Политик провёл большую часть минувшего десятилетия, работая в энергетическом секторе России: он был членом совета директоров сразу нескольких консорциумов, в которых российский «Газпром» был либо мажоритарным, либо единственным акционером, продолжает Ноук. На прошлой неделе Шрёдер «достиг новых высот» в своей «головокружительной карьере»: по данным прессы, ему предложили позицию в совете директоров крупнейшей российской нефтяной компании «Роснефть», подчёркивает журналист. Впрочем, представители «Роснефти» подобные сообщения пока не прокомментировали, а пресс-секретарь самого Шрёдера заявил, что соответствующих переговоров бывший канцлер и компания не ведут, оговаривается он.

Сегодня, когда «всё активнее обсуждаются связи членов администрации Трампа с российским бизнесом», ситуация со Шрёдером выделяется тем, что представляет собой, «наверное, самый вопиющий пример имеющего отношение к Москве конфликта интересов» у западного чиновника, пишет Ноук. Как отметил в беседе с журналистом политолог и профессор Университета Регенсбурга Стефан Бирлинг, «став высокооплачиваемым чиновником зарубежной и агрессивной державы, (Шрёдер. — ИноТВ) нанёс властным элитам больший урон, чем любой другой из ныне живущих политиков». Однако несмотря на то что его связи с Москвой считаются многими немцами «позорными», Шрёдер с недавних пор пользуется популярностью среди соратников по Социал-демократической партии Германии (СДПГ): в июне политик выступил на съезде партии с речью, в которой призвал открыто критиковать США и обратился к Берлину с просьбой проигнорировать адресованное ему требование американского президента Дональда Трампа выделять как минимум 2% ВВП на оборону, — и сорвал бурные аплодисменты зала, поражается корреспондент The Washington Post. При этом экс-канцлер не упомянул ни «вмешательство России в выборы», ни ущемление прав человека со стороны Москвы, ни конфликт на Украине и к тому же «намекнул на то, что отношения с Россией необходимо улучшать», подчёркивает он.

Поскольку нынешний лидер СДПГ Мартин Шульц вряд ли сможет одержать на всеобщих выборах в сентябре убедительную победу над Ангелой Меркель, а Шрёдер — последний из представителей партии, сумевший занять пост канцлера, его советы пользуются всё большим спросом, констатирует автор. Тем не менее, по его словам, отдельные члены партии «расхваливать человека, победившего на двух выборах, но пересёкшего этические рамки после поражения на третьих», всё-таки не торопятся. Вновь обретённая Шрёдером популярность среди левых не радует и консерваторов, «обеспокоенных в связи с возможным вмешательством России» в сентябрьские выборы, отмечается в статье.

«Ходьба по канату между фронтами немецкой политики» в исполнении Шрёдера поразительна, но не менее впечатляет и путь, который пришлось преодолеть политику, чтобы добраться до этой точки, пишет Ноук. В 2005 году, ещё будучи канцлером, Шрёдер продвигал проект газопровода «Северный поток» — немецкое правительство хотело при помощи проекта сократить расходы на энергоснабжение и обеспечить надёжный маршрут поставки голубого топлива в страну. Вместе с тем Вашингтон воспринимал «Северный поток» как «попытку России усилить зависимость Европы от Кремля»; кроме того, в США беспокоились, что Шрёдер подписал соглашение о строительстве газопровода с Москвой в последние дни своего пребывания на посту — а лишь спустя несколько недель после ухода из политики стал руководить проектом строительства лично, став главой комитета акционеров консорциума Nord Stream AG. «Переезд» Шрёдера стал для многих поводом усомниться в его прошлых решениях: как напоминает Ноук, в 2005 году The Washington Post в редакционной статье обвиняла уже бывшего канцлера в том, что он «предотвращал попытки западных стран сообща оказать давление на Россию, дабы заставить её изменить поведение», и выражала надежду на то, что новый лидер Германии Ангела Меркель «воспользуется этой удивительной новостью (о Шрёдере. — ИноТВ) как поводом ввести новую политику в отношении России, опирающуюся не на личные интересы господина Шрёдера, а на нечто иное». Меркель и вправду заняла более жёсткую позицию по отношению к России, однако Шрёдер продолжил сближаться с Россией и ему никто не мешал.

В 2014 году, в самый разгар кризиса на Украине, Шрёдер отпраздновал своё 70-летие в компании Владимира Путина, что вызвало крайне негативную реакцию, в том числе и со стороны СДПГ. Критики утверждали, что, начав карьеру в России, Шрёдер «в сущности решил присоединиться к администрации Путина», утверждается в материале. Однако спустя три года он вновь начал завоёвывать популярность у немецких левых: хотя многие из них по-прежнему со скептицизмом относятся к проведённым им реформам социальной системы, некоторые стали признавать, что эти непопулярные меры стали залогом экономического процветания Германии сегодня, пишет корреспондент The Washington Post. По данным немецких политологов, вспоминают Шрёдера и за готовность дать отпор США, а также за то, что он «показал, как нужно сражаться с Меркель», — а ведь, судя по результатам опросов, именно этого сейчас не хватает СДПГ. Наконец, «реабилитация» Шрёдера вписывается в традиционные «шаблоны» немецкой политики: по словам политолога Стефана Бирлинга, «немцы на левом и крайне правом фронтах всегда неровно дышали к Москве», а «если бы Путин не вторгся в Крым и на Восточную Украину, многие немцы воспринимали бы его как естественного союзника в моменты трансатлантического отдаления».

По мнению немецких аналитиков, на фоне «снижения мирового доверия к США в связи с политикой администрации Трампа», Шрёдеру и другим «пророссийским» фигурам Германии становится всё проще «вновь защищать Путина» — а немцы всё больше готовы «понять и простить» своего бывшего лидера. Как полагает автор статьи, это говорит о том, что «антипутинские» настроения и в самом деле могут не продержаться в Германии долго.