Со своей же стороны Москва (и опосредованно Сирия, которую Путин представлял на этих переговорах) обязалась закрывать глаза на удары Израиля по схемам передачи ряда типов сирийского и/или российского оружия в руки союзников Асада из движения "Хезболла". Тоже прагматичная позиция — в Кремле понимают, что для Тель-Авива точно так же нет особой разницы между ИГ* и "Хезболлой", ибо обе группировки мечтают уничтожить государство Израиль (отличия между ними лишь в том, что первых поддерживают монархи Залива, а вторых — аятоллы Залива). Поэтому российские самолеты и средства ПВО израильских летунов игнорировали.

Долгое время схема работала, однако 17 марта она начала сбоить.

Достоверно известно лишь то, примерно в 3 часа ночи группа израильских самолетов, сокращавшая арсеналы проправительственных боевиков, попала под огонь сирийских средств ПВО. А дальше показания сторон расходятся.

Обстреляли или сбили?

Сирийцы рапортуют о военной победе — по их словам, местные ПВО сбили один израильский самолет (упавший "на оккупированных территориях" и повредили второй. Тем самым Израиль был наказан за его поддержку ИГ*. "Этот вопиющий израильский акт агрессии стал частью упорства сионистского врага по поддержке террористических банд ИГ* в отчаянной попытке поднять их моральный дух и отвлечь внимание от побед, которые Сирийская арабская армия одерживает перед лицом террористических организаций", — цитирует агентство SANA заявление сирийских властей.

Израильтяне факт обстрела признают, но при этом говорят, что никто никому не помогал и никто ничто не сбивал. "Насколько мы знаем, ни на одном из этапов безопасность самолетов ВВС Израиля и израильских граждан не была скомпрометирована", — утверждают в пресс-службе Армии обороны Израиля. По данным израильских СМИ, военным даже удалось перехватить одну из сирийских ракет с помощью находящейся на вооружении собственной системы ПВО, что стало ее боевым крещением.

Эксперты предупреждают, что конфликт нельзя считать отыгранным, ведь обе стороны ужесточают свои позиции. Во-первых, потому, что с ослаблением угрозы со стороны ИГ* на первый план выходят двусторонние противоречия. Они основаны не на аргументах, а на фобиях, и потому выкорчевать их крайне сложно. "У сторон гипертрофированное восприятия друг друга. Одни считают, что Израиль вдоль границы устроил грандиозную заварушку, а другие уверены в том, что Сирия и Иран пойдут на Голаны. Какие Голаны? Сирийская армия не в состоянии контролировать свои территории без помощи извне, у сирийского режима до сих пор множество врагов — зачем им воевать еще и с Израилем?", — говорит РИА

Во-вторых, обе стороны считают, что сейчас расклад сил меняется в их пользу. Так, Израиль получил правильного президента в Вашингтоне, с правильным зятем-евреем. Если Барак Обама считал Беньямина Нетаньяху нерукопожатным лидером и всячески критиковал его за нежелание сдать Израиль палестинцам, то Дональд Трамп уже дал понять, что полностью поддерживает израильскую политику. И на палестинском, и на иранском направлениях.

Сирийцы же опьянены чередой военных (освобождение Алеппо и Пальмиры, выход к Ефрату), а также политических успехов (договоренности с курдами и перевоспитание Эрдогана, который постепенно выходит из лагеря разжигателей гражданской войны).

На первый взгляд кажется, что даже если обострение сирийско-израильского конфликта произойдет, то ничего страшного для Москвы не случится — у всех сторон есть четкое понимание российского нейтралитета при этом сценарии.

"Были прецеденты, когда израильтяне прямо бомбили сирийских военных, и Москва не вмешивалась. В свою очередь, в Тель-Авиве тоже понимают, что мы не можем отвечать за Асада и запретить сирийцам бомбить израильтян. Москва — лишь один из гарантов, который обеспечивает политику Асада. Никто не забывает, что на Израиль давление оказывает и Иран".

Менять этот подход Россия тоже не будет, поскольку никаких выгод с этого она не получит.

Распадающиеся треугольники

Проблема в том, что прямой израильско-сирийский конфликт тут же обрастет участниками с обеих сторон (США, Ираном, "Хезболлой", странами Залива), и разрушит планы России по усилению своего присутствия в регионе после окончания сирийской гражданской войны.

"Сейчас влияние России в Дамаске обусловлено военным фактором. Москва сыграла важнейшую роль в спасении правительства Асада и обрастании его новыми территориями. После окончания конфликта и раздела ее на сфере влияния роль военного фактора будет уменьшаться, и на первый план будут выходить другие факторы, где мы не так сильны. Во внутриполитическом плане сложно будет хоть чуть-чуть приблизиться к иранскому, в экономическом Москва будет на порядок уступать тем же китайцам", — говорит Леонид Исаев.

По сути единственным серьезным инструментом российского влияния в Сирии и в регионе может стать внешнеполитический баланс. Москва, как известно, в ближневосточной политике пытается делать ставку на систему региональных треугольников. В сонме двусторонних конфликтов между местными странами (Турция-Израиль, Турция-Сирия, Турция-Иран, Турция-Саудовская Аравия, Турция-Египет, Иран-Саудовская Аравия, Иран-Израиль, Иран-Катар, Иран-Египет, Саудовская Аравия-Израиль, Саудовская Аравия-Йемен, Израиль-Египет, Израиль-Ливан и т.п.) у Кремля есть уникальное преимущество — он поддерживает хорошие или, как минимум, рабочие отношения со всеми сторонами конфликта. Что позволяет Москве встраиваться третьей вершиной в эти конфликты, заниматься миротворчеством между двумя другими вершинами и зарабатывать на этом политические и экономические бонусы.

Однако эта система работает при условии, что балансир балансирует, находит точки соприкосновения и не доводит ситуацию до прямого военного конфликта, в который оказываются втянуты все страны региона. В результате треугольники разрушаются, а балансир вынужден либо принять сторону одного из участников, либо уступить место более эффективному конкуренту, способному выстроить новые треугольники. Например, Китаю. Именно поэтому Кремль, судя по всему, проведет воспитательную работу с сирийским и израильским руководством дабы не допустить превращения обстрелов в реально сбитые самолеты.

Вряд ли сам Кисляк может быть замешан в какой-либо подрывной деятельности. «У него полно сотрудников, которые этим занимаются», — иронизирует Вершбоу в интервью с New York Magazine. Он признаётся, что знает Кисляка уже много лет, и называет его «сдержанным, не привлекающим к себе внимания человеком, настоящим экспертом в области безопасности и контроля над вооружениями». При этом, по словам американского дипломата, Кисляк — последний, кого можно назвать «супершпионом».

По мнению Вершбоу, враждебность России по отношению к Западу какое-то время тлела и разгорелась после возвращения Путина к власти в 2012 году. «В Путина вселилась уверенность, что Запад взял на вооружение стратегию смены режима в России. Таково его искажённое видение истории». Как поясняет собеседник издания, Путин считает даже Горбачёва невольным пособником Запада, а все 90-е годы — временем, когда Запад пользовался Россией и пытался оттеснить её на задворки. Поэтому Путин и хочет вернуть статус-кво — с тем же национализмом и тем же принципом «нулевой суммы» в отношениях с Западом, но без марксизма-ленинизма.

К такому убеждению Путин пришёл после революций на Украине и в Грузии в середине 2000-х, когда, поддерживая демократию и гражданское общество, Запад, по сути, пытался осуществить смену режимов и переключить на себя страны, которые традиционно были союзниками России. Следующими вехами, по мнению Вершбоу, стал 2008 год, когда Грузия пыталась силой вернуть территорию, которую контролировала Россия, и свержение Муаммара Каддафи во время арабской весны. Поэтому, когда в России начались протесты, Кремль заявил, что их подстрекает, финансирует и организовывает Запад. Именно поэтому он и выступал против Клинтон, поскольку именно её Путин и считает «крёстной матерью» тех демонстраций.

Вершбоу опасается, что Россия может вмешаться в ход выборов в Европе. «Уже появляются схемы поведения, характерные для RT, у которого есть немецкая служба, и «новостного агентства» Sputnik, которое публикует сюжеты, явно призванные поддержать дружественных Кремлю кандидатов вроде Марин Ле Пен во Франции и АдГ в Германии, и пытается затоптать более мейнстримных кандидатов».

Так, дипломат считает, что эти СМИ пытаются действовать против Ангелы Меркель, поскольку она инициатор антироссийских шагов ЕС. И работают они теми же методами, что во время кампании Трампа: в частности, поднимают вопрос опасности, исходящей от мигрантов, что находит отклик в сердцах недовольных. Так же Россия действует и в небольших странах, на которые исторически распространялось российское влияние: например, в Болгарии, Сербии или Молдавии. Там, конечно, есть и собственные проблемы, но Россия не чурается делать всё возможное ради своих целей.

Ещё одной крупной проблемой дипломат считает конфликт на Украине. По его словам, если позволить России безнаказанно выйти из сложившейся ситуации, то, скорее всего, Путин снова ударит в каком-либо другом месте, где также можно использовать какой-то этнический конфликт, например в Белоруссии или Казахстане, предполагает он. «Россия разорвала свод правил, и нам важно не спустить ей это с рук, — заявил Вершбоу. — Если Россия хочет бороться с ИГ* вместе с нами, то ей же лучше, давайте так и сделаем, но нам не нужно продавать Украину, чтобы заручиться сотрудничеством такого рода».

Если смотреть на действия России с западной точки зрения, то не всегда понятно, чего именно она добивается. Москва хочет сделать так, чтобы Украина не присоединялась к НАТО и Евросоюзу, разъясняет Вершбоу. У России в Крыму есть своя военно-морская база, и она опасалась, что в случае сближения Украины и ЕС там в скором времени могут появиться корабли альянса. С другой стороны, американский дипломат утверждает, что Путин сам верит собственной пропаганде: например, что русскоязычный народ на востоке Украины хочет присоединиться к России. Ему казалось, что восстание в этих восточных районах приведёт к цепной реакции и развалит страну. Впрочем, хоть этой цели он и не достиг, теперь ситуация на востоке Украины делает положение всей страны нестабильным и снижает её привлекательность для НАТО.

Страх расширения НАТО для России лежит в рамках психологии, разъясняет Вершбоу: «Свою империю они потеряли, Варшавский договор распался, а НАТО всё ещё здесь». Однако теперь уже НАТО стоит обеспокоиться по поводу возросшего военного потенциала России, которая после конфликта с Грузией в 2008 году поняла, что ей необходимо модернизировать свои вооружения, что и сделала.

Вершбоу надеется, что Трампу удастся добиться по вопросу Украины того, в чём потерпели неудачу Обама, Германия и Франция. По его словам, Путин готов идти на уступки, но не хватает стимулов. И в то же время антироссийские санкции сыграли, по его мнению, важную роль: они остановили продвижение России, которая, как тогда опасались, могла бы завоевать новые города. Санкции сделали сотрудничество с Россией репутационным риском для западных инвесторов. Российские власти могут сколько угодно говорить о своей самодостаточности, но «раньше или позже простые россияне устанут от национализма и захотят лучшей еды и лучшего качества жизни», — уверяет собеседник издания. По его словам, россияне стали есть на 20% меньше из-за санкций, но Путин по-прежнему пользуется у них популярностью.

Что же касается Сирии, то и там Вершбоу видит препоны для сотрудничества новой американской администрации и России. Так, по его словам, Москве удалось усилить позиции Асада и показать, что он никуда не уйдёт даже на время переходного периода. Вопрос для него заключается в том, согласятся ли силы повстанцев на компромисс и получится ли вообще когда-либо объединить страну под единым стабильным руководством.

Путин, по словам Вершбоу, «хочет, чтобы Россия постоянно оставалась хотя бы мягкой империей, включая длительное доминирование над Украиной и другими бывшими советскими республиками, — возможно, даже на восточном фланге НАТО». При этом лидерство России ни в науке, ни в медицине, ни в освоении космоса, ни в поставках газа Путина не интересует. «Речь идёт в большей степени о чистой власти, а не о стремлении к величию через достижения российского народа», — приводит New York Magazine мнение бывшего посла. И именно поэтому наиболее креативные учёные покидают Россию, делает вывод Александр Вершбоу, и такая ситуация его печалит.

Министр финансов Германии Вольфганг Шойбле, сказал, что переговоры зашли в тупик, и что он и его коллеги не могли заставить партнеров — то есть Соединенные Штаты — одобрить слова, с которыми те не согласны.

Шойбле добавил, что нынешние переговоры прошли в дружелюбной обстановке, но у многих возникли серьезные сомнения по поводу того, будут ли в будущем столь же дружелюбными торговые отношения с крупнейшей экономикой мира.

Президент Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер уже бьет тревогу. В интервью газете Bild am Sonntag он указал на «возникновение некого отчуждения» с Соединенными Штатами.

Юнкер настаивает на интенсивном диалоге с американцами и предостерегает Вашингтон от торговой войны с Евросоюзом, так как она «не будет отвечать интересам ни одной из сторон».

Вместе с тем, президент Еврокомиссии призвал серьезно воспринимать «протекционистский тон» администрации Трампа и быть готовыми к соответствующим мерам со стороны американского руководства.