Недавно к нему в гости приезжал друг, который живет на Троещине. Привез продукты. Ему легче — он в милиции работал, и пенсия у него почти три тысячи. Но тоже жалуется на жизнь, говоря, что таким, как ему, даже по пятьдесят гривен не прибавляют — уже несколько лет уровень выплат не меняется. В связи с этим пришлось во многом себе отказать. В 2013 году на три тысячи можно было очень даже достойно жить, а сейчас — половина на коммуналку уходит, половина на еду. При таких раскладах на государство злишься не меньше тех, кто получают минималку — им-то всегда копейки доставались, так что они привыкли к бедности, а тут приходится резко менять образ жизни с приемлемого на полунищенский. Бунтовать порой тоже хочется, тем более, в Киеве — это занятие в последние годы стало обычным.

Михаил рассказывает, как его товарищ жаловался на каких-то зазывал, которые на днях бродили по Троещине и призывали выходить на Площадь независимости с целью устроить новый майдан. Жаловался на то, что некультурно вели себя эти ребята, но идею предлагали очень заманчивую. В общем, бывший милиционер в раздумьях, стоит ли присоединиться к предстоящим крупным выступлениям националистов, которые обещали в самое ближайшее время пройти большой толпой по Крещатику до Майдана.

Сожаления по прошлому

А вот Михаил никуда не пойдет. Объясняет это так:

— Уже выходил в 2013-м. Вот что получил. До сих пор только бунтуют. Больше ничего не делают. Я думал, что они за народ, за европейскую жизнь. А они только кричать и разрушать умеют. На них и смотреть смешно. Заложили Сбербанк, а толку? Обеднеет кто из этих олигархов? Нет, конечно. Только мы беднеем, потому что даже банков скоро не останется. И милиция их не трогает, только таких, как я, трогает, потому что из нас они (власти — Авт.) все копейки выжимают, а этим только дают, хотя они даже не работают нигде. А у нас уже яйца по двадцать гривен! Это когда можно было подумать, что так будет?

И вот именно по этой причине Михаил не пойдет протестовать в одной команде «с патриотами». После каждого выступления только хуже становится. Цены растут быстрее зарплат, а о пенсиях и говорить нечего. Лучше уж пускай будет хотя бы так, как сейчас. Всякое новое потрясение еще больше разрушит эту хрупкую стабильность, позволяющую Украине по-прежнему называться государством.

Не без пессимизма, конечно, но в этом киевскому пенсионеру отказать нельзя. На расспросы о том, есть ли выход, только улыбается саркастически. По мнению Михаила, Украине будет сложно выбраться из того состояния, в котором она оказалась. После революций свой накопившийся, за 2000-е потенциал, Украина растеряла, и это значительно усложнило реализацию планов по скорейшей интеграции в ЕС. В 2013 году фантастических экономических успехов не было, однако тогда Украина была богаче некоторых стран Евросоюза, например, Болгарии или Румынии. Этого не хватило, а «успешные» реформы привели к полной деградации во многих секторах экономики. И этот суровый реализм делает из Михаила законченного пессимиста. Ну да, Бог с ней, с заветной европейской мечтой! Сейчас не получилось, и при жизни Михаила точно не получится: теперь это проверено на горьком опыте. Жаль, что ничего нельзя отмотать обратно как на старой киноленте. Раньше было так — если не Запад, так Россия. Теперь же с имеющимся положением вещей в российскую дверь не так-то просто достучаться. А ведь иных возможностей привести Украину в божеский вид просто-напросто нет, во всяком случае, в короткие сроки.

— Кремлю мы больше не нужны после такого. Не предательство это было, конечно, потому что против России мы ничего не кричали, это только те, которые сейчас в масках ходят и ничего не делают. Нацисты эти. Это они, а мы просто пытались использоваться свой шанс. В ЕС нам ведь обещали светлое будущее. Сюда же много людей оттуда приезжало. Чего они только тогда не говорили! — делится Михаил.

Он полагает, что не будь между Москвой и Киевом напряженных отношений, можно было бы составить достаточно эффективный план по реставрации украинской экономики. План может и хороший, но его впору называть худшим кошмаром украинских националистов.

Михаил считает, что России надо взять Украину на свое попечение. Вернее, все восстановительные процессы производить под контролем московских спецов. А все грезы по поводу ЕС отбросить. Конечно, Украина подвергнется новой волне русификации, но это не так страшно, как превращение страны в очередное Конго. При этом высока вероятность, что решится вопрос с Донбассом, который важен как промышленный центр. Иных способов пенсионер не видит. Такая уверенность может показаться странной для того, кто еще несколько лет назад был уверен в необходимости смены курса Януковича. Но с другой стороны: признать свою ошибку — это уже победа над собой. Ведь нации, как и отдельные личности, тоже набираются опыта, только исторического, а тут без ошибок не обойтись.

Сам Михаил ни на какие митинги не пойдет, и ничего требовать не будет. Пускай это делают те, кто уже четвертый год этим занимаются. Очевидно, что их потуги никакого положительного эффекта на власть не оказали. Наоборот — сделали только хуже: угля нет, а газ теперь втридорога обходится. Забавно, но никто из этих молодчиков в балаклавах ни разу не выступал за повышение пенсий, или за снижение тарифов на коммунальные услуги. Нет никакой пользы от их участия в социальной сфере. Однако это не означает, что киевляне не чувствуют их присутствия. Кроме частых драк и прочего хаоса, являющегося следствием их регулярных митингов, они вредят городу еще одним способом. Например, после известных атак на российские банки, митингующие просто утопили Киев в горах мусора.

К местам выступлений они стаскивали всевозможный хлам, который должен был создать комфортные условия для многочасовых акций протеста. Поначалу тащили бочки, в которых разводили огни, покрышки, ставшие уже своего рода символом современной Украины, убогого вида кресла и какие-то древние стульчики. Кое-где даже разбили палатки, надеясь защититься от непогоды — удачное решение, учитывая, что на днях в Киеве прошел град. Приготовились серьезно, но на круглосуточные демонстрации хватило немногих, остальные лишь периодически появляются то тут, то там. Разумеется, весь тот хлам, что они притащили, убирать им не захотелось. И так случается постоянно. Бывает, идут люди рано утром на работу, а на тротуарах повсюду их поджидают преграды в виде обгоревших покрышек, или груды разбитых бутылок. Конечно, все это убирается — тут низкий поклон киевским дворникам, которые, пожалуй, одни из немногих, кто хоть как-то пытается придать Киеву вид действительно европейской столицы, в отличие от тех же демонстрантов. Забавно, что последние регулярно выступают с дифирамбами западному образу жизни, но на деле — у них даже бумажки мимо мусорных ведер летят.Конечно, город от всего этого устал. С ним обошлись по-варварски — его обворовали, его загадили, и честному люду предоставили во всем этом жить. А демонстранты потом уедут куда-нибудь в Ивано-Франковск и будут там продолжать обезображивать Украину.

Так что не только экономика заботит киевлян. Михаил почти всегда нуждается в деньгах, тем не менее, за родной город тоже душа болит. Кто же думал, что в погоне за европейской мечтой киевляне споткнутся о горы мусора и мириады невыполненных обещаний?

Не планирует нападать

Smålandsdagblad: Насколько сильно нам нужно бояться России?

Стиг Фредриксон: Мы должны очень бдительно следить за тем, как действует Путин, и усилить нашу оборону. Россия свою оборону развивает, они совершают полеты в шведском воздушном пространстве, но ситуация не такая, что Путин собирается напасть на Швецию. Однако мы можем оказаться втянутыми в возможный конфликт в Прибалтике, например, в Эстонии или Латвии.— Как должен действовать западный мир?

— Он понимает только решительную риторику, надо отвечать жесткостью на жесткость, потому что Путин выискивает уязвимые места и бьет туда.

Чтобы понять его действия, нужно увидеть, что им движет, говорит Стиг Фредриксон.

— На Путина сильно повлияла служба офицером КГБ, и это останется навсегда. У него нет никаких демократических инстинктов, он правит, захватив контроль над всем обществом. Отпечаток на него наложило и детство в Ленинграде 1950-х годов. Семья была бедной, отец был инвалидом войны, и Путину приходилось со многим справляться самому. Он жил на улице и много дрался. Он был небольшого роста, и это тоже повлияло на него, став причиной постоянной потребности самоутверждаться и добиваться реванша.

Богатство

— Неужели ничто не угрожает его позициям?

— Он очень преуспел в мастерстве подбирать себе лояльных сотрудников. Они разбогатели, и поэтому у них нет никакого интереса менять ситуацию. Какой-то существенно оппозиции не осталось.

В следующем году в России будут президентские выборы. Очень вероятно, говорит Фредриксон, что Путин останется на своем месте.

— Для русского лидера 65 лет не возраст. Он хочет просидеть на посту как можно дольше. Аннексия Крыма сделала его популярным в народе, и он очень умело с помощью пропаганды по телевидению показывает себя сильным и энергичным человеком. Народ подкупает этот образ, а для него это важно, с учетом того, что экономика России все ухудшается из-за падения цен на нефть.

Трамп и Путин

— Что он думает о Трампе?

— Он возлагает на него большие надежды. Я убежден, что Россия замешана в кампанию, которая привела к победе Трампа. Вопрос в том, что Путин хочет взамен.

У Стига Фредриксона есть собственная теория. Он считает, что Путин надеется на высказывание президента США о том, что Крым всегда принадлежал России, и что Украина входит в сферу интересов России, куда ни США, ни НАТО не должны вмешиваться.

— Что у них есть общего?

— Они невероятно заинтересованы в своей власти, они ставят собственную нацию на первое место и плюют на международное сотрудничество. И когда бы они ни встретились, первая встреча будет невероятно важной. Путин хладнокровный, умный и у него большой опыт политической игры. В собеседниках же у него будет человек совершенно без опыта политической деятельности, результат непредсказуем.

— Как вы думаете, мы движемся к лучшему или к более нестабильному миру?

— Трудно с надеждой смотреть на тот явный раскол, который наметился в Европе. ЕС должен постараться выдержать. В единстве наша сила, особенно экономическая, против более слабой в этом отношении России.