Свадьбу молодые сыграли в московском «Национале», медовый месяц провели в Ленинграде. По словам Д. Ри-тенберг, Женя был добрым человеком и хорошим мужем, называл ее ласковым именем Джуника. Она переехала в Москву и тоже стала работать в Театре им. Станиславского.
Сначала молодожены жили в шестиметровой комнате театрального общежития, и лишь позже благодаря хлопотам М. М. Яншина им удалось получить отдельную 16-метровую квартиру возле метро «Сокол» на Балтийской улице.
В жизни Урбанский был не только нежным и заботливым супругом, но и всегда хлебосольным и открытым — как говорится, рубахой-парнем. Дзидра Ритенберг вспоминала: «У нас в гостях часто собиралась труппа цыганского театра "Ромэн". Мы очень дружили с семьей кинорежиссера Григория Чухрая, у которого Женя снимался в картинах "Баллада о солдате" и "Чистое небо", с поэтом Робертом Рождественским и его семьей, с партнером по сцене Евгением Леоновым. Закадычным другом мужа был Юрий Никулин. Часто к нам в гости приезжал из Ленинграда Иннокентий Смоктуновский, которого Женя просто обожал. Он мечтал о сыне и хотел назвать его Иннокентием в честь любимого друга и артиста. Помню, как после премьеры "Девяти дней одного года" Евгений произнес пророческую фразу о Смоктуновском: "Наступает время его героя: интеллигентного, утонченного, умного и ироничного, кончается время моих "мастодонтов" — прямолинейных, бескомпромиссных. Надо уметь уступать дорогу с улыбкой!"»
В новом фильме Чухрая «Чистое небо» Урбанскому досталась главная роль — Героя Советского Союза, летчика Алексея Астахова. По своей драматургии эта работа была одной из самых сложных в творческой биографии знаменитого актера. По сюжету картины его герою пришлось пережить самые разные жизненные коллизии: успех на службе, пламенную любовь, немецкий плен, изгнание из партии, неверие в людей и, наконец, медленное обретение веры в себя и в любимую женщину. Эта кинолента собрала целый урожай призов на фестивалях в Москве, Мехико и Сан-Франциско. С ней, так же как раньше с фильмом «Коммунист», Урбанский объездил полмира и везде встречал горячий прием. В 1965 году режиссер А. Салтыков, приступая к своей очередной киноленте, предложил Евгению главную роль — директора автомобильного завода Зворыкина, прообразом которого стал основатель ЗИЛа Иван Лихачев. На схъемках фильма Урбанский трагически погиб. Вспыхнув яркой звездой, Евгений так и остался в памяти современников молодым и красивым мужчиной, принявшим достойную его экранных героев смерть. Беременной жене знаменитого актера, Дзидре, не осмелились сразу сообщить скорбную весть. Она родила через три месяца после гибели мужа, в феврале 1966 года, и только тогда узнала, что у дочки нет отца. Девочку мама назвала в его честь — Евгенией. (Дочь стала певицей знаменитого латышского хорового коллектива, родила двух сыновей — Густава и Карла.)

Трагическая смерть мужа, похоже, сломала Д. Ритен-берг. Она вынуждена была уехать из Москвы в Ригу. И все же в 1973 года Дзидра закончила режиссерское отделение Латвийской консерватории им. Я. Витола и впоследствии поставила шесть фильмов. О дальнейшей судьбе Дзидры Ритенберг читателям рассказал позже латвийский журналист Борис Минц: «...На цветочном базарчике, покупая цветы для знаменитой актрисы, я не удержался и похвастался, что иду в гости к самой Дзидре Ритенберг. Надо было видеть, как оживились при этом продавщицы цветов! "Наша Дзидрочка! — говорили они. — Передайте ей, что мы все ее очень любим..."

Конечно, я очень волновался. Ведь ей было далеко за 70, и она была после тяжелой болезни. Но мои опасения оказались совершенно напрасными. Были чудесные полтора часа общения с удивительно красивой и умной женщиной и... с Женькой Урбанским. Да, да, именно с ним. Потому что в комнате, где мы беседовали с Дзидрой Артуровной, висела огромная фотография Урбанского. Он как бы незримо присутствовал здесь. А еще на комоде стоял Кубок Вольпи Венецианского кинофестиваля, и мне даже было позволено подержать его в руках. И все, что рассказывала хозяйка дома, было безумно интересно, потому что звучали в ее рассказе имена многих "шести,-десятников" — друзей четы Урбанских. Выяснилось, что Дзидра Артуровна ведет очень скромный образ жизни, терпеть не может "звездной" тусовки, избегает всяческих интервью.

Я ей в свою очередь рассказал, как в начале 1970-х годов в Риге проходил очередной фестиваль любительских фильмов. Там я увидел такой короткометражный фильм: где-то на рижской улице стоят и разговаривают две женщины. Одна из них держит за руку девочку лет шести-семи. Девочка поразительно похожа на кого-то очень знакомого. Она рисует на запотевшем стекле телефонной будки: взявшись за руки, стоят два человека — мужчина и женщина. Но вот сверху вниз по стеклу сползает капля (как слеза!) и разделяет их. На этом фильм закончился, и мне было не совсем понятно, в чем суть его. Но вот в зале кто-то произнес слово "Урбанский", и меня как молнией осенило: так вот на кого эта девочка похожа! Да это же дочь Евгения Яковлевича! И сразу же стала понятна идея автора этого коротенького любительского фильма: дочка знаменитого актера нарисовала на стекле двух взявшихся за руки человечков — маму и папу, а капля-судьба разделила их...»

В последние годы жизни Дзидра Артуровна редко выходила на люди (давало знать о себе больное сердце), проводя дни в основном в окружении своих трех замечательных собак. Но когда она где-то появлялась, мужчины завороженно смотрели на нее.

«Если сегодня худо, я говорю себе, что завтра будет лучше, так обычно и происходит, — сказала она в последнем интервью рижским "Известиям", — признавшись в самом большом желании: — Ах, я хотела бы только одну неделю пожить здоровой, как в молодости».