«Дональд Трамп, на самом деле, не отражает моральные ценности средней Америки. Он — мягкотелый, бранящийся житель 58-этажного здания; городской франт, который всю свою жизнь ассоциировался с избыточностью Нью-Йорка. Но люди в сельской местности в отчаянии. Многие из них выбрали Трампа, несмотря на его пошлость и отпечаток «большого города» на лице, потому что он обещал сделать их «снова великими».
Разорение везде, если в городе нет колледжа или больницы… или тюрьмы. За некоторым исключением, магазины на главной улице будут пустыми или в нафталине. Места, где эти вещи должны были использоваться, закрыты. Повсюду деиндустриализация и отчаяние. Рост населения отрицателен. Нет ни одной полноценной местной газеты. Повсеместные проблемы с метамфетамином. Опустошенные столетние старые дома, которые некогда были дворцами миллионеров, расположенные в популярных городских районах… И везде наклейки «Трамп». Одно из таких мест — штат Миссури. В большинстве своем штат пошел за Трампом: роскошный миллиардер из Нью-Йорка победил почти в каждом районе, кроме больших городов и городков, где есть колледжи. Некоторые сельские округа отдали ему более 80% голосов.
Так было не всегда. 10 или 20 лет назад штат Миссури был полем битвы, «колеблющимся» [swing] штатом, который колебался как ему вздумается, на национальных выборах, даже в 2008 году, он был разделен почти поровну между республиканцами и демократами. Барак Обама тогда уверенно баллотировался в сельской местности. Отмотайте еще немного назад, и вы увидите, что штат Миссури был надежным демократическим штатом, который произвел на свет таких политиков, как Гарри Трумэн…
Малый город Марселин в штате Миссури с населением 2350 человек — родной город Уолта Диснея. Семья Диснея прибыла в Марселин из Чикаго в 1906 году, а в 1910 году отправилась в Канзас-Сити. Отец Уолта, фермер и строитель, был социалистом — политические взгляды, которые когда-то давно не были чем-то необычным на Среднем Западе. Тогда само собой разумеющимся казалось то, что у либералов есть какое-то моральное преимущество.
Много лет спустя, уже после того, как он стал известным, Уолт Дисней совершил политический поворот вправо; и после того, как он это сделал, маленький городок в Миссури, где он вырос, стал представлять для него своего рода склеп, в котором хранилось все, что было хорошего и благотворного в американской цивилизации. Он стал ностальгическим символом того, что потеряла современная Америка. Наибольшей данью уважения Диснея к местной жизни стал, конечно, Диснейленд — пряничные здания и старые трамваи… Можно сказать, что город был моделью Диснея в его личном стремлении сделать Америку снова великой.
Вряд ли кто-то сегодня захочет построить сеть таких утопических-тематических парков, глядя на современный город. В наши дни это место пребывает во власти тех же самых жестоких экономических сил, как и везде, прогулка по главной улице особенно красноречиво это иллюстрирует… Возможно, ностальгия здесь приходит естественным образом. Величие прошлого и катастрофа современности — те вещи, которые бросаются вам в глаза на каждом шагу: мощные, тщательно построенные здания эпохи Бенджамина Харрисона, которые сейчас рушатся, грандиозный бассейн, который был построен еще в рамках «Нового курса» Рузвельта.
Возвращаясь к знакомым местам детства, невольно задаешься вопросом: интересно, что случилось с Америкой и что случилось с нашей демократией? И разве ностальгия обязательно должна быть реакционной? Может быть, ностальгия сама по себе — проблема. Один демократ из городка Мейберри сказал мне о местном энтузиазме по поводу Трампа: «Люди просто хотят, вернуться в Мейберри», — делает заключение Томас Фрэнк на страницах The Guardian.
Дэвид Брукс писал в 1997 году в The Weekly Standard: «История дала Америке впечатляющие исторические корни, духовную связь с прошлыми веками. И назначила конкретную историческую роль — Америка должна стать последним преемником Иерусалима, Афин и Рима. В параде цивилизаций некоторые народы возвышаются над другими, чтобы сделать выдающийся вклад… На заре XX века Америка должна была занять очередь на мировое господство. Задачей Америки было принять величие прошлых цивилизаций, модернизировать и демократизировать их. Эта общая судьба должна была объединить американцев и дать им большую национальную цель».
В феврале этого года, спустя 20 лет, на страницах The New York Times Брукс вновь поднял эту тему: «Америка — благодарный правопреемник талантов других народов. У нее есть духовная связь со всеми народами и всеми странами, но у нее и исключительная роль. Америка — кульминация истории. Она продвигает свой образ жизни и демократическую модель, которая принесет достоинство людям во всем мире. То, что делают американцы, они делают не только для себя, но и для всего человечества».
«В 1997 году в разгар президентства Клинтона Брукс написал, что «миссия Америки — продвигать саму цивилизацию». В 2017 году, когда Дональд Трамп оказался в Овальном кабинете, Брукс украсил и расширил эту концепцию, описывая свою страну как «назначенную провидением распространять демократию и процветание; приветствовать иностранцев; быть братьями и сестрами для всей человеческой расы», — цитирует Брукса Эндрю Басевич на страницах Tom Dispatch.
«Еще в 1997 году, «в период мирового господства, отличного от любого другого», Брукс был обеспокоен тем, что его соотечественники могли бы не воспользоваться этой выдавшейся возможностью. На пороге двадцать первого века он обеспокоен тем, что американцы «отбросили стремление к национальному величию». Сами времена предполагают такого лидера, как Теодор Рузвельт, с классической «большой дубинкой», с обязательными гигантскими проектами — такими, как Панамский канал. Вместо этого американцы застряли с Биллом Клинтоном, а прицел стал мелкокалиберным. «Мы больше не смотрим на историю как на наследие золотого века, — сокрушался Брукс, — кроме как в выступлениях политиков, которые, как правило, и понятия не имеют, что они говорят. Америка больше не выполняет свою «особую роль авангарда цивилизации».
К началу 2017 года с Дональдом Трампом и Стивом Бэнноном в Белом доме дела стали обстоять еще хуже. Американцы в одночасье отказались от своего призвания. «Аншлюс Трампа и Бэннона показал беспочвенность нашего патриотизма», — пишет Брукс, намекая на нацистскую Германию. Президентские выборы «разоблачили ослабление нашего национального величия; как легко было Трампу и Бэннону заменить юношеское видение американского величия реакционным и чуждым. Это мировоззрение теперь угрожает сделать Америку «просто еще одной страной, склонившей голову в этом страшном мире», считает Брукс.
Что именно произошло между 1997 и 2017 годами, спросите вы? Что произошло в тот момент «мирового господства» такого, что заставило Соединенные Штаты (страну, призванную спасти человечество) склонить голову в страхе?» — задается вопросом Басевич.
«У Брукса под рукой имеется членораздельное, как ему кажется, объяснение. Причина, объясняет он, в системе образования, которая не преподает историю цивилизаций или реальную американскую историю, но вместо этого — бесформенный мультикультурализм, а также в том, что с нынешней интеллектуальной культурой люди даже не могут себе представить, что такое провидение. Брукс обвиняет и «левых, которые не любят патриотизм, и правых, которые не любят федеральное правительство, которое необходимо, чтобы провести в жизнь наш проект».
Америка больше не верит в себя — вот в чем проблема. Нация больна. Политика и политики обмельчали. Брукс даже не допускает мысли, что его формула «национального величия» может быть просто чушью. В конце концов, именно в период с 1997 по 2017 год, подстрекаемые такими людьми, как Дэвид Брукс, американцы нахватались этого «величия», и результатом стал Дональд Трамп.
Что бы ни говорили о недостатках американской системы образования и об интеллектуальной культуре, они гораздо меньше общего имеют с феноменом Трампа, чем те отвлекающие маневры, продиктованные конкретной политикой, которые с энтузиазмом продвигал Брукс. Подсчитывать последствия этого ему в голову не приходило. В качестве своего рода постскриптума к описанию современных американских недугов он назвал «Ирак унижением из унижений».
Серьезное заявление. Такое же, как, скажем, «трагедия во Вьетнаме» или «Уотергейтский скандал», но оно скрывает больше, чем объясняет. Брукс отмахивался от Ирака как от незначительной неприятности… Мало кто помнит, что еще в 2003 году он и другие члены «Церкви Миссия Америки» поддерживали вторжение в Ирак. Они приветствовали войну. Они призывали к ней. Они делали это не потому, что Саддам Хусейн был единственным злом, но потому, что они видели в такой войне средство для выполнения своей спасительной миссии. Свержение Саддама и трансформация Ирака обеспечили бы «механизм», с помощью которого можно было бы подтвердить и обновить «национальное величие» Америки.
Любого, кто смел не согласиться с этим предложением, они объявляли малодушным или трусливым. Всех тех, кто в то время выступал против войны, Брукс пренебрежительно называл «марширующими». Он считал их изнеженными, претенциозными, неэффективными и нелепыми. «Эти люди на улицах со своими знаменами и куклами. Они вышли против МВФ и Всемирного банка… они выйдут и против любой следующей войны… Они просто маршируют против».
«Возможно, ограничения в объеме не позволили Бруксу в своей недавней статье изложить все те «унижения», которые даже сегодня продолжают накапливаться. Краткий перечень того, что скрывает этот эвфемизм, довольно прост: тысячи американцев без необходимости были убиты; десятки тысяч были тяжело ранены — как телесно, так и духовно; триллионы долларов потрачены впустую; миллионы иракцев погибли, ранены или стали перемещенными лицами; нравственный авторитет страны под угрозой — прибегали к пыткам, похищениям людей, убийствам и другим извращениям; регион повергнут в хаос и оказался под властью радикальных террористических организаций. А теперь, в довершение всего, чтобы уж точно покатиться по наклонной, мы имеем Дональда Трампа в качестве президента», — резюмирует Басевич.
«Не один Брукс отказывается принимать такие результаты войны, которую он когда-то так горячо одобрял. Члены «Церкви Миссия Америки» — как демократы, так и республиканцы, явно не в состоянии честно признаться в том, что повлекли за собой их миссионерские усилия.
Брукс принадлежит или когда-то принадлежал к неоконсервативному крылу этой «Церкви». Но либералы, такие как Билл Клинтон, наряду со своим госсекретарем Мадлен Олбрайт, были также благонадежными прихожанами, как и Барак Обама и его госсекретарь Хиллари Клинтон. Такие мнимые консерваторы, как сенаторы Джон Маккейн, Тед Круз и Марко Рубио, также присягнули вере в единственность и незаменимость Соединенных Штатов как главного двигателя истории.
Еще в апреле 2003 года Брукс писал, что «придет время, когда враги развернутся и скажут: «Мы были не правы. Буш был прав…» Тем не менее именно бывшие сторонники этой войны плачут, «колются», но признают, что были не правы. Хотя Джон Керри и Хиллари Клинтон во время президентской кампании описывали это просто как отклонение от нормы, которое не имеет особого значения. Вместо того чтобы требовать актов раскаяния, «Церковь Миссии Америки» уже давно обнародовала доктрину самопрощения, общедоступную для всех своих прихожан.
«Вы думаете, что все так невинны в нашей стране?» — рявкнул недавно 45-й президент США на телеведущего, который имел неосторожность спросить, как тот мог положительно отзываться о таких деятелях, как президент России Владимир Путин. Многие испытали шок от того, что действующий президент открыто поставил под сомнение американскую невинность.
На самом деле, суматоха, которая последовала за ответом Трампа, отвлекает от важного пункта. — Ни один серьезный человек не считает, что Соединенные Штаты «невиновны». Верующие «Церкви миссии-Америки» действительно твердо верят, что проступки Америки, в отличие от других стран, «не считаются». После того как грехи свершаются, их просто списывают, а затем вычеркивают из памяти — процесс, который позволяет американским политикам и ученым мужам видеть «убийцу» скорее в Путине и с совершенно чистой совестью требовать, чтобы Дональд Трамп сделал то же самое. То, что президент России сделал в Крыму, на Украине и в Сирии, они квалифицируют как преступление. То, что американские президенты сделали в Ираке, Афганистане и Ливии, можно квалифицировать как не относящуюся к делу случайность.
Вместо того чтобы противостоять хаосу и кровопролитию, к которому привели США, те, кто поклоняются «Церкви Миссии Америки», опять устремили свои глаза за дальний горизонт, прикидывая, сколько еще предстоит работы, чтобы подогнать мир под американские ожидания. По крайней мере они бы так точно делали, если бы на этом этапе не появился лжепророк, который, пообещав «сделать Америку снова великой», не перевернул бы все это «национальное величие» с ног на голову.
Для Брукса и его единоверцев призывы к «величию» доносятся из далеких избирательных участков Ближнего Востока, Восточной Азии и Восточной Европы. Для Трампа ключ к «величию» лежит в сохранении на своих местах людей, которые живут в глубинке. Брукс и др. видят мир, который необходимо спасти, и считают, что призвание Америки — сделать это. По мнению Трампа, спасать других — не американская забота. События за пределами наших границ должны волновать нас лишь в той мере, в какой они влияют на благополучие Америки. Трамп поклоняется «Церкви Миссии Америки», или, по крайней мере, делает вид — во-первых, чтобы произвести впечатление на своих последователей.И если Дональд Трамп обживает вселенную своего собственного изобретения, построенную из тщательно отобранных «альтернативных фактов», тогда то же самое можно сказать и о Дэвиде Бруксе и его единомышленниках, которые видят призвание страны в том, чтобы стать «преемником Иерусалима, Афин и Рима».
На самом деле, подобные концепции цели Америки — это не «Цель провидения», которая по своей сути не может быть однозначна, но отражение их собственного высокомерия. Из этого самомнения исходит много бед. И вслед за бедокурами приходят настоящие шарлатаны — такие, как Дональд Трамп», — пишет Эндрю Басевич на страницах Tom Dispatch.
