"Если обращаться к определению Феллини, то она тоже по уровню своей одаренности была актриса-клоунесса.
Но, в отличие от Юры, Инна была скорее нелюдимой и неконтактной. Юра часто удивлялся ее неожиданным выходкам. Поселили Инну вместе с эпизодницами Людой Чурсиной и Таней Тишурой. Дом их тоже был центром притяжения, особенно для Коли Фигуровского, часто посещавшего девушек, восхищавшегося девичьей притягательностью и талантом Инны, который был ее тяжелым бременем и игом, порабощал и мучил ее и ее близких. Она распространяла беспокойство и дискомфорт, что потом проявилось в семейной драме Инны и Гены Шпаликова. Какая-то в ней была «черная дыра», которую с первого взгляда не угадаешь. Было что-то обманчивое в ее привлекательной внешности, бездонных выразительных глазах. В работе Инна была беспощадна к себе, не боялась быть некрасивой, морщила нос и волочила ноги. В сцене приезда Кузьмы Кузьмича все это очень выразительно и усиливает драматизм сцены. После съемок кто-то из группы выговаривал ей: «Как ты некрасиво ходишь в кадре. Ты же героиня». На что она очень грубо возражала: «Вы ничего не понимаете, и лучше вам помолчать». Она была совершенно права. Ей требовалась та самая «клоунада», которую людям, привыкшим к стереотипам, так трудно принять, - писала Наталья Фокина.
Актриса Инна Гулая должна была прожить долгую и счастливую жизнь. По крайней мере, начало ее взрослой жизни сулило именно это: замечательная семья, творческая работа. Но реальность, как и судьба героини Гулая в фильме «Долгая счастливая жизнь», оказалась жестокой и безысходной. Тем не менее, эта роль — одна из лучших работ актрисы.
Инна Гулая влюбила в себя зрителей, когда ей было всего 19 лет — после выхода ни экраны фильма Василия Ордынского «Тучи над Борском» (1960). Собственно, такой юной — начала 60-х — ее навсегда и зафиксировала кинопленка и людская память.
Инна рассказывала: «Когда вышел на экраны кинофильм "Тучи над Борском", я работала на заводе - зарабатывала стаж, чтобы поступить в театральный. И вот весь цех по очереди - а это несколько сот человек - выпытывал у меня: не я ли сыграла там главную роль? Потом точно в таком же порядке все стали ходить и выражать свои сомнения: не может быть у "нормального" человека такой фамилии - Гулая. Наверняка, это звучный экранный псевдоним! Приходилось даже несколько раз паспорт показывать, но все равно каждый день начинался с приема новой партии "неверующих"...»
Впрочем, вскоре Инна поступила в Театральное училище имени Щукина, и ежедневные «допросы» прекратились.
Она была первой любовью Ивана Бортника: “Инна… Юношеская любовь, безумная совершенно. Мы никогда не могли бы с ней соединиться. Характеры одинаковые: оба нервные, категоричные, чёрти до чего доходило - до мордобитий. А потом у нее Гена Шпаликов появился...."
По мнению многих, Шпаликов и Гулая были в те годы самыми многообещающими и талантливыми.
Но в марте 1963 года все планы молодой семьи рухнули. В тот день у них родилась дочь Даша, а Шпаликов выступил с обличительным заявлением на встрече руководителей страны и деятелей советского кино в Кремле.
Для того чтобы муж пил меньше, Инна стала пить вместе с ним. Кто-то из общих друзей говорил, что до знакомства с Геной, Гулая была похожа на ангела, а он ее превратил практически в алкоголичку.
Официальная позиция чиновников отразилась и на супруге — актрису Инну Гулую режиссеры старались не приглашать в свои фильмы. В последующие годы она мало снималась. В 1965 году Инна сыграла главную роль в оптимистической драме Михаила Швейцера «Время, вперед!», годом спустя — в киноповести своего мужа «Долгая счастливая жизнь».
10 лет после первых удач Геннадий Шпаликов и его супруга Инна Гулая не были востребованы советским кинематографом. Фильмы по сценариям Шпаликова с трудом пробивали себе дорогу на экраны, считались идеологически вредными, пугающими своей откровенностью, «непартийностью». Хотя одна из его картин «Ты и я» (1972), созданная в соавторстве с Ларисой Шепитько, прогремела на Венецианском кинофестивале в 1972 году, большинство сценариев писалось «в стол», той стране Шпаликов оказался не нужен.
Надо ли удивляться, что супружество людей с такими трудными судьбами так быстро распался? Дома Шпаликов не жил, скитался по друзьям. Говорят, с похмелья любил читать расклеенные по стендам газеты. Причем читал все подряд, от корки до корки. Видимо, это чтение отвлекало его от мрачных мыслей, а может быть, и вдохновляло. Ведь он продолжал писать стихи, сценарии. Писал их где попадется, чаще всего на почте, где всегда в избытке были и чернила, и перья, и бумага — телеграфные бланки. Друзья первое время помогали ему, как могли, затем постепенно помогать перестали. Ссуживать его «трешками» на опохмелку желающих становилось все меньше. В 1974 году Шпаликов с питьем внезапно «завязал» и засел за новый сценарий, который назвал «Девочка Надя, чего тебе надо?» Сценарий был изначально непроходной. Речь в нем шла о передовице производства, токаре одного из волжских заводов Наде, которая волею судьбы становится депутатом Верховного Совета СССР. Все в ее жизни до определенного момента развивается хорошо, но затем удача поворачивается к ней спиной. В конце концов, девушка доходит до крайнего предела: она идет на городскую свалку и там публично сжигает себя на костре.
Поставив жирную точку в финале этой сцены, Шпаликов запечатал сценарий в конверт и в тот же день отослал его в Госкино. Ответа на него он так и не дождался, потому что через несколько дней после этого покончил с собой. Это случилось 1 ноября 1974 года.
Утром Геннадий отправился к знакомому художнику и попросил у него в долг несколько рублей. Но тот ему отказал. Зато некий режиссер чуть позже пошел ему навстречу и деньги вручил. После этого Шпаликов отправился на Новодевичье кладбище, где в тот день открывалась мемориальная доска на могиле режиссера М. Ромма.
Здесь он попытался выступить с речью, но кто-то из высоких начальников к трибуне его не пустил. После траурного митинга Шпаликов ушел с кладбища с известным ныне писателем Григорием Гориным. Тот внял просьбе Шпаликова и дал ему денег на дешевое вино. Вместе они отправились в Переделкино.
Приехав в писательский поселок, он поднялся на второй этаж одной из дач и там повесился, соорудив петлю из собственного шарфа. Было ему всего 37 лет.
Тело Шпаликова первым обнаружил все тот же Горин. К сожалению, пришел он слишком поздно, когда помощь была уже не нужна. Горин вызвал милицию и успел до ее приезда спрятать бумаги Шпаликова, которые, останься они на столе, наверняка бы потом пропали.
По одной из версий, в правдивости которой убеждены близкие друзья, Шпаликов еще во ВГИКе с друзьями заключил своеобразное пари: если все они не смогут к возрасту гибели Александра Пушкина, то есть к 37 годам, достичь его славы, то обязаны покончить с собой.
Из всей их большой компании только Шпаликов сдержал страшную клятву.
Инна осталась одна. Говорят, много пила. Не единожды пыталась свести счеты с жизнью.
И 27 мая 1990 года ей это удалось.
Смерть заслуженной артистки России Инны Гулой до сих пор окутана покровом тайны. Официальная версия смерти — передозировка снотворного
