Более 1500 человек стали жертвами катастрофы. Одним из них был русский дворянин Михаил Михайлович Жадовский, служивший на «Титанике» кассиром. Как оказался подданный российского государства на этом судне?

Михаил Жадовский был потомственным нижегородским дворянином. Его дед Никита Иванович Жадовский был генерал-майором русской армии, участвовал в Отечественной войне 1812 года. Внук Никиты Ивановича тоже выбрал военную карьеру. Михаил учился в Нижегородском кадетском корпусе, а затем в Константиновском военном училище. В 1877 году прапорщик Жадовский участвовал в русско-турецкой войне, за что получил свою первую боевую награду – орден Святой Анны 4-й степени.

После 14 лет службы, Жадовский ушел в отставку в звании капитана и уехал домой в Нижегородскую губернию. Но спокойной жизни на родине не получилось: финансовые дела отставного капитана шли не важно, и в преклонном возрасте Михаил Михайлович был вынужден искать себе работу.

Оставив свою жену Анастасию Ильиничну в дворянском приюте в Нижнем Новгороде, Жадовский отправился на чужбину.

Нельзя точно сказать, как он оказался на «Титанике» кассиром, возможно, помогли какие-то старые связи: случайному человеку, да еще иностранцу не доверили бы судовую кассу. Но, так или иначе, 10 апреля он отправился на «Титанике» к чужим берегам.

Во время трагедии, кассир мог спокойно покинуть тонущее судно: по должности ему полагалось спасать деньги и документы. Но русский дворянин поступил иначе. Он отказался сесть в спасательную шлюпку, передав кассу и документы боцману.

Жадовский заявил: «Мне уже 68 лет, жить осталось недолго, а деньги доставят и без меня». Свое место в шлюпке он уступил незнакомой женщине, вложив ей в руку записку с адресом одного из своих сыновей. Кассир остался на тонущем судне, здесь закончилась жизнь русского героя.

Вскоре, на имя сына Жадовского, жившего в Петербурге, пришло письмо из Франции. Некая Жозефина де ля Тур сообщила ему о последних минутах жизни отца и о том, что именно ей он уступил свое место в спасательной шлюпке.

Источник: http://i-fakt.ru

Юрий Тимошенко и Ефим Березин познакомились на студенческом капустнике: оба артиста учились в Киевском театральном институте. Будущий Тарапунька (Тимошенко) выступал с комичной сценкой о постовом регулировщике на оживлённом перекрёстке, а будущий Штепсель играл роль Лебедя в юмористической зарисовке «Охотник и лебедь». Тимошенко подошёл к Березину со словами: «Если мы на сцене будем вдвоём, то и смеха в зрительном зале будет в два раза больше». Это было начало творческого союза, просуществовавшего на сцене более сорока лет.

В 1941 году, как раз после окончания института, Тимошенко и Березин как артисты ансамбля песни и пляски Юго-западного фронта гастролировали по военным частям. С целью поддержать боевой дух солдат они придумали новые образы для своих выступлений — неунывающих, жизнелюбивых и оптимистичных повара Галкина и банщика Мочалкина. Среди номеров также были и сценки, высмеивающие фашистов: так, в песне «Лучше було б не ходити» поётся (от имени врага) о том, что если бы фашисты знали, как их будут бить, то никогда не пошли бы на украинскую землю.После войны Тимошенко и Березин придумали новых персонажей: проказливого, талантливого на выдумку Тарапуньку и спокойного, рассудительного, правильного Штепселя. Тимошенко выбрал имя для своего персонажа в честь родных мест: он родился в Полтаве, а недалеко от города протекает река с игривым названием Тарапунька. Имя Штепселю было выбрано из-за характерных особенностей персонажа: всё починит, всему найдёт объяснение, всё разложит по полочкам.

Тимошенко принципиально говорил на суржике и не хотел переходить на русский язык: часами артисты подбирали созвучные русским украинские слова для сценок, чтобы реприза была понятна и украиноговорящему, и русскоговорящему зрителю. Коньком Тарапуньки и Штепселя была грамотная, сдержанная, но беспощадная критика отдельных недостатков советского строя. В репризах артисты поднимали вопросы бюрократии, чиновничества, устройства властных структур, а также и несовершенство жизни рабочего класса.

Так, в одной из реприз, которая, кстати, была показана по центральному телевидению на «Голубом огоньке» 1965 года, Тарапуньке приходит идея создать «Министерство хорошего отношения к людям», на что Штепсель замечает, что название министерства какое-то слишком длинное. «Тогда можно просто, и без людей, — отвечает Тарапунька. — Зачем нам люди? Главное — министерство! А в министерстве — главки: ГлавЧуткость, ГлавЛюбовь, ГлавНежность, ГлавЗабота». Штепсель, притворившись условным покупателем, обращается к ГлавЗаботе с просьбой о помощи, но ГлавЗабота посылает его к ГлавЛюбви, ГлавЛюбовь к ГлавЧуткости… И нет никакой возможности простому маленькому человеку разобраться, куда ему действительно стоит обратиться, чтобы решить свою проблему: все они оказываются совершенно безответными и бесполезными. Примечательно, что во времена оттепели дуэт был очень любим правительственными структурами. Ни одна юмористическая передача или праздничный концерт не обходились без реприз Штепселя и Тарапуньки, а Хрущёв лично несколько раз высказывал своё положительное отношение к творческой деятельности дуэта.

Развивающаяся жизнь французского двора основала, усовершенствовала и привела в систему правила траура. О подробностях порядка, ведущего к спасению души, потомков информирует один обобщающий труд. Он вышел в 1765 году под названием "Ordre chronologique des deuils de cour" ("Правила придворного траура в хронологическом порядке").
В первую очередь он знакомит нас с понятием "большого траура". Его следовало носить по смерти родителей, дедушек и бабушек, супруга, брата. Весь его период делился на три части: шерстяной, шелковый и малый траур(petit deuil).
По смерти родителей шерстяной траур длился три месяца, в этот период правила предписывали простую тканую одежду и самые простые принадлежности к ней.
По прошествии 3 месяцев следующие 6 недель разрешалось носить черное шелковое платье с черными украшениями, в последние шесть недель мрачность строго траура смягчалась черно-белым сочетанием малого траура, эта одежда могла шиться из любого материала тонкой выделки, к ней можно было надевать бриллиантовые украшения.

По смерти остальных родственников правила траура упрощались, обязательными были только один черный и один белый периоды.
Продолжительность траура обычай определял так:
супруг - 1 год 6 месяцев,
родитель - 6 месяцев,
родитель родителя - 4,5 месяца,
брат, сестра - 6 недель,
дядя, тетка - 3 недели,
двоюродные родственники - 15 дней,
племянники - 8 дней.

Устав до мелочей перечисляет, в какие отрезки каких сроков, с какого и по какое число, какую одежду и какие принадлежности к ней следует носить. К сожалению, мы не можем воздать должное здесь такой подробной разработке - для этого пришлось бы слишком углубиться в историю.
Придирчивого современного читателя скорее заинтересует, каким образом велся отсчет дней в тех случаях, когда половину срока траура надо было носить черное, половину -белое, а весь срок состоял из нечетного количества дней? Вопрос решался просто: большую часть срока отдавали черному. Например, при 15-дневном трауре на 8 дней растягивался черный период, на белый оставалось 7 дней.
Итак, устав строился на строго формальных принципах. При одном условии он все же оставлял щелочку для проявления чувств, а именно: если носящий траур родственник получал наследство от усопшего. Так, например, за смертью брата срок траура был всего 6 недель, но если пережившего брата ожидало наследство, то правила обязывали его выражать печаль души траурным плащом в течение 6 месяцев.
Во всяком случае, ушедшие в мир иной могли быть спокойны - устав заботился о том, чтобы и после смерти им воздавались почести, положенные по рангу.

Источник: http://i-fakt.ru