Давайте коротко пройдемся по нашей последней (по времени) попытке “наказать” Россию.

Как мы теперь знаем, во время президентских выборов 2016 года, Россия провела многоплановую  комплексную атаку, чтобы дестабилизировать нашу демократическую систему и нанести ущерб нашему лидерству за границей. Каждый день мы узнаем всё больше и  больше о масштабах и дерзости вторжения, и это продолжает разрушать наш политический процесс. Дэнис МакДоноу, начальник штаба бывшего президента Барака Обамы, характеризовал атаку как нападение на “сердце нашей системы”. Некоторые наблюдатели даже назвали его “преступлением века”, а сенатор от Вирджинии Марк Уорнер описал свои усилия по разоблачению нападения как “очень важную … самую важную вещь, которую я делаю в своей общественной жизни”.

С какими последствиями столкнулся Кремль после его наглого нападения на нашу систему?

После шквала высылок, обе стороны оказались в положении, которое в отчете Государственного департамента от  31 августа, называющемся “Достижение паритета в дипломатических миссиях”, охарактеризовано как стремление закрепить существующий статус-кво и переключить внимание на усилия по улучшению отношений.

В 2006 году наша миссия в Москве насчитывала почти 1800 человек, теперь - только 455. Президент Барак Обама сократил персонал миссии России в Соединенных Штатах с 490 до 455 человек. А так как Россия отказывается нанимать американцев, чтобы работать в ее дипломатических представительствах, то у самой сильной страны мира в России работает меньше дипломатов, чем российских дипломатов в Соединенных Штатах. Россия также поддерживает больше дипломатических миссий в Соединенных Штатах. Далее, Россия, наконец, достигла своей давней цели, чтобы две страны рассматривали все свои взаимные действия через призму паритета. Все предыдущие американские администрации отклоняли это требование как часть усилий России вынудить Соединенные Штаты и других международных партнеров принять мир равных сфер влияния.

Таким образом, мы проиграли.

Единственная цель Владимира Путина состоит в том, чтобы приняв  необходимые меры для того, чтобы ничто не помешало его  возможностям организовать результат, победить на выборах в 2018 году.

Единственная цель Владимира Путина состоит в том, чтобы приняв необходимые меры для того, чтобы ничто не помешало его возможностям организовать результат, победить на выборах в 2018 году. Это сокращение численности наших дипломатов и шпионов сделает работу Путина намного легче.

Обе администрации - и Обамы и Трампа несут ответственность за этот результат. Администрация Обамы во второй половине 2016 года провела многочисленные секретные встречи и дебаты, но в конечном счете оказалась неспособна договориться о соответствующем ответе. Каждое усилие рассмотреть ответное действие и взвесить его возможные последствия приводило к только заламыванию рук и бездействию.

Если честно, то никаких легких ответов и не  было, и такой беспорядок был стандартным результатом, поскольку Соединенные Штаты пытались определить, как лучше всего сдержать, защитить или какие ответные меры принять против нападений в новом мире кибервторжений.

Однако к декабрю 2016 г., и после победы Дональда Трампа, администрация Обамы объявила о серии мер, которые представляли собой чрезвычайно мягкое наказание для Кремля. Небольшая часть известных российских шпионов, 35 человек, были высланы, плюс Соединенные Штаты закрыли два дома отдыха, которые русские часто неправильно использовали в шпионских целях. Таким образом, наказание за хаос, учиненный русскими во время выборов, было такое, какое могло бы обычно последовать после намного менее вредоносного шпионского инцидента. Даже аресты шпионов Олдрича Эймса и Роберта Ханссена привели к более жестким ответным мерам. Как отметил Майкл Макфол, бывший американский посол в России: “Наказание не соответствовало преступлению”.

После временного интервала, достаточного для того, чтобы определить, будет ли вступающая во власть администрация Трампа радикально реорганизовывать свои отношения с Москвой, Кремль, в конечном счете, принял ответные меры, настояв на том, чтобы американская миссия в Москве сократила свой персонал на более чем 750 позиций, достигнув таким образом паритета в размере российского и американского посольств в этих странах. Соединенные Штаты, в свою очередь, закрыли российское консульство в Сан-Франциско, но позволили русским поддерживать небольшое преимущество в количестве дипсобственности, в этот момент Соединенные Штаты призвали к прекращению спирали ответных мер, приняв паритет как конечный результат.

Это была огромная победа для России и капитуляция, которой сопротивлялась бы любая американская администрация. Мы пытались наказать Россию за неправомерные действия, а закончили именно там, где Россия хотела быть. Они потеряли 35 человек; мы проиграли 755. Впервые русских в Соединенных Штатах больше, чем американцев в России (хотя у России всегда было больше шпионов в Соединенных Штатах, чем наоборот). В то время как большинство американцев, вероятно, даже не уделяет этому должного внимания, Путин, конечно же, рассматривает это как победу и знак, что новое правительство пророссийское, слабое, или просто глупое. Ретроспективно, если бы мы просто приняли плохое поведение России и ничего не сделали в ответ, то мы бы оказались в лучшем положении.

Но мы должны были предвидеть это. Это та же самая игра, в которую мы играли и проигрывали много раз — в последний раз в 2001 году.

18 февраля 2001 года офицеры вашингтонского филиала ФБР арестовали собственного сотрудника, агента Роберта Хансена, в тот момент, когда он прятал пакет секретных материалов, предназначенных для его российских  кураторов. Секретная команда ФБР-ЦРУ уже в течение какого-то времени охотилась на “крота” в аппарате Департамента национальной безопасности и, в конце концов, получила информацию, указывающую на Хансена как на предателя.

В связи с арестом Хансена и последующим освещением в СМИ серьезного ущерба, причиненного его предательством, администрация Джорджа Буша-младшего решила принять жесткие меры по отношению к русским. Администрация знала, что русские использовали в своих интересах неравенство в числе шпионов в странах друг друга.

И по сей день у Москвы больше шпионов, действующих за границей, чем у какой-либо другой страны — включая Соединенные Штаты.

И по сей день у Москвы больше шпионов, действующих за границей, чем у какой-либо другой страны — включая Соединенные Штаты.

И несмотря на разницу в экономической и политической мощи, Россия располагала в Соединенных Штатах намного большим  количеством шпионов, чем американцы когда-либо имели в России. Каждые несколько лет очередной шпионский скандал  напоминал американским чиновникам об этом дисбалансе, и все - и демократические и республиканские администрации стремились использовать каждую возможность, чтобы вычистить “паршивых овец” из отары. Для команды Буша арест Хансена был прекрасным случаем изменить баланс.

Мы в ЦРУ предупреждали администрацию, что русские - мастера  играть сильную игру со слабыми картами. Их более плотная компактная цепочка принятия решений, готовность балансировать на грани войны, одержимость возмездием и фиксация исключительно на враге (Соединенных Штатах) проявлялась в готовности проводить твердую и последовательную линию. В прошлых шпионских инцидентах русские в отместку немедленно высылали американских дипломатов, проводя жесткую линию и извлекая выгоду из американской нерешительности. Они имели четкие цели и были готовы действовать смело, чтобы достичь их. В каждом случае Соединенные Штаты, в конечном счете, отступали, соглашаясь на менее успешный результат. Используя политику грубой силы, Россия подходила  к каждому взаимодействию как хулиган на школьном дворе.

Хотя мы и поддержали высылку российских шпионов, мы опасались, что, если администрация не готова выслать значительное их количество, то русские примут ответные меры и останутся с намного большим количеством шпионов в Соединенных Штатах, чем то, что мы имеем в Москве. Едва ли это подходящее “наказание”.

Действительно, история высылки шпионов “око за око, зуб за зуб” научила русских, как можно безжалостно манипулировать склоками и дрязгами внутри американской бюрократии. Каждый раз, когда Соединенные Штаты выбрасывают шпионов Москвы, русские обязательно высылают американских дипломатов из множества департаментов и агентств — торгового, военного, Государственного, Казначейства, USAID и других, сделав второй круг высылки менее вероятным. Каждое агентство, не желающее рисковать потерять сотрудников только из-за, как они считают, междоусобной борьбы между шпионскими агентствами, лоббирует Белый дом, чтобы избежать дальнейших высылок из опасения, что оно может потерять свои и без того ограниченные ресурсы в Москве. Это - игра, которую Россия знает очень хорошо.

Однако нет, администрация Буша уверила нас, что  Соединенные Штаты не могут согласиться с дисбалансом российских шпионов в стране, и если русские примут ответные меры, то мы ударим их ещё сильнее, сократив  существенный российский аппарат шпионажа на американской земле раз и навсегда.

В 2001 году, после высылки 50 российских шпионов, Кремль, конечно же, немедленно принял ответные меры, выслав 50 американцев из американского посольства в Москве — включая  небольшую группу людей из всех агентств. Когда администрация Буша настроилась рассматривать второй раунд высылки, несколько американских департаментов пролоббировали жалобу, что они не могут согласиться с возможными новыми сокращениями, связанными с высылкой. Не удивительно, что администрация не стала упорствовать, согласилась закончить высылку и оставила нас с урезанными возможностями ведения разведки в России по сравнению с намного большим российским присутствием в Соединенных Штатах.

Тот же самый болезненный цикл последовал за волной шпионских инцидентов во времена администрации Рональда Рейгана в 1986 году и после ареста Олдрича Эймса в 1994-м.

Русские знают нас хорошо.

Вероятно, более существенно то, что  Россия побеждает, когда мы нацеливаемся на малое. Фокусирование внимания на высылках играет на их доктрину конфликта. Русские играют в большую игру и готовы терпеть потери, если они могут достигнуть своей цели - заставить Соединенные Штаты играть по их правилам. Когда и пока позиции взяты, то уже не имеет значения, что вы потеряли 10000 человек, чтобы их взять. Если мы ограничиваем наши ответы высылкой мелкого дипломатического персонала, мы тем самым показываем им результаты их усилий и просто отдаем им приемлемые жертвы. Это - хорошая сделка для них. Их руководство не возражает против небольших человеческих потерь, если они побеждают. Ставка на коррекцию поведения Кремля вряд ли сыграет в ближайшее время, разве что только после того, как Путин испугается, что у его действий будут реальные последствия для его власти. Тем временем Соединенные Штаты должны защитить себя от дальнейших российских манипуляций. Много- и однопартийные усилия расследовать российские действия не достаточны, чтобы встретить угрозу. Вместо этого, как мне кажется, единственный разумный способ подготовиться к будущему состоит в том, чтобы уполномочить специальную комиссию (созданную по типу комиссии “11 сентября”) расследовать российские атаки на нашу систему раз и навсегда. Возможно, в этом случае, хотя Россия и продолжит, вероятно, выигрывать краткосрочные сражения “око за око, зуб за зуб”, она проиграет более крупную войну.

Не забывайте, я был типичным «диснеевским» ребёнком 1950-х. Я читал комиксы Диснея и восхищенно смотрел «Диснейленд» Уолта Диснея по нашему чёрно-белому телевизору.  В ту еженедельную фантастику входили такие самоцветы, как «Наш друг Атом», хвалебная песнь все-американскому источнику энергии, который всего лишь десятком лет или около того ранее уничтожил два японских города. Помимо прочего шоу было живой рекламой чудес — вы уже догадались — Диснейленда, который частично был воздвигнут на деньги, выплаченные «Эй-би-си» за право его показывать. («Каждую неделю, когда вы входите в эту вечную землю, вам откроется один из многих миров: Страна Фронтира, небылицы и правдивые истории легендарного прошлого! Страна будущего, проекция грядущего! Страна приключений, чудеса мира реальной природы! Страна сказок, самая счастливая из всех!»). Я всё ещё помню сильное желание отправиться в Диснейленд и увидеть, как гид на «африканской» реке Страны приключений стреляет из пистолета прямо в разверстую пасть гиппопотама. Конечно, страна Дядюшки Уолта была построена в далёкой Калифорнии в те времена, когда воздушные путешествия не были столь обыденными, как сегодня, и самое далёкое место, где я побывал был городок Олбани штата Нью-Йорк.

И всё же мне есть за что поблагодарить дядюшку Уолта. Весной 1980-го в изгнании из родного Чили (тогда находящегося в руках военных) Ариэль Дорфман без уведомления вошёл в мой кабинет в издательстве «Пантеон Букс» в Нью-Йорк Сити. К счастью, благодаря любимой утке Диснея, я уже прекрасно знал его работу и был готов стать издателем его двух первых книг на английском. Теперь, когда прошло ещё несколько десятков лет, он завершает круг наших жизней, подсвечивая факелом (так сказать) свой собственный опыт с Уолтом Диснеем и его значение в эпоху Дональда Трампа.

Том.

* * *

Организаторы сборища сторонников превосходства белых в Шарлоттсвилле в прошлом месяце знали точно, что именно они будут делать, когда решили  нести факелы на своем ночном марше в знак протеста против свержения памятника Роберту Ли. Размахивание огнём в ночи означало пробуждение памяти о терроре, о прошлых парадах ненависти и агрессивности Ку-клус-клана в США и Адольфа Гитлера в Германии.

Организаторы намеревались устроить демонстрацию предостережения зевакам: прошлое насилие, совёршенное в защиту «крови и почвы» белой расы снова будет использовано и развёрнуто в Америке Дональда Трампа. В самом деле, точно на следующий день, в роковое 12 августа, эти фанатики-националисты развязали оргию жестокости, приведшую к гибели трёх человек и многочисленным травмам.

Миллионы по всей Америке и по всему миру пришли в ужас и испытали отвращение к факельному шествию. Однако в моём случае они ещё и напомнили мне очень личные воспоминания о других факелах, пылавших во тьме много десятков лет тому назад, вдали от США или нацистской Европы. Когда я смотрел кадры митинга, я не мог не вспомнить костры, которые зажглись в моей стране, Чили, после переворота 11 сентября 1973 года, совершённом генералом Аугусто Пиночетом  — это был «первый 9/11», в ходе которого при активной поддержке Вашингтона и ЦРУ было свергнуто избранное народом правительство Сальвадора Альенде.

Тремя годами ранее чилийский народ выбрал Альенде президентом, начав необыкновенный демократический эксперимент по мирным социальным переменам. Это была беспрецедентная попытка построить социализм с помощью избирательных бюллетеней, основанный на надежде, что революции не обязательно убивать или заставлять замолчать своих врагов, чтобы быть успешной. В ту тысячу дней правления Альенде жизнь была такой захватывающей! В тот краткий период мобилизованная нация вырвала контроль над своими природными богатствами и системами телекоммуникаций из рук транснациональных (в первую очередь американских) корпораций, огромные поместья были перераспределены в пользу крестьян, которые издавна трудились на них почти как рабы, а рабочие стали владельцами фабрик, на которых работали, и работники банков управляли своими национализированными учреждениями, ранее находившимися в руках богатых конгломератов.

Пока вся страна сбрасывала оковы прошлых лет, интеллектуалы и художники тоже столкнулись с вызовами. Перед нами стояла задача найти слова для новой реальности, её образы. В таком состоянии души бельгийский социолог Арманд Маттеларт и я написали буклет, названный нами «Как читать Дональда Дака» (Para Leer al Pato Donald). Он был задуман, как отвечавший очень практическим нуждам: медийные истории, которые потребляли чилийцы — эти истории ментально колонизовали то, как в повседневности они жили и мечтали — не очень-то соответствовали новой экстраординарной ситуации в стране. По большей части импортированные из США и доступные во всевозможных видах (комиксы, журналы, телевидение, радио), они нуждались в критике, а модели и ценности, которые они демонстрировали, в массе своей содержали скрытые послания жадности, доминирования и предубеждения.

Если и была единственная компания, которая олицетворяла всеобъемлющее влияние США — не только в Чили, но и во многих других странах, известных, как Третий мир — это была корпорация Уолта Диснея. Сегодня, помимо множества парков развлечений, носящих его имя, бренд Диснея вызывает в памяти великолепие принцесс Пиксар, символы автомобилей и самолётов и сказки о гневе подростков и пиратах с Карибских островов. Но в Чили в начале 1970-х влияние Диснея было сведено к потоку недорогих комиксов, доступных в любом газетном киоске. Итак, Арманд и я решили сконцентрироваться на них, в частности, на персонаже, казавшемся нам наиболее символическим и популярным из всех обитателей вселенной Диснея. Что может быть лучшим способом показать природу американского культурного империализма, чем снять маску с наиболее невинного и здравого из персонажей Уолта Диснея, чтобы продемонстрировать авторитарные принципы , которые улыбчивое утиное лицо могло протащить в сердца и умы жителей  Третьего Мира?

Вскоре мы поймём, как была встречена атака на Диснея — а вот тут улыбок не было.

Жареный автор, а не утка

Опубликованная в Чили в 1971 году «Как читать Дональда Дака» быстро стала массовым  бестселером. Однако менее чем через два года она повторила судьбу революции и народа, продолжавшего ту революцию.

Военный переворот 1973-го привёл к жестоким репрессиям против тех, кто осмелился мечтать об альтернативном существовании: казни, пытки, заключение в тюрьмы, гонения, изгнание и, да, сожжение книг тоже. Сотни тысяч томов были преданы огню.

И среди них — наша книга. Через несколько дней после неофашистского переворота против существующей издавна чилийской демократии я скрывался в тайном убежище, когда мне случилось увидеть прямую трансляцию того, как группа солдат кидала в костёр книги— и  там была «Как читать Дональда Дака». Я совсем не удивился этому инквизиторскому рвению. Книга ударила по нервам чилийских правых. Ещё до переворота меня едва не сбил взбешённый мотоциклист, кричавший «Да здравствует Дональд Дак!»; тогда же меня спас товарищ от избиения настроенной антисемитски толпой, а скромное бунгало, где жили мы с женой и нашим маленьким сыном Родриго, стало объектом протестов. Соседские дети носили плакаты с обвинениями меня в покушении на их невинность, а их родители били окна моей гостиной заботливо собранными булыжниками.

Однако видеть по телевизору, как горит твоя книга — совсем другое дело. Я ошибочно предполагал — от этого предположения мне до сих пор трудно отказаться, даже в Америке Дональда Трампа — что после печально известных нацистских костров мая 1933-го, в которых множество томов были преданы огню, поскольку считались подрывными и «не немецкими», подобные действия будут считаться чрезмерно предосудительными, чтобы совершать их публично. Вместо этого через четыре десятка лет после нацистских пожарищ чилийские военные демонстрировали по ТВ свою ярость и нетерпимость самым вопиющим образом, какой только можно представить. И конечно же, в тот тревожный момент до меня дошёл простой факт: с учётом публичной судьбы моей книги преступники не станут колебаться в действиях с той же злобой против автора. Без сомнения, тот опыт помог убедить меня месяц спустя неохотно принять приказ подпольного чилийского сопротивления покинуть страну, чтобы помогать в кампании против генерала Пиночета из-за границы.

Находясь в изгнании, я свидетельствовал, каким образом наша страна стала лабораторией шоковой терапии для «чикагских мальчиков», группы экономистов под руководством Милтона Фридмана, которые жаждали опробовать  экономическую стратегию жестокого капитализма «свободного рынка», которому покорится Англия и США во времена Тэтчер и Рейгана. И они всё ещё обладают повсеместной верховной властью среди консерваторов, особенно плутократов, окружающих Дональда Трампа. В самом деле, введённая в разных областях политика и отношение, продемонстрированное в Чили после переворота оказались моделями для эпохи Трампа: крайний национализм, абсолютное благоговение перед законом и порядком, дикая разбалансировка бизнеса и промышленности, чёрствость в отношении безопасности рабочих, открытие государственных земель  для неограниченного извлечения ресурсов и эксплуатации, распространение чартер-школ и милитаризация общества. Ко всему этому надо добавить ещё одну важнейшую характеристику: мощную анти-интеллектуальность и ненависть «элит», которая в случае Чили в 1973 году привела к сожжению книг, подобных нашим.

Я унёс в изгнание образ нашей книги, объятой языками пламени. Мы намеревались «поджарить» Диснея и Утку. Вместо этого, как и Чили, книга была поглощена огнём, конца которому, казалось, не было. То, что военные-заговорщики и их гражданские хозяева-олигархи финансировались и получали помощь от американского правительства и ЦРУ, что президент Ричард Никсон и его советник по национальной безопасности Генри Киссинджер работали над дестабилизацией и разрушением всего эксперимента Альенде, лишь добавляло горечь поражения к репрессиям в отношении нашей книги (и нашей критике их страны и её идеологии). Мы были так уверены, что наши слова — и марши рабочих, послужившие стимулом — были сильнее, чем империя и её приспешники. А теперь империя нанесла ответный удар, и поджаренными оказались мы сами.

И да, хотя так много копий «Как читать Дональда Дака» были уничтожены — всё третье издание книги было выброшено в залив Вальпараисо флотскими моряками— как это случилось и с нацистами, и с инквизиторами, книги сложно уничтожить целиком. Наша оказалась переведена и опубликована за рубежом в тот самый момент, когда её сжигали в Чили. В результате Арманд и я лелеяли надежду, что даже если книгу больше не возможно распространять в нашей стране, давшей ей рождение, перевод критика Дэвида Кунла мог по крайней мере проникнуть в стану, породившую Уолта Диснея.

Однако вскоре стало очевидно, что Дисней тоже оказался намного влиятельнее, чем мы предполагали. Ни один издатель в США не хотел рисковать связываться с нашей книгой, поскольку мы воспроизвели — ясно, что без разрешения — ряд образов из комиксов Диснея, чтобы доказать нашу точку зрения, а компания Уолта была (и остаётся) известной защитой авторских прав на свои материалы и персонажи с помощью армады юристов и угроз.

И в самом деле, благодаря Корпорации Дисней, когда 4 000 копий «Как читать Дональда Дака», изданные в Лондоне в июле 1975-го были импортированы в США, вся доставка была конфискована министерством финансов. Отдел соответствия импорта Таможенной службы США посчитал книги «пиратскими копиями» и постановил «задержать», «арестовать» и «держать в заточении» в обеспечение Закона об авторском праве (Title 17 U.S.C. 106). Стороны, участвовавшие в споре, позднее были приглашены представить краткие резюме относительно окончательного решения о судьбе книги.

Центр по конституционным правам взялся нас защищать, и, что само по себе невероятно, под руководством Питера Вейса отбил сомкнутые ряды адвокатов Диснея. 9 июня 1976 года Элеанор Саск, глава отдела соответствия импорта, написала, что «книги не имеет пиратских копий каких-либо авторских прав Уолта Диснея, зарегистрированных таможней». Как указывал философ Джон Шелтон Лоуренс в своей оценке инцидента в эссе «Законное использование и свободное изучение», существовало, однако, препятствие той «победе», «серьёзная помеха в окончательном решении Таможенной службы». Согласно ссылке на загадочный закон конца девятнадцатого века, ввоз в страну разрешён только для 1500 экземпляров книги. Остальное запрещено, что препятствует многим американским читателям познакомиться с текстом, и превращает немногие экземпляры, добравшиеся до этих берегов, в коллекционные экспонаты.

Дак, ещё один Дональд!

С тех прошло более четырёх десятков лет, и лишь теперь, с мрачным символизмом в этот трамповский период, книга «Как читать Дональда Дака» наконец-то опубликована в стране Диснея. Она стал частью каталога, сопутствующего выставке в МАК-центре Искусства и Архитектуры в Лос-Анджелесе.

Так много лет спустя я вряд ли смогу отрицать, что нахожу некое удовлетворение в продолжении жизни книги, когда-то преданной огню, не меньшее, чем то, что её «рождение» происходит не так уж далеко от Диснейленда или — если уж на то пошло — от могилы на кладбище «Лесная поляна», где лежат кремированные останки самого Уолта. (Нет, он вовсе не был подвергнул криогенной заморозке, как гласит городская легенда.) Не менее важно для меня то, что наша опалённая огнём книга проскользнула в Соединённые Штаты в тот самый момент, когда их обитатели, охваченные своего рода нативизмом и ксенофобией, которые я помню по Чили в правление генерала Пиночета, избрали президентом ещё одного Дональда — хотя и более похожего на Дядюшку Скруджа МакДака, чем его когда-то хорошо известного племянника — поверив его клятве «построить стену» и «сделать Америку снова великой». Очевидно, мы переживаем момент, когда стремление к регрессу до предположительно простой, безупречной и невинной Америке тех фильмов Диснея, вроде Америки, которую Уолт воображал вечной, наполняет Трампа и столь многих его последователей зарождающейся ностальгией.

Меня заинтриговало, что наши идеи, выкованные в пламени и надежде чилийской революции, наконец-то добрались сюда, в то время, когда некоторые американцы берут в руки факелы, подобные тем, от которых загорелась наша книга, а миллионы других спрашивают сами себя, какие обстоятельства привели Дональда Трампа в Овальный Кабинет, где он может раздувать пламя ненависти. Я задумываюсь, есть ли что-то, что те, кто теперь стал моими любезными согражданами, могли бы извлечь из нашей давней оценки глубокой идеологии этой страны. Можем ли мы сегодня прочитать второго Дональда  в том, «Как читать Дональда Дака»?

Безусловно, многие ценности, которые мы внесли в ту книгу — жадность, чрезмерный дух соперничества, покорение более отсталых рас, глубоко укоренившееся подозрительность и привычка высмеивать иностранцев (мексиканцев, арабов, азиатов), всё это облаченное в тогу недостижимого счастья — воодушевляет многих пылких сторонников Трампа (и не только их). Но эти мишени теперь уже очевидны. Возможно, более важен сегодня кардинальный, всё ещё по большей части неизученный общеамериканский грех, лежащий в самом сердце тех Диснеевских комиксов — вера в неотъемлемую чистоту помыслов американцев, предельную исключительность, этническое своеобразие и предначертание судьбы[1] Соединённых Штатов.

Ещё тогда всё это означало (как и сегодня) неспособность страны, которую экспортировал Уолт в столь чистом виде, признать свою собственную историю. Покончить со стиранием и повторяющейся амнезией своих прошлых злоупотреблений и насилия (порабощение чернокожих, уничтожение коренных народов, массовые убийства бастующих рабочих, преследование и депортация иностранцев и мятежников, многочисленные военные авантюры, вторжения и аннексии чужих земель и бесконечную череду диктатур и автократии в глобальном масштабе) и безукоризненный диснеевский взгляд на мир рухнет, освобождая место для явления совершенно другой страны.

Хотя мы выбрали Уолта Диснея и его мультфильмы в качестве контраста, но глубоко укоренившаяся вера в чистоту помыслов американцев вряд ли была единственной отличительной чертой. Подумайте, например, о недавнем решении в целом восхитительного Кена Бёрнса, типичного летописца глубин и наружности американизма запустить свой новый документальный фильм о Вьетнамской войне, роковой интервенции в далекую страну, практически геноциду, настаивая, что «всё было начато с благими намерениями порядочными людьми» и стало «неудачей», а не «поражением».

Примите это как всего лишь одно небольшое указание на то, насколько сложно будет избавиться от глубоко засевшей мысли о том, что США, несмотря на их пороки, представляют собой неоспоримую силу добра в мире. Только Америка, которая продолжает купаться в мифологии невинности, Богом данной исключительности и добродетели, которой предназначено править Землей, могла обеспечить победу Трампа. Только признание того, насколько недоброжелательной и ослепляющей может быть эта невинность, может начать открывать путь к более полному понимаю причин власти Трампа и его почти гипнотическому воздействию на тех, к кому он обращался, как к «своей основе». Моя небольшая надежда, что наша книга, когда-то превращенная в пепел благодаря, поддержанному «каким угодно, но не невиновным»ЦРУ перевороту, могла хоть каким-то немного поучаствовать в возрождении Америки, пока её ангелы-хранители вглядываются в зеркало истории в поисках причин, приведших к нынешнему фиаско.

Однако, есть один аспект в книге «Как читать Дональда Дака», который мог бы предложить вклад иного рода на загадку, за которую теперь взялись многие патриоты США. Что взбудоражило меня, когда я перечитывал её текст сегодня, так это её тон — нахальство, гнев и юмор, которые пронизывали каждую страницу. Это книга, которая высмеивает саму себя, как и Дональда, его племянников и приятелей. Она дает оболочку языка, а за ним я до сих пор слышу, как распевают жители деревень, pueblo, на марше. Она возвращает мне воображаемую широту, на которой настаивает любое истинное требование радикальных перемен. Она возвращает исчезнувшее ощущение нашего времени: веры, что альтернативный мир возможен, что он вполне доступен, если мы будет достаточно отважны и умны, и достаточно смелы, чтобы взять в свои руки контроль над своей жизнью. «Как читать Дональда Дака» была и остаётся торжеством такой творческой радости, что стала сама по себе лучшей наградой, которую невозможно превратить в пепел в Сантьяго или утопить в заливе Вальпараисо, или где-то ещё.

Это та радость освобождения, alegría, тот дух сопротивления, которым я бы хотел поделиться с американцами с помощью книги, которую не смогли уничтожить пиночетовские солдаты, и ввозу которой в страну не смогли воспрепятствовать адвокаты Диснея. Теперь же она наконец-то нашла путь в ту самую страну, которая породила и Дональда Дака, и Дональда Трампа.  В грозные времена, я надеюсь, она станет скромным напоминанием, что на самом деле мы не должны оставить этот мир таким, каким он был при нашем рождении. Если бы мог, я бы все же изменил название. Как насчёт — «Как читать Дональда Трампа»?

Об авторе:

Ариэль Дорфман — почётный профессор литературы Университета Дьюка, автор пьесы «Смерть и девушка», готовящегося к выходу в свет романа «Призраки Дарвина» (Darwin’s Ghosts) и нового сборника эссе «Мой лексикон подтачивает национальная безопасность: записки времён апокалипсиса» (Homeland Security Ate My Speech: Messages From the End of the World). Проживает с супругой в Дареме, штат Северная Каролина и в родном Чили.

Примечание:

1 — «предначертание судьбы» («божий промысел», «божественное предопределение»),   политическая доктрина, выдвинутая в 1845 году в статье Дж. Л. О'Салливана об аннексии Техаса. В 1846 году упоминалась в ходе дебатов в Конгрессе, а также служила предвыборным лозунгом президента Дж. Полка применительно к Орегонским землям, а затем приобрела более широкое звучание. Состояла в том, что североамериканцы являются избранным народом, которому судьба предназначила превратить Американский континент в «зону свободы». С началом войны с Мексикой использовалась для обоснования включения Калифорнии и территории современного штата Нью-Мексико в состав США. Затем о ней вспомнили в конце века в период Испано-американской войны (1898) и, наконец, распространили на Тихоокеанский бассейн и даже на весь мир.

Знаете ли вы, что у 8 человек  сейчас столько же богатства, сколько и у беднейших 3,6 миллиарда человек вместе взятых, живущих на планете?

Каждый год разрыв между ультра-богатыми и бедными на планете становится все больше и больше. Это то, о чем я часто писал, и «финансовая» глобализация мировой экономики играет важную роль в этой тенденции.

Вся мировая финансовая система основана на долгах, и эта система, основанная на долгах, бесконечно вовлекает богатство мира в самую, самую вершину пирамиды.

Однажды Альберт Эйнштейн сказал:

“Сложный процент – это восьмое чудо света. Тот, кто это понимает, зарабатывает … тот кто этого не понимает … платит”.

Действительно ли он говорил это или нет, неважно, но реальность вопроса заключается в том, что это совершенно верно. Погружая всех нас в долги, и получая их с нас, элита может просто сидеть сложа руки и медленно, но уверенно становиться все богаче и богаче с течением времени. Между тем, поскольку остальные, все мы, работаем бесконечные часы, чтобы «оплачивать наши счета», правда заключается в том, что мы тратим наши лучшие годы на обогащение кого-то другого.

Много было написано о тех, кто управляет миром. Если вы хотите, можете называть их «элитой», «истеблишментом» или «глобалистами», правда заключается в том, что большинство из нас понимает, КТО они. И как они контролируют всех нас, это не какой-то гигантский заговор. В конечном счете, это на самом деле очень просто. Деньги – это форма социального контроля, и вешая на всех остальных нас как можно больше долгов, они заставляют всех нас работать на их экономическую выгоду.

Это начинается в очень раннем возрасте. Мы очень поощряем нашу молодежь ходить в колледж, и мы говорим им, чтобы они даже не беспокоились о том, сколько это будет стоить. Мы заверяем их, что после окончания школы у них будет отличная работа, и у них не будет проблем с погашением студенческих кредитов, которые они накапливают.

Но за последние 10 лет задолженность по студенческим кредитам в Соединенных Штатах выросла на 250 процентов, и сейчас это совершенно потрясающая сумма в 1,4 триллиона долларов. Миллионы наших молодых людей уже вливаются в «реальный мир» в финансовом отношении, и многие из них будут буквально тратить десятки лет на погашение этих долгов.

Но это только начало.

Чтобы успевать в нашем обществе, практически всем нам нужен автомобиль, и автокредиты очень легко получить в наши дни. Я помню, когда автокредиты давали только на четыре или пять лет, но в 2017 году довольно часто можно найти кредиты на новые транспортные средства, сроком на шесть или семь лет.

Общая сумма задолженности по автокредитам в США в настоящее время превысила триллион долларов, и этот очень опасный пузырь продолжает расти.

Если вы хотите иметь дом, это будет означать еще большие долги. В прежние времена ипотечные кредиты обычно давали на  10 лет, но сейчас уже на 30 лет является стандартом.

Кстати, вы знаете, откуда изначально исходит термин «ипотека»?

Если вы вернетесь к латыни, это на самом деле означает «смертельный залог».

И теперь, когда большинство ипотечных кредитов рассчитаны на 30 лет, многие будут продолжать платить до тех пор, пока они буквально не умрут.

К сожалению, большинство американцев даже не понимают, насколько они обогащают тех, кто выдает ипотечные кредиты. Например, если у вас есть 30-летняя ипотека на дом стоимостью 300 000 долларов США под 3,92 процента, в конечном итоге ваша общая сумма выплат составит 510 640 долларов США.

Долг кредитной карты еще более коварный. Процентные ставки по долгам с кредитных карт часто бывают в двузначных цифрах, и некоторые потребители фактически в конечном итоге платят в несколько раз больше, чем они первоначально заимствовали.

По данным Федеральной резервной системы, общая задолженность по кредитным картам в Соединенных Штатах также превысила триллион долларов, и мы входим в то время года, когда американцы используют свои кредитные карты наиболее часто.

В целом, потребители США теперь имеют около 13 триллионов долларов долга.

Как заемщики, мы все слуги кредиторов, и большинство из нас даже не понимают, что с нами сделали.

В этой первой части я сосредоточился на индивидуальных долговых обязательствах, но завтра во второй части, я собираюсь рассказать о том, как элита использует государственный долг, чтобы корпоративно поработить нас. По всей планете национальные правительства тонут в долгах, и это произошло не случайно. Элита любит сажать правительства в долги, потому что это способ систематически передавать огромное количество богатства из наших карманов в их карманы. Только в этом году правительство США заплатит где-то около полутора триллионов долларов только в процентах по государственному долгу. Это представляет собой кучу налоговых долларов, от которых мы не получаем никакой пользы, а те, кто от этого выигрывает, просто становятся богаче и богаче.

Во второй части мы также поговорим о том, как наша система, основанная на долгах, буквально предназначена для создания спирали государственного долга. Как только вы это поймете, все ваши взгляды на этот вопрос, изменятся. Если мы хотим взять государственный долг под контроль, мы должны покончить с этой нынешней системой, которая должна была поработить нас теми, кто ее создал.

Мы тратим так много времени на эти симптомы, но если мы хотим конкретных решений, нам нужно начать обращать внимание на коренные причины наших проблем. Долг – это инструмент порабощения, и тот факт, что человечество в настоящее время имеет более 200 триллионов долларов долга, должно глубоко беспокоить всех нас.