В юности, на фоне яркой жизни, приносящей новые открытия, события меняются слишком часто. Порой, мы даже не успеваем за всем уследить. И День Победы, несколько терялся за всеми перипетиями. Только с годами мы понимаем важность этого дня и того подвига, что совершили простые советские люди. ДА ИМЕННО СОВЕТСКИЕ! Они жили и умирали во имя нашего сегодня. И им было всё равно какой национальности его однополчанин или сосед. В чести были порядочность, верность, преданность, а не тренды, бренды и прочая мишура. Только прожив некоторое количество лет, обретя семьи, друзей, дом, понимаем, что война может всё это разрушить безвозвратно. Именно поэтому это самый светлый, душевный и человечный праздник. Мы не забыли сколько жизней положено на алтарь победы. И тем ценнее радость этой победы. Да, в этот день у многих слёзы - это дань уважения и великой благодарности нашим отцам и дедам, за то что не дрогнули, не сломались, а выстояли и задавили фашистскую гадину. Всего несколько воспоминаний тех дней...
"ВОРОНЕЖ"
Я была совсем мала. Это одно из ранних воспоминаний жизни.
Мама нарядила меня в розовое платьице. И почему-то я сидела на столе в нашем деревянном домике на окраине Москвы.
День был солнечный, радостный. Я знала, что это День Победы. Все вокруг было пронизано небывалой радостью.
Мой папа тогда еще не пришел с войны. Он пришел намного позже. Именно пришел. Пешком. В пыльных армейских сапогах, в запыленной гимнастерке. И его яркие белые волосы (которые я унаследовала) тоже как будто покрылись пылью. Пылью войны. Навсегда.
Я помню себя очень-очень рано. Я запомнила в подробностях крыльцо дома и двор, где мы с мамой были в эвакуации в Ульяновске, когда мне было 9 месяцев.
Потом мы вернулись в свой разоренный разграбленный дом в Москве. Помню, какие-то дяденьки клали в комнате печь из кирпичей, чтобы нам не замерзнуть. Но эта печь требовала много дров, и тогда посередине комнаты поселилась железная печка-буржуйка, которую топили газетами и щепками. Она была на четырех тонких железных ногах, похожая на домашнее животное. У меня отношения с печкой были напряженные, я несколько раз обжигалась об ее железные бока...
Да, так про Воронеж. Наверное, по пути из эвакуации мы в него попали. Я в поезде всю дорогу смотрела в окошко. И вдоль дороги рядами стояли печи. Большие русские печи с зияющими устьями и с каменными трубами в небо. Я ничего не спрашивала, может, еще и говорить не умела. Но эта картина много лет стоит у меня перед глазами. Позже я поняла, что это деревянные избы сгорели, а каменные печи остались...
Мы подъезжали к Воронежу, разрушенному недавними боями. Сначала не было ничего приметного, разруха была везде и выглядела обычной. Но здание вокзала было нарядного желтого цвета! Может быть, уцелело от разрушения, а может быть, успели отремонтировать. С тех пор слово "Воронеж" связано у меня с радостным желтым цветом. И еще одно яркое воспоминание - безумно вкусный пшенный суп, которым накормили нас на вокзале, тоже ярко-желтый. Как же я была голодна, если сваренная на воде пшенная крупа оказалась такой незабываемо вкусной! Я потом много лет любила пшенный суп и пшенную кашу, как счастливое воспоминание об утоленном детском голоде. И всегда при этом вспоминала Воронеж.
Ехали мы со многими пересадками, на перекладных, и всю дорогу мама несла наши пожитки, да еще меня на руках. В людском водовороте войны она оказалась одна с маленьким ребенком. Мама была здоровая и сильная. Но как же ей было трудно и страшно! Помню, в дороге мы ночевали с ней на полу в какой-то избе, накрытые тяжелым тулупом. И помню чей-то разговор, что дальше идти нельзя, там волки. Недавно женщину с девочкой загрызли...
После всех передряг, которые мы тогда перенесли в пути, Воронеж был раем. Я всегда буду чувствовать благодарность этому городу.
На обороте фото надпись: 6 июня 1943 года. Может быть, это дата снимка. А может быть, мама надписала этой датой фотографию, когда отправляла папе на фронт.
Все выпуски сезона можно найти на ветке "Битва экстрасенсов"
