрузка на украинские почвы уже максимальная».

Украина является уникальной страной, где насчитывается порядка 43 млн. га сельскохозяйственных угодий и 32,5 млн. га пахотных земель, причем 60% из них — это черноземы. Ценнейшая плодородная земля эксплуатируется просто варварски. Как отмечает обозреватель «Зеркала недели» Владимир Чопенко, за последние 20 лет уровень гумуса с 3,36% снизился до 3,14%.

На восстановление плодородного слоя потребуется несколько сотен лет. Общая площадь эродированных угодий выросла до 13,4 млн. га, из которых 10,6 млн. — пахотные земли (32% всей пашни). В денежном выражении это составляет 6 млрд. долл. убытков из-за недобора урожая на разоренных землях. Основной причиной деградации земель является их использование крупными агрохолдингами под «тяжелые» экспортные культуры: подсолнечник, рапс, пшеницу, кукурузу.

Доля подобных культур должна быть не более 12–15%, а на Украине она составляет 60–80% (!). Кроме того, «аграрная страна», несмотря на катастрофическую деградацию почвы, с 2012 г. прекратила бюджетное финансирование противоэрозионных и почвоохранных мероприятий. Чтобы восстановить плодородие почв, требуется около 50 млрд. грн. в год, но таких инвестиций нет, и не предвидится.

Виновников трагедии украинских черноземов найти несложно. Это крупные транснациональные холдинги, захватившие миллионы гектаров земли, порты и зерновые терминалы для выращивания и отправки урожая на экспорт. Налоги они также платят отнюдь не в украинский бюджет, оставляя за собой пустыню. Истощение почв — далеко не самая страшная угроза, которую несут за собой ТНК.

Засилье иностранных компаний ведет к примитивизации сельского хозяйства. Например, стратегия известной Cargill состоит в том, что каждая из стран, в которой работает компания, должна специализироваться на выращивании определенного типа продуктов, что практически уничтожает местных фермеров и биоразнообразие, ставя под угрозу продовольственную безопасность страны. Транснациональная корпорация для получения сверхприбылей не гнушается откровенными преступлениями.

Французские журналисты Canal+ создали фильм-расследование, в котором приводятся вопиющие факты преступлений этой американской корпорации. Под давлением США и ЕС украинское руководство включило в договор об ассоциации целый раздел, разрешающий выращивание на Украине ГМО-культур. На самом же деле ТНК еще задолго до запрета «тихой сапой» производили в стране ГМО. Еще в 2013 г. половина всей кукурузы, выращиваемой на полях «Незалежной», являлась генетически модифицированной, а выращивание трансгенной сои в Украине достигло 60%.

Между тем, ГМО отнюдь не является безопасным. В Аргентине использование ядовитых удобрений привело к вымиранию животных и заболеваниям людей раком, пищевыми отравлениями и аллергией. По информации Массачусетсткого университета, из-за глифосата, сильнодействующего яда, к 2025 году каждый второй ребенок в США будет страдать аутизмом.

Согласно результатам исследования Института здравоохранения и экологических исследований Австралии, кормление свиней ГМО-продуктами привело к нарушению репродуктивных функций скота и таким заболеваниям, как гиперплазия эндометрия, язва желудка, кишечные кровотечения. Куда податься бедному крестьянину? Защищая интересы транснациональных корпораций, под дружную евроинтеграционную трескотню правительство наносит удар за ударом по украинскому крестьянству. По требованию МВФ и Евросоюза были отменены льготы по НДС для сельхозпроизводителей. В результате, по прогнозам Минэкономразвития, производство в сельском хозяйстве в 2017 г. упадет на 6,2%. Независимые же эксперты склоняются к цифре 10%.

В финансовом измерении потери могут составить 100 млрд. грн. При этом в опубликованном проекте бюджета на 2017 г. на прямую финансовую поддержку сельхозпроизводителей заложено 2,973 млрд. грн., из которых 1,5 млрд. — это средства из Специального фонда, т. е. незащищенной статьи бюджета. Уже несколько лет работающие при нулевой рентабельности аграрии, по сути, остаются наедине со своими проблемами.

Лишение сельского хозяйства субсидий — прямая противоположность тому, что происходит в ЕС и США. В ЕС на реализацию общей агрополитики в 2015–2020 гг. выделено 408,3 млрд. евро, из которых 312,7 млрд. предназначены на дотации фермерам и 95,6 млрд. — на развитие сельского хозяйства. Размер дотаций на гектар во Франции составляет 405 евро в год, Греции — 529 евро, Германии — до 700.

В корне отличается и система развития сельского хозяйства. В ЕС, например, значительная часть средств помощи передается на «зеленые» инициативы, т. е. обеспечение очередности сева различных культур и выдерживание земли под паром для сохранения плодородия почв. Второй приоритет в ЕС — сохранение числа фермеров, препятствование росту безработицы, сохранение цен на продукты и обеспечение аграриям уровня доходов, сопоставимого с другими отраслями экономики.

В Украине же ситуация прямо противоположна. Мелкие фермеры исчезают под давлением крупных агрохолдингов. Так, в ЕС 68,7% сельхозпредприятий обрабатывают участки от 0 до 5 га. На Украине их количество составляет 10,8%. И наоборот, в Европе число крупных фирм, во владении которых находится выше 100 га, составляет 2,7%, а на Украине 5,5%. Небольшие хозяйства буквально выдавливают с сельскохозяйственного рынка Украины при том, что крупные агрофирмы не способны создать такое количество рабочих мест. Ситуация в селе усугубляется еще и сокращением социальной инфраструктуры, закрытием школ и больниц, транспортными проблемами. Оставшиеся без работы и необходимой жизненной среды крестьяне пополняют города, где ситуация не лучше.

Не более чем иллюзией оказалось и стремление завоевать европейский рынок. Выделенные Украине квоты выглядят просто издевательством. Так, квота по зерну составляет 1 млн. тонн, тогда как экспортирует Украина 28 млн. тонн. В 2016 г., когда начала работать так называемая «зона свободной торговли», уже к 10 марта Украина исчерпала годовые квоты на беспошлинные поставки в страны ЕС соков, муки, сахара, меда и помидоров. Как заявил владелец агрохолдинга «Мироновский хлебопродукт» Юрий Косюк, «никакого открытия рынков не произошло. Знаете, есть в колесах такой механизм, называется ниппель.

В одну сторону пропускает, в другую сторону — нет. Такая примерно ситуация сейчас у нас с европейскими рынками. Европа говорит о зоне свободной торговли с Украиной, и одновременно подписаны куча исключений и ограничений для экспорта украинских товаров. Поэтому это зона свободной торговли только в одну сторону, только в сторону Украины».

Предметом особой гордости Минэкономразвития теперь считается выделение ЕС дополнительных квот, которые должны принести украинскому агросектору 195,9 млн. долл. прибыли. На фоне потери 3,5 млрд. от утраты традиционных рынков и обвала экономики это даже не смешно. Тем не менее, киевских евроинтеграторов потеря российского рынка только радует. По словам замминистра АПК по евроинтеграции Ольги Трофимцевой, «структура аграрного экспорта — на первом месте не Европейский союз, слава богу, не СНГ и Россия, а страны Азии. На втором месте Евросоюз, на третьем месте идут страны Африки, на четвертом месте — страны СНГ и Россия, дальше идут США и другие регионы…» Особую радость, похоже, доставляет чиновнице тот факт, что отказ от российского рынка ударил прежде всего по производству готовой сельхозпродукции.

В ЕС это поставлять нельзя. Как отметил Александр Охрименко, «на сегодняшний момент квоты на кондитерские изделия использованы на 0,4% — на шоколад, печенье, на молочные изделия и твердые сыры квоты вообще не используем». Отсутствие рынка сбыта не могло не сказаться на производстве. В связи с закрытием рынка России рухнуло производство сыра, творога, сметаны, кондитерской продукции, печенья, шоколада и твердых сыров, макаронных изделий.

Жалуются даже животноводы. Президент ассоциации «Свинари Украины» Артур Лоза сообщает, что «в 2015-м году мы имели рекордный экспорт в Россию — порядка 50 тысяч тонн свинины. В один момент в конце 15-го года было введено эмбарго и приостановлен экспорт. Это крайне негативно повлияло на рынок… Первое полугодие 2016-го очень негативно влияло на отрасль, и мы начинаем сейчас ощущать эти негативы, в первую очередь, в падении поголовья — по сравнению с 2015-м годом порядка 300 тысяч свиней».

Всесторонний анализ проблем сельского хозяйства Украины далеко превосходит размеры одной статьи. Тем не менее, если существующие тенденции развития аграрного сектора Украины сохранятся, спрогнозировать его ближайшее будущее не составляет труда. Своеобразное «новое огораживание», которое происходит в интересах крупных зарубежных холдингов, и лишение украинских аграриев поддержки уничтожит и так слабый фермерский класс.

А это будет означать рост безработицы, появление миллионов нищих и обездоленных бывших крестьян на улицах украинских городов, рост нагрузки на государственный бюджет. Если учесть, что промышленный сектор находится в еще более печальном положении, скудные социальные ресурсы будут лишь уменьшаться. В Латинской Америке давно существует термин «пауперизация», означающий переток обнищавшего сельского населения в города, где оно без определенных занятий живет в трущобах.

Доходы же от сельского хозяйства получат лишь зарубежные крупные производители, имеющие все возможности для минимизации налогообложения через принадлежащие им «карманные» банки и оффшорные фирмы. По сути, на Украине складывается колониальная система сельского хозяйства, когда ресурсы страны используются для выращивания нескольких видов предназначенных на экспорт монокультур.

Местное же население вынуждено без всякой поддержки ютиться на приусадебных участках либо закупать продовольствие в торговых сетях, часть из которых также принадлежит крупным агрофирмам. О выращивании традиционных культур и продовольственной безопасности речи вообще не идет. Нужен ли гражданам такой тип «аграрной сверхдержавы»?.
Ольга Сухаревская

Кто сомневается в причастности России к кибератакам в США, «не республиканцы и не патриоты», а «продажные политиканы», заявил Грэм в эфире телеканала NBC. В соавторстве с Маккейном сенатор пообещал подготовить новый пакет антироссийских санкций, которые, как он выразился, ударят по «самым слабым секторам» — финансовому и энергетическому.

Насколько серьезны эти угрозы? И готовы ли мы к ним? Эти и другие вопросы мы адресовали президенту Института национальной стратегии Михаилу Ремизову:

— Есть ли у нас «болевые точки»? Конечно же, есть. И рычаг санкций отжат далеко не на полную. То есть, на некоторых направлениях санкции способны практически парализовать российский энергетический сектор. Финансовый — тоже. Пусть на время. То есть, это будут достаточно чувствительные удары.

— Парализовать, каким образом? Отключат от системы SWIFT? Обрушат снова цены на нефть?

— Отключение от международной межбанковской системы платежей — это временный коллапс. Что касается энергетического сектора, то санкции — напомню — технологически введены только в отношении нефтяных шельфовых проектов. Газовую отрасль они вообще не затрагивают, как и электроэнергетику.

Проблема в том, что за последние 15−20 лет мы подсели «на иглу» импортного оборудования, инжиниринга достаточно серьезно. По большинству позиций есть возможность опираться на отечественную промышленность. Но наши сырьевые компании (не все, но по большей части) сделали все для того, чтобы идти по пути импорта услуг и промышленной продукции.

Поэтому прекращение этого импорта по всему спектру может, действительно, парализовать энергетическую отрасль. По крайней мере, на каких-то участках.

Я не говорю уже о том, что американцы могут воздействовать не только напрямую…

— Как еще?

— Они могут воздействовать на партнеров России. Практически все глобальные компании в случае, если США поставят вопрос ребром: или-или, предпочтут подчиниться американцам. Это касается и китайских компаний, и европейских, и корейских. Просто американцы пока так вопрос не ставили. Но они показали, что могут при желании надавить.

На старте санкций против России была скандальная история с французским банком BNP Paribas, который вынужден был уплатить американцам штраф в размере почти девяти миллиардов долларов за нарушение американского торгового эмбарго в отношении Ирана и Судана. Банк, кстати, не обязан был его соблюдать. Но предпочел заплатить эти деньги, чтобы не терять американский рынок, чтобы не терять возможность расчетов в американской валюте.

В общем, они посчитали и приняли решение откупиться, чтобы избежать преследования со стороны США.

Поэтому рычаги давления у США есть.

Другое дело, что сейчас, я думаю, эти серьезные рычаги задействовать никто не будет. А то, что мы видим, это часть политики давления на Трампа по «российскому вопросу».

— Поясните.

— По сути, истеблишмент обеих партий — Республиканской и Демократической — предъявляет Трампу ультиматум по «российскому вопросу». Делает все возможное для того, чтобы заблокировать возможную разрядку под угрозой, условно говоря, импичмента Трампа, раскручивая дела о хакерах, либо еще какие угодно дела.

Но в любом случае, это часть кампании давления на избранного президента по «российскому вопросу». Давления, которое не может остаться без результата.

Мы не можем сказать, в какой степени оно будет результативным. Но оно точно будет иметь какой-то результат. Трамп, он же не самодержец. Он не может развернуть государственную машину вопреки консолидированной позиции элиты, хотя вполне может возражать ей публично.

— Но если смысл вообще в антироссийских санкциях при Трампе? Мы знаем, что в его команде очень много известных бизнесменов, а любые удары по «слабому месту» у нас наверняка ударят бумерангом по доходам американских корпораций. Им это надо?

— Логика Трампа не в том, что он ввел олигархов во власть, а в том, что он набирает команду вне истеблишмента обеих партий. Он делает ставку на военный истеблишмент, на деловые круги, и просто собирает из них ту команду, на которую как президент мог бы опираться.

Конечно, такая кадровая политика дополнительно разозлила и возмутила верхушку обеих партий.

«Российский вопрос» является в этом смысле наиболее удобным для того, чтобы Трампа «поставить в рамки». Кроме того, он, действительно, сейчас для американских элит достаточно принципиален. То есть, это не столько способ насолить Трампу, сколько стремление не допустить отхода от политики сдерживания России.

Нужны ли санкции?..

В нынешнем виде санкции уже никому, по большому счету, особо не мешают и никого особо не волнуют. Поэтому со стороны России было бы категорически неправильным превращать вопрос об отмене санкций в основной пункт повестки дня. Или даже соглашаться на то, чтобы этот вопрос становился сколько-нибудь существенным пунктом этой самой повестки дня. Хотите — отменяйте! Хотите — сохраняйте!

К санкциям в том виде, в котором они сейчас действуют, наша экономика уже адаптировалась. И неизвестно, будет ли больше плюсов или минусов от их отмены. Потому что без всяких санкций мы сползли в рецессию в 2013 году. Соответственно, и снятие санкций никоим образом нас из этой рецессии не выведет.

Может быть, вызовет какой-то дополнительный приток спекулятивного банковского капитала на фондовые рынки, который точно так же убежит при малейшем изменении конъюнктуры. Он никак практически не конвертируется в стратегические инвестиции, в чем, в общем-то, главная проблема нашей экономики.

Поэтому отмена санкций в их существующем виде не должна считаться принципиальной вещью. Мы не должны на это что-то разменивать.

— Как в этом случае снизить градус политического противостояния, от которого кнопка «перезагрузки» давно перегорела?

— Сейчас Москва это как раз и пытается сделать. Кремль отказался принимать симметричные меры в отношении американских дипломатов в конце года.

Российская дипломатия оказалась, можно сказать, в довольно щекотливом положении, когда президент, выступающий с разумными и доброжелательными заявлениями, соседствует с государственным аппаратом, настроенным на более жесткие шаги. Не хочется отвечать Трампу, который не делает недружественных шагов по отношению к нам, но нельзя не отвечать государственной машине, государственной системе, которая эти шаги делает, и будет делать в дальнейшем.

Наша задача внутренняя состоит в том, чтобы это двусмысленное положение не затянулось надолго. Потому что все может превратиться в определенный инструмент манипулирования.

Благожелательные и позитивные, но пока что виртуальные заявления Трампа сковывают наши руки для ответных действий. Делают нас менее решительными в отстаивании своих интересов, в том числе в конфликтных ситуациях по периметру наших границ — я имею в виду Украину.

Для того чтобы разрядка перестала носить виртуальный характер, Трампу нужно еще очень много сделать. Прежде всего, с точки зрения консолидации власти и работы с американской элитой.

А США — это страна, которая управляется системно. Не отдельно взятым человеком. Поэтому никаких больших разворотов не произойдет. Но мы должны как можно быстрее перейти от ожидания разрядки, к той самой прагматической политике национальных интересов.

— Для начала Трампу нужно все-таки вступить в должность…

— Можно вступить в должность и номинально. Но более серьезная задача вступить в должность реально. Сколько времени займет решение этой задачи, в общем-то, не очень понятно.

Попросту говоря, надо избежать, чтобы с нами начали играть в доброго и злого следователя из Вашингтона. Где в роли доброго следователя выступает новый президент, а в роли злого — все остальные. Пока это выглядит именно так.

Ведущий научный сотрудник Института США и Канады Владимир Батюк напомнил, что Маккейна и Грэма всегда отличала крайняя русофобия, поэтому вряд ли они будут помогать новому президенту США «наводить мосты» с Москвой.

— Что касается новых санкций, то, о чем конкретно идет речь, не совсем пока ясно. Пока это лишь риторика и угрозы: мол, «ударим по больному».

На самом деле, еще 2014 году были введены ограничения на доступ российских финансовых институтов к западным кредитам. И на поставки спецоборудования для российского энергетического сектора. Прошло два с половиной года, мы видим, что, в общем-то, ничего страшного не произошло.

И, как известно, в команде Трампа очень неоднозначное отношение к антироссийским санкциям. Будущий госсекретарь в его администрации Рекс Тиллерсон, например, никогда не скрывал своего скептицизма, мягко говоря, ко всем этим затеям.

Да, они могут принять какую-то резолюцию, выражающую мнение Сената. Но никаких практических последствий для политики администрации Трампа этот документ иметь не будет. Внешнюю политику США по Конституции — и это на самом деле так — определяет именно администрация. Конгресс тут может вставлять какие-то палки в колеса, ограничивать инициативы Белого дома. Но в любом случае инициатива будет принадлежать именно Белому дому.

— Трамп как раз говорит, что к обострению отношений с Россией стремятся только «глупые люди»…

— Не он один. И Рекс Тиллерсон… И будущий, опять-таки, советник Трампа по вопросам национальной безопасности Майкл Флинн об этом говорил.

Так что, там есть немало людей, которые неоднозначно, скажем так, относятся к этим санкциям. Не только потому, что они так любят Россию, а, скорее, потому, что видят полную неэффективность этого санкционного инструмента.

Есть, правда, достаточно влиятельные круги в Вашингтоне, которые стоят на других позициях. Но очевидно, что политическая ситуация в США меняется, и им тоже с этим придется считаться.