Владимир Есипов: Как родилась идея книги?
Норман Олер: Как-то одному моему другу попала в руки старая упаковка «первитина», выпущенная во время Второй мировой войны. Под этим названием, начиная с 1920-х годов в немецких аптеках продавался метамфетамин. Это наркотик, у которого сегодня много имен: мет, голубой лед, кристалл… Меня это очень заинтересовало. Первым делом я нашел в интернете исследование об использовании метамфетамина в вермахте. Его автор — историк медицины — познакомил меня с документами из Федерального военного архива. Потом в другом архиве, в Кобленце, я стал изучать дневниковые записи Теодора Морелля (Theodor Morell) — личного врача Гитлера. Нашлись материалы по истории, рассказывающие об истории фирмы Temmler, выпускавшей первитин. Наконец, я съездил в Заксенхаузен и Дахау: в этих концлагерях ставили эксперименты с наркотиками. На работу над книгой у меня ушло в целом пять лет.
— Каков был размах употребления наркотиков в вермахте?
— Есть несколько цифр. Перед наступлением на Францию вермахт заказал 35 миллионов доз первитина. А солдаты одной из армий, участвовавших в нападении на Советский Союз, за один лишь месяц употребили 100 миллионов доз. Это очень много.
С 1940 года существовала даже государственная программа. Дело в том, что в то время первитин считался легальным стимулятором, а не наркотиком. Уже в начале Второй мировой войны, во время германского наступления в Польше, эти таблетки были у каждого санитара. Они выдавались по желанию солдат. Кстати, тогда первитин еще свободно продавался в аптеках. И перед наступлением на Францию вышел приказ об использовании стимуляторов, в котором детально указывалось, сколько таблеток можно выдавать солдатам: сначала одну, через 12 часов — вторую. Прием первитина был добровольным. Метамфетамины в то время не считались наркотиками — это было легально, как кофе. Солдаты не знали о возможных негативных последствиях. Было известно, что таблетки подавляют страх и повышают боеспособность. Они вызывали чувство бодрости, уверенности в себе, снижался болевой порог.— То есть что-то вроде фронтовых сто грамм, которые были в Красной Армии… А теперь этот метамфетамин запрещен как наркотик.
— Да. Но состав препарата тот же самый. Только в 1930-е годы он выпускался в Берлине в промышленных объемах, а сегодня изготовляется нелегально в подпольных лабораториях в Восточной Европе.
— Армии других стран использовали подобные стимуляторы?
— Нет, это чисто немецкое изобретение. В тот день, когда солдаты вермахта вторглись во Францию, из французских винных регионов было отправлено 3500 грузовиков с вином на фронт, в помощь армии. Но что такое красное вино против самого сильного наркотика?
В начале войны метамфетамин не использовала ни одна армия. Лишь потом, когда над Англией начали сбивать немецкие самолеты и в кабинах летчиков находили упаковки первитина, и тогда Королевские британские ВВС запустили собственную программу стимуляции пилотов.
— Известно, что действие первитина было недолгим, всего несколько часов.
— Да и под Сталинградом никакой первитин уже не помогал. Я говорил с бывшим санитаром вермахта, ему сейчас 96 лет. Он раздавал первитин солдатам под Сталинградом, и это не работало. Потому что краткосрочная стимуляция потеряла смысл. Первитин был хорош для блицкрига, а в условиях затяжной войны фронтовые сто грамм оказались гораздо эффективнее. Можно сказать, что, в конце концов, водка победила первитин.
— Гитлер тоже употреблял стимулирующие препараты…
— Причем больше всех! Его личный врач вводил ему внутривенно более 90 разных веществ. Гитлер познакомился с Теодором Мореллем в 1936 году. Морелль уже тогда слыл экспертом по внутривенным инъекциям. У него была частная практика в центре Берлина и к нему ходили знаменитости. Тогда инъекции витаминов были в моде. За ужином Гитлер пожаловался на боли в животе, и Морелль сказал, что может помочь. Через какое-то время Гитлер сделал его своим личным врачом.
И чем ближе была развязка Второй мировой, тем больше стимулирующих препаратов принимал Гитлер. Среди них были опиаты, кокаин… Он практически стал наркоманом. В своих дневниках врач называет его «пациентом А.» (Адольф) или «пациентом Ф.» (фюрер) и подробно фиксирует, сколько и чего он ему ввел. В конце войны Гитлер прятался от мира в бункере не только из бетона, но и из фармакологии: он полностью потерял связь с реальностью.
В апреле 1945 года у Морелля закончились все запасы, и у Гитлера началась настоящая ломка. Врач послал своих помощников на мотоциклах искать оставшиеся запасы в аптеках в разбомбленном Берлине. В конце концов, Гитлер наорал на врача и выгнал его. Морелль успел на один из последних самолетов улететь в апреле 1945 года из осажденного Берлина в Мюнхен. После войны американцы арестовали его, и он какое-то время провел в заключении. Морелль тяжело болел, почти потерял речь. Летом 1948 года он умер в больнице.
