Однако, как удалось выяснить «СтарХиту» Егор немного лукавит. У создателей проекта другое мнение на этот счет. По словам источников на площадке, Дружинин не справлялся со своими обязанностями, не мог контролировать рабочий процесс, затягивал с принятием важных решений.

«Изначально над «Джумео» трудились два режиссера – один с российской стороны, это как раз Егор, другой – Даниэл Катнер, широко известный за границей, - рассказывает «СтарХиту» Ксения Дмитренко, директор по коммуникациям Let it show. – Естественно, мы заинтересованы в том, чтобы потом наш мюзикл прошел и на Бродвее. За это как раз и отвечала американская сторона, курировшая подготовку проекта. Когда к нам приехали наши коллеги из США, оказалось, что мюзикл совершенно не готов. Премьеру, намеченную на 23 марта, пришлось перенести на 13 апреля, а с Дружининым расторгнуть договор. Вместе с ним ушел хореограф и несколько актеров, которые через некоторое время, впрочем, вернулись обратно в шоу».

Напомним, что по сюжету мюзикла зрители перемещаются в условный мир, поглощенный стремительно развивающимися технологиями. Вот-вот состоится презентация новой платформы, и шаг в кибер-жизнь будет сделан. Там можно жить вечно, быть совершенным, обладать всем. Глава корпорации высоких технологий – Капулетти, готовится запустить программу, которая позволит окончательно перевести людей в виртуальное пространство. Но группировка хакеров, во главе с Ромео, борется против полного контроля над человечеством. Они знают – новая платформа отнимет у них то, что делает их людьми. Как и в прошлые века двое влюбленных изменят ход истории...

"СтарХит"

принимать в обществе. Конец пересудам положил император. В 1809 году на одном из балов Александр I подошел к Марии Разумовской и громко спросил: «Madame la comtesse, voulez vous me faire l’honneur de danser une polonaise avec moi?» («Графиня, не окажете ли честь cтанцевать со мною полонез?» – то есть назвал ее графиней, а не княгиней, подчеркнув тем самым законность ее отношений с Разумовским. По воспомнинаниям Петра Вяземского: «Графиня Разумовская едва ли имела много себе подобных. Во-первых, знавшие ее с молодых лет говорили, что она хорошела с годами. В летах глубокой старости она могла дать о себе понятие, что была некогда писаною красавицею, чего никогда не было. Во-вторых, пережила она всех сверстников и многих из нового поколения, так что мафусаиловские года ее оставались головоломною задачею для охотников до летосчисления. (Она пережила мужа на полвека и скончалась в возрасте 93 лет.) Долго по кончине графа (в 1818 году. – ред.) предавалась она искренней и глубокой скорби. Для здоровья ее, сильно пострадавшего от безутешной печали, присоветовали ей съездить на время в чужие края. Там мир новых явлений и впечатлений, а, вероятно, более всего счастливое сложение натуры и характера ее взяли свое. Она осталась верна любви и воспоминаниям своим, но источник слез иссяк: траур жизни и одеяний переменился на более светлые оттенки. Париж, Вена приняли ее радушно: дом ее сделался опять гостеприимным. Благодарный Карлсбад посвятил ей памятник: она была на водах душою общества и хороводицею посетителей и посетительниц этого целительного уголка. <…> Сохранились многочисленные изображения ее кареты, которой она пользовалась в Венском Пратере, акварели с иозбражением ее прекрасных квартир в Париже и Царском Селе.
По возвращении своем в Россию она тотчас устроила положение свое в Петербурге и заняла в обществе подобающее ей место. Дом ее сделался одним из наиболее посещаемых. Обеды, вечеринки, балы – зимою в городе, летом на даче – следовали непрерывно друг за другом. Не одно городское общество, но и царская фамилия были к ней благоприятно расположены. На балах и раутах ее в Петербурге встречались лица, часто незнакомые высшему петербургскому обществу. Но в наплыве всех блестящих личностей, туземных и дипломатических, были ласково принимаемы ею и дальние родственники, приезжие из провинции. На это нужна была некоторая независимость и смелость». Один из раутов у графини Разумовской особенно часто будут вспоминать потомки: накануне дуэли, 26 января 1837 года, у Разумовской был Пушкин. «Он явился на бал один, без жены, очень веселый; в кармане у него имелся благоприятный ответ и принятие вызова на следующий день. Пушкин танцовал, шутил с Тургеневым, которого он пригласил на следующий день прийти к нему послушать чтение и назначил ему час, когда сам он должен был быть уже лицом к лицу со своим противником» (из письма А. Булгакова княгине О. Долгоруковой). Ему был нужен секундант, и он просил секретаря английского посольства Артура Меджниса взять на себя эту обязанность. Тот, поговорив с секундантом Дантеса виконтом Д’Аршиаком, убедился, что примирение невозможно, и отказался. Возвращаясь к «Запискам» Вяземского и слабостям графини, отметим одну из них – страсть к нарядам. «Когда в 1835 году в Вене собиралась она возвратиться в Россию, просила она проезжавшего чрез Вену приятеля своего, который служил в Петербурге по таможенному ведомству, облегчить ей затруднения, ожидавшие ее в провозе туалетных пожитков. “Да что же намерены вы провезти с собою?” – спросил он. “Безделицу, – отвечала она, – триста платьев”. Она была неутомительна в исправлении визитов: лошади ее не пользовались синекурою, а зарабатывали свой овес в труде и поте. Рассказывали в городе, что у нее была соперница по этой части, и когда кучера той и другой съезжались где_нибудь, то они один перед другим высчитывали и хвастались, сколько в течение утра сделали они визитов со своими барынями». Графиня до смерти сохраняла страсть к нарядам и 84-летней старухой ездила на лошадях в Париж – за туалетами к коронации Александра II.