Дальше можем отмотать ситуацию немножко назад и посмотреть, что, например, Катар, который тоже финансировал ИГ, в соучастии не обвинён, потому что недавно у Ирана с Катаром начали налаживаться отношения. Зато они резко испортились у Катара со всеми остальными монархиями Залива. Идёт политическая борьба, и поэтому в оценке участия или соучастия разных государств в данном событии Иран выбирает то, что ему удобнее для озвучивания. Но так же делают все и всегда. Зачем же обижать своих людей, даже если они друзьями стали вчера, а до этого были врагами?

Например, сейчас США, а вслед за ними их союзники стали обвинять именно Иран в спонсировании терроризма. Это блеф или не совсем блеф? Ни для кого не секрет, что Иран поддерживает различнейшие организации на Ближнем Востоке. В том числе и те, которые занесены в список террористических. Тут тоже ничего удивительного нет. Я хочу напомнить, что в своё время Советский Союз поддерживал Ясира Арафата, а Арафат — личность неоднозначная. Его вначале считали террористом, а уж потом, при поддержке СССР и благодаря собственным адекватным действиям, он сумел выбиться в рукопожатные политики. Так что на каком-то этапе даже Советский Союз тоже поддерживал террористов — но тех, которые ему были выгодны. И это относится к любому государству. Мы своих союзников террористами не считаем, потому что они борются за справедливое дело. Но кто-то не считает каких-то других террористов таковыми. Для Ирана шииты априори не террористы, а борцы за свободу. Точно также для Саудовской Аравии суннитские террористы — не убийцы, а борцы за чистоту ислама. Вопрос в том: с каких идеологических позиций к этому подходить? Другое дело, что есть организации, такие как Аль-Каида, как ИГ, которые уже всем миром признаны террористическими. Конечно, с такими иметь дело не комильфо. Поэтому сейчас все начинают отмежёвываться от них. Саудовская Аравия возлагает вину на Катар, Иран на Саудовскую Аравию и так далее. А США говорят Ирану, который они не любят: вы на себя посмотрите, у вас, мол, тоже рыльце в пушку.

Политика вообще цинична. Есть организации и структуры, которые либо выходят из-под контроля, либо доходят до неприличной степени оторванности, «отмороженности» — от них открещиваются. Но против законной власти в Сирии воюет большое количество разных организаций. Некоторые из них признаются террористическими даже США, и Саудовская Аравия тоже признаёт их террористами, хоть и финансирует. А некоторые вооружённые формирования признаются рукопожатными даже Россией, которая ведёт с ними переговоры в Астане. То есть не все, кто воюет против сирийской власти, признаются террористами. На этом базируется последующее мирное урегулирование. Если ты против кого-то воюешь, это ещё не значит, что ты террорист. Террористом ты становишься, когда ты совершаешь совершенно определённый набор действий. Например, Хезболлу, которую поддерживает Иран, обвиняют в терроризме не потому, что она воюет в Сирии на стороне законного правительства, а потому, что она совершала соответствующие действия против граждан Израиля. А в Европе она бомбы не взрывала. Трудно однозначно выяснять, кто террорист, кто не террорист? Если вас отправить в Сирию и оставить там наедине с неблагородными суннитами, с благородными шиитами, даже с рукопожатными оппозиционерами и с некоторыми сторонниками сирийского правительства — то вы не разберётесь, кто из них кто, потому что они очень похожи друг на друга, а в тонкости их религиозных и политических предпочтений вы вникнуть даже не успеете.

Сейчас в иранско-катарском случае мы как раз и сталкиваемся с ситуацией, демонстрирующей весь цинизм политики. Да, Катар финансировал террористов, в частности из ИГ. Да, об этом все знали. Да, Иран начал с Катаром договариваться. Кстати, и мы с катарцами вели переговоры — они же не были занесены в какие-то проскрипционные списки. Когда Иран начал с ними договариваться — обиделись союзники Катара, монархи Персидского Залива. Начали изолировать Доху. Параллельно ИГ устроило взрывы в Иране. Иран тут же послал ответное сообщение: он обвинил Саудов и пригрозил, кстати, ответными мерами. Причём намекнул на возможность вооружённого воздействия, но совсем не на объявление войны. А каким образом он будет совершать эти ответные меры — мы ещё посмотрим. Значит, Иран послал ответ Саудовской Аравии, проигнорировав Катар, который тоже финансировал ИГИЛ. Вот я и предлагаю хорошо посмотреть на треугольничек Иран-Катар-Саудовская Аравия (квадрат, если туда ещё добавить ИГ). И вы увидите: не просто с одной стороны хорошие ребята, которые борются с мировым терроризмом, а с другой стороны отвратительные мерзавцы, которые поддерживают мировой терроризм. Есть три государства, каждое из которых преследует свои интересы и которое готово ради этих интересов общаться с кем угодно и договариваться с кем угодно, главное — договориться.

Любые теракты преследуют цель ослабления действующего режима, где бы они ни происходили: хоть в США, хоть в Иране, хоть в Японии. Основной целью являются не жертвы теракта — основной целью всегда является политический режим. Таким образом населению пытаются доказать, что режим слаб, беспомощен, значит, надо бы его поменять на какой-то более адекватный. Так вот, эта серия терактов каких-то долгосрочных последствий, безусловно, иметь не будет — если она не продлится. И если под неё не будут подвязаны ещё какие-то действия. Потому что сами по себе изолированные теракты слабо воздействуют на общественное мнение. В 1977 году был теракт Степана Затикяна в московском метро. Н и кто по большому счёту уже через несколько лет об этом помнил? Никто, потому что это был единичный акт. А вот когда случились теракты в метро, взрывали самолёты и дома в Москве на фоне Чеченской войны, было совершенно другое воздействие на общество. Потому что люди понимали, что, во-первых, это не разовое мероприятие; во-вторых, оно привязано к конкретному событию — к продолжающейся войне. Значит, воздействия этого события будет продолжаться. Соответственно, и полоса терактов может продолжаться. Следовательно, в обществе наблюдалось значительно больше признаков психической неустойчивости. Поэтому я и говорю, что если в Иране у террористов нет возможности организовать какое-то более или менее долгоиграющее мероприятие (где-нибудь в пустынных районах какой-нибудь свой вилайет устроить), если они не смогут организовать цепочку терактов на протяжении нескольких месяцев — то единичный случай не сможет действовать как системный фактор. Вот если они смогут придать этой цепочке характер системы, тогда будет и власть дестабилизироваться, и общество раскалываться. А если 7 июня всё закончится — тогда Иран успокоится.

Как ситуация вокруг Ирана, его диффамация «международным сообществом» отразится на СНГ, на России? Опять-таки давайте подойдём к этому делу цинично и вспомним, что в своё время у нас с Ираном были далеко не блестящие отношения. Сразу после исламской революции Хомейни провозгласил США «большим сатаной», а СССР «малым сатаной». И сказать, что на протяжении десятилетий отношения плодотворно развивались, было бы сложно. Вообще Иран достаточно сложное государство — тем более, что он претендует на региональное лидерство и там постоянно живёт память о своей великой истории. Сейчас у нас существуют противоречия с Ираном на Кавказе, и они всегда будут объективно существовать. У Ирана есть интересы и в Средней Азии, и на Ближнем Востоке, не всегда совпадающие с нашими. Но почему у нас сейчас, в общем, конструктивные отношения с Ираном? Потому что Иран находится под сильным давлением США. Не надо забывать, кто является стратегическим оппонентом России последние 25 лет, а то и дольше — те же самые США. Понятно, что Россия — государство в военно-политическом и экономическом плане значительно более устойчивое, чем Иран. Хоть Иран тоже демонстрирует значительную устойчивость, но Россия устойчивее просто потому, что у неё мощнее экономика, она является кладовой всех полезных ископаемых, поэтому страна самодостаточна. Также Россия уже вышла на самообеспечение продовольствием. Наконец, у нас есть ядерное оружие, поэтому воевать с Россией — себе дороже. У Ирана всех этих позиций нет. Поэтому Иран для сохранения своего суверенитета сейчас заинтересован в союзе с Россией на Ближнем Востоке, в вытеснении оттуда США. Кстати, я думаю, что после того, как США будут вытеснены с Ближнего Востока или после того, как удастся достичь какого-то компромисса с США по Ближнему Востоку, у нас с Ираном будут далеко не лёгкие отношения. Кстати, у нас совершенно разные позиции по Израилю. Для нас кроме Ирана есть Турция, которая тоже претендует на региональное лидерство и которая тоже вроде бы наш ситуативный союзник но персы и турки всегда были конкурентами. Есть проблема сирийских курдов, которую Асад хочет решать одним путём, Эрдоган другим путём, а Иран третьим путём и вообще он курдам меньше всех мешает, потому что они скорее всего дестабилизируют его соседей и увеличают вес Ирана. Очень большое количество проблем, по которым у нас будут расхождения. Неизвестно как мы сможем эти расхождения свести к какому-то разумному компромиссу. Поэтому надо знать, что нынешнее сближение с Ираном связано с совершенно объективными обстоятельствами — с взаимной заинтересованностью именно потому, что у нас общие враги. И это не только США, с которыми ещё как-то можно договориться. Это и исламский экстремизм, который благодаря тому, что его поддерживают и направляют суннитские монархи из Залива, в равной степени направлен и против шиитов Ирана, и против наших интересов на Ближнем Востоке.

*организация запрещена в РФ

Действия властей Катара говорят о том, что перспектива унижения и позора, которых требуют от Дохи антикатарская просаудовская коалиция, породила "смелость отчаяния". Все-таки не стоит забывать, что коренные жители эмирата — это гордые бедуины, и к этому нужно относиться без иронии. Как бы ни испортила их наносная "цивилизованность", порожденная внезапно обрушившимся на них баснословным богатством, катарцы отнюдь не готовы покупать мир бесчестьем.
Оказавшись перед лицом блокады, грозящей острейшим дефицитом товаров первой необходимости (продуктов, воды, лекарств), Доха стала искать внешней поддержки. С соответствующими запросами она обратилась в Тегеран и Анкару. Оттуда сразу последовали обещания помочь. Иран заявил, что готов обеспечить снабжение Катара любыми товарами. А Турция решила разместить в Катаре своих военных на ранее созданной базе.

Сразу после этого пришло сообщение, что министр иностранных дел эмирата направился в Москву. О какой помощи он намерен просить Кремль, пока никому не известно. Однако в СМИ появились высказывания экспертов о том, что Россия вполне способна наладить поставки продовольствия для Катара.

Продовольствие, конечно, важная тема, и возможность расширения его экспорта — вещь хорошая и нужная. Но за этой тематикой слишком рельефно проступают ставшие уже знакомыми контуры "сирийской" коалиции: Иран—Турция—Россия.

В принципе, в этом нет ничего абсолютно неожиданного. О том, что судьбы арабского мира снова, как и сто лет назад, определяют неарабские государства, уже писалось. К сожалению для арабов, они до сих пор не смогли превозмочь собственные внутренние противоречия и продолжают дарить всем, кому не лень, рычаги внешнего управления собою.

На первом месте здесь, конечно, США. Сегодня вряд ли кто будет спорить с утверждением, что та же катарская коллизия была срежиссирована Вашингтоном. Этого особенно и не скрывает американский президент Дональд Трамп, художественно описывая в "Твиттере", как все пятьдесят лидеров арабских и мусульманских государств дружно указали на Катар, когда возник вопрос о пособниках терроризма.

США, по сути, силой толкает страны Персидского залива в пропасть конфликта, натравливая их друг на друга. Посмотрите: и месяца не прошло с момента визита Трампа в Эр-Рияд, а регион уже оказался чуть ли не на грани войны. И в эту воронку втягиваются все новые и новые государства: от несуществующих Йемена и Ливии до миниатюрных Мальдивов и Маврикия.

Вряд ли стоит сомневаться, что дальнейшая эскалация этого конфликта, перспектива его перехода в более горячую стадию — с использованием террористических и подрывных методов — американцев не пугает. Собственно, это уже произошло: теракты в Тегеране, серия предшествующих им вооруженных инцидентов в Саудовской Аравии — все это может быть началом. Народам региона это принесет страх, страдания и смерти, а для США станет удобным предлогом для любого вмешательства, вплоть до военного.

Но не только им. Как уже было отмечено, Турция спешит разместить в Катаре свои войска. Там же, а также в Омане, воссоздает свои базы Британия.

О роли Лондона в региональных делах следует сказать особо. Британцы господствовали здесь до середины прошлого века, а ушли полностью только в 70-х годах. Их вытеснили американцы. Но вполне возможно, что сейчас наступил момент, подходящий для возвращения британского влияния.

Лондон свободен от уз Евросоюза. И первым регионом, на который было обращено внимание премьера Терезы Мэй, стал Персидский залив. Нынешнее обострение там и формирование двух лагерей — просаудовского и прокатарского (или проиранского) — создает крайне запутанную ситуацию, в хитросплетениях которой способны разобраться только британцы. У них есть многовековой опыт и самое точное знание истинных механизмов, внутренних пружин, управляющих региональными политическими процессами. В этом Лондон даст сто очков вперед и Вашингтону, и кому угодно. Поэтому совершенно нельзя исключать, что упорство Катара основывается в том числе и на неких связях с Британией.

В связи с этим интересно обратить внимание на следующий момент. Как известно, Саудовская Аравия связывает огромные надежды на приватизацию части своего нефтяного гиганта "Сауди Арамко". Для проведения IPO были избраны три площадки. Наиболее желательная для саудитов — Нью-Йоркская биржа. На втором и третьем месте — Лондонская биржа.

Так вот, юристы официально предупредили Эр-Рияд, что перспективы размещения в Нью-Йорке весьма рискованны — из-за закона об ответственности властей КСА за теракт 11 сентября 2001 года. Значит, вполне вероятно, что размещать акции "Сауди Арамко" придется в Лондоне.

Так что конфликт в заливе имеет тенденцию к расширению и интернационализации. Что, с другой стороны, означает возникновение возможностей для создания новых, даже неожиданных, коалиций. Перед Россией в этом контексте открываются широкие возможности и для посредничества, и для укрепления уже сложившихся альянсов или формирования новых, и для более глубокого экономического проникновения в регион.

Однако остается один большой вопрос: а где во всем этом Китай? Он ведь является крупнейшим торгово-экономическим и инвестиционным партнером для всех участников драмы, постепенно принимающей чуть ли не глобальные масштабы. Игрок такого уровня наверняка имеет свои ставки в этой ситуации. И вполне вероятно, что уже сейчас идет активная работа каждой из сторон с целью привлечь Пекин в один из противостоящих лагерей. Как поведут себя китайцы? Будет очень интересно понаблюдать.