Было: Мы уважали старших. Так нас учили. Учили все – родители, бабушки с дедушками, детсадовские воспитатели, учителя, соседи и даже незнакомые люди. Это было настолько естественным, что никто не задумывался даже, чем именно заслужили почтения представители старшего поколения. Мы уступали старшим место в общественном транспорте. Мы спокойно реагировали на замечания посторонних взрослых, а яростные крики доведенных до белого каления учителей воспринимали с истинным смирением. Лишь в подростковом возрасте мы узнавали, что, оказывается, и про учителя можно сказать плохо, – но это было чем угодно, только не равнодушно воспринимаемой нормой.

Стало: Безусловно, мы говорим детям о необходимости уважения к старшим, под которыми подразумеваем себя и любимых родственников из числа ближайших. Вместе с тем мы считаем, что настаивать на уважении ко всем подряд взрослым – неразумно, и важно научить детей разбираться, кто достоин уважения, а кто – нет. Мы обсуждаем при них своих свекровей, пожилых соседок, родителей одноклассников и – с особым упоением – учителей. Наши дети с малых лет знают, что учителя им всем обязаны и почти ни на что не имеют права. Даже плохую оценку поставить без веских на то оснований – и то не могут, в противном случае будут иметь дело с грозной, но справедливой мамой. Конечно же, наши дети небезупречны, но если кто-то рискнет сделать им замечание, да еще и в нашем присутствии – мало ему не покажется.

Свобода

Было: Мы рано становились самостоятельными. С точки зрения наших родителей, мы взрослели естественно: к году отказывались от подгузников, к двум – от коляски, к трем – от хождения с мамой за ручку. В пять лет мы уже вполне могли остаться одни дома на некоторое время, а в семь лет большинство из нас удостаивались права владеть ключами от квартиры. Лет в десять мы уже сами планировали свой досуг: могли, например, организовать с друзьями велопробег на пару десятков километров или охоту с самодельным гарпуном на щуку. Да, зачастую это были рискованные затеи, но мы знали вкус свободы, обладали креативным мышлением и лишь смутно догадывались о том, что такое скука.

Стало: Оставить пятилетнего ребенка одного дома сегодня почти никому не придет в голову, а если и придет, то – вместе с мыслью о возможных проблемах с законом. Лет до двенадцати большинство из нас провожают детей в школу, при этом взваливая на себя не только тяжелые ранцы, но и груз выполнения домашних заданий. Мы все стараемся держать под контролем, а потому наши дети довольно редко гуляют самостоятельно. Если уж велопробег – то всей семьей и при полной экипировке, если рыбалка – то на специально оборудованном пруду. Наши дети часто жалуются, что им скучно, но мы не расстраиваемся, мы знаем: это значит, что их смартфоны требуют подзарядки.

Живой опыт

Было: Мы узнавали жизнь «на ощупь». Мы набивали свои собственные шишки, но приобретали реальный опыт – социальный, эмоциональный, творческий, да и просто житейский. Иногда для того чтобы утвердиться в социальной среде, нам необходимо было пускать в ход кулаки, и подбитый глаз нашего соперника воспринимался взрослыми спокойно – как символ жизненного опыта. Мы и сами получали травмы, телесные и душевные, но чаще всего – как это ни банально звучит – они делали нас сильнее.

Стало: Имея за плечами собственный опыт, «сын ошибок трудных», мы лучше всех знаем, что важно и нужно для наших детей. Мы наслышаны про детские психотравмы, а потому стараемся оградить своих чад от неприятных эмоций, мелких ошибок и крупных неудач. Мы всегда рядом, всегда подскажем, направим, встанем грудью за своих кровиночек. Да, кстати, если наш ребенок получит синяк от одноклассника, мы этого так не оставим – разборки с привлечением родителей и школьной администрации ему гарантированы! Конечно, мы догадываемся, что шишки нашим детям все равно придется набить. Но пусть это будет попозже, когда-нибудь потом… Без нас.

Доверие

Было: Доверие было основополагающим понятием во взаимоотношениях людей, причем не только близких. Прежде всего – государство доверяло родителям как людям, которые любят своих детей и желают им только добра. Никому и в голову не приходило подозревать их в безответственности, если, например, десятилетний ребенок сам приходил в поликлинику за справкой. И врачи травмпункта не удивлялись, если товарища со сломанной ногой притаскивали на себе несколько мальчишек в заснеженных пальто, – понятно же, что мама с папой на работе. Родители, в свою очередь, доверяли врачам и учителям, и, естественно, нам тоже. Мы же боялись данного нам доверия не оправдать. А еще мы понимали, что на доверии строится дружба. И хотя нас, конечно же, предостерегали от разговоров с незнакомыми, знание о существовании плохих людей не нарушало гармонии в наших детских душах – хороших-то все равно было больше!

Стало: «Что такое доверие?» – спрашивают нас дети, увидев на школьной стене рекламу «детского телефона доверия». И мы вспоминаем, что забыли рассказать об этой стороне жизни.

Сегодня мы живем в других реалиях, и вынуждены признать, что доверие из мира человеческих отношений уходит. Только вот мы сами почему-то не очень этому сопротивляемся. Мы учим детей думать о людях плохо, когда, не стесняясь, трактуем при них мотивы чьих-либо действий в соответствии с уровнем богатства нашей фантазии. Нередко в наших разговорах проскальзывает мысль о том, что доверчивость тождественна глупости. Мы считаем, что подозрительность и скептицизм помогут нашим детям «выжить», «пробиться», добиться успеха, но не всегда осознаем, что сеем в них тревожность и пожинаем цинизм и равнодушие в качестве защитной реакции.

Бескорыстие
Было: «Мешок яблок» В.Г. Сутеева, «Рассказ о неизвестном герое» С.Я. Маршака, «Маленький принц» А. Экзюпери, книги о пионерах-героях и многие другие произведения о бескорыстии, великодушии и подвиге формировали наш внутренний мир, органично вписываясь в систему ценностей, заложенную в нас семьей и школой. Мы с раннего детства знали, что делать добро «просто так» нелегко, но нужно стараться. Чуть позже мы осознавали, что для нас способность к бескорыстным поступкам и самоуважение неразрывно связаны. Мы хотели стать учителями, врачами или космонавтами просто потому, что искренне желали приносить пользу людям. Мы верили в добро.

Стало: Мы на каждом шагу твердим, что миром владеют деньги. Мы с первых лет жизни настраиваем детей на конкуренцию и очень волнуемся, что в них не разовьется «здоровый эгоизм». Мы делаем все, чтобы наши дети знали цену деньгам: материально поощряем выполнение домашних поручений, хорошие оценки, а иногда – и хорошее поведение. Что же касается бескорыстия, то почему-то нам кажется, что это удел слабых, да и вообще – качество нежизнеспособное.

Когда-то, более двух тысяч лет тому назад, древнеримский историк и философ Гай Саллюстий Крисп сказал: «Корыстолюбие отнимает самые заветные чувства – любовь к отечеству, любовь семейную, любовь к добродетели и чистоте». Неужели мир настолько изменился, что слова, актуальные на протяжении веков, навсегда утратили силу? Неужели мудрец ошибся? Мы узнаем это спустя пару десятков лет, стоит только подождать.