7 августа 1987 года грузовой состав на скорости 140 километров в час протаранил последние вагоны пассажирского поезда Ростов-на-Дону – Москва. Жертвами стали 106 человек, ещё 114 получили травмы.
29 ноября 1987 года в хвост почтово-багажному составу № 905 Тбилиси – Баку с десятью пассажирскими вагонами въехал грузовой поезд. Погибло около 100 призывников, ехавших к месту службы.
4 июня 1988 года на станции Арзамас произошёл взрыв грузового состава, перевозившего тонны промышленной взрывчатки для геологоразведочных работ. В результате грубого нарушения правил перевозки погиб 151 человек.
А ровно через год – жуткое совпадение! – случилась трагедия на перегоне Аша – Улу-Теляк.

Место встречи изменить нельзя

Трубопровод «Западная Сибирь – Урал – Поволжье» протяженностью 1852 километра ввели в эксплуатацию в 1985 году с целым букетом грубых нарушений. Изначально сооружавшийся как нефтепровод, по ходу строительства он был перепрофилирован для транспортировки сжиженного газа.

По техническим правилам прокачка газа под давлением в трубах диаметром свыше 400 миллиметров категорически запрещена – такие трубы просто не выдерживают напора. Но на это грубейшее отступление от норм не обратили внимания. К тому же на газопроводе не установили датчики утечек. Проектировщики и ответственные чиновники в Министерстве нефтяной промышленности закрыли глаза на все эти вопиющие нарушения. За четыре года эксплуатации на газопроводе случилось порядка пятидесяти поломок и аварий. Лишь чудом не пострадали люди.

Потенциально опасный газопровод в четырнадцати местах пересекал автомобильные и железные дороги, в том числе и стратегическую Транссибирскую магистраль. Все строительные нормы проигнорировали, и он был проложен менее чем в километре от городов Златоуст, Сим, Кропачёво.

Впрочем, в 1985 году в одном месте трубу всё же перенесли на безопасное расстояние – в районе села Казаяк, в непосредственной близости от места будущей катастрофы курортных поездов. При этом при рытье котлована мощный и неповоротливый японский экскаватор повредил трубопровод. Его кое-как подлатали-подварили, но не удосужились проверить качество сварочных швов и изоляции. При сдаче объекта в эксплуатацию начальники строительства не глядя подмахнули акт о приёмке.

Очередное разгильдяйство через четыре года унесло сотни жизней.

53 бригады «скорой»

За несколько часов до катастрофы машинисты поездов, проходивших этот участок, по рации сообщали диспетчерам на ближайших станциях о сильной загазованности перегона. Диспетчеры не обратили на это внимания. А между тем, как позже установила комиссия по установлению причин аварии, в трубе газопровода примерно в 22.40 образовалась продольная трещина. Газобензиновая смесь стала вытекать наружу, в газопроводе упало давление.

Вот этот факт как раз заметили диспетчеры, обслуживавшие систему прокачки. Но они не стали устанавливать причину, а попросту усилили давление в трубе, подав в неё повышенные объёмы смертоносной смеси. От давления трещина, как и следовало ожидать, расползлась ещё шире, и газобензин за 30–40 минут заполнил низину у железнодорожного полотна. Так что перед приближением курортных поездов над рельсами стояло плотное облако ядовитого газового тумана.

Что именно спровоцировало взрыв, так и осталось неизвестно. Возможно, искра из-под ходовой части одного из поездов. Или окурок, выброшенный по случаю жары в открытое окно кем-то из пассажиров. К моменту катастрофы поезда почти разминулись и после взрыва по инерции выкатились из зоны интенсивного горения. В ином случае, вероятно, не выжил бы вообще никто.

МЧС в советское время не существовало. На помощь оставшимся в живых бросились не только врачи и железнодорожники, но и простые люди. Хотя в первые часы ещё никто не понимал, что же произошло.

Старший врач «Скорой помощи» из Уфы Михаил Калинин вспоминал, что получил звонок со станции Улу-Теляк примерно через час после взрыва. Кто-то из железнодорожных работников срывавшимся голосом сообщил, что горит вагон пассажирского поезда. «Я тут же перезвонил диспетчеру на станцию Уфа, получил подтверждение о ЧП и направил пятьдесят три бригады «скорой» на факел, который видел и сам. В городе осталось только семь бригад, нам пришлось отказать в вызовах почти пятистам уфимцам». Оставив одну дежурную телефонистку, Калинин и сам отправился с бригадой на место крушения: «Мне тогда было тридцать семь. Уехал на работу русым, а вернулся седым. Не дай бог никому видеть такую человеческую трагедию».

Врач-реаниматолог Юрий Фурцев, одним из первых прибывший к эпицентру взрыва, рассказывал, что дороги не было и медикам приходилось добираться туда пешком. И вот какая картина им открылась: «Развороченные вагоны, раскиданные, как детские игрушки, горящий лес, обожжённые, кричащие и плачущие люди…» Доктор добавляет, что если бы не быстрая реакция медиков и местных жителей – жертв оказалось бы намного больше.

Всё случилось в ночь с субботы на воскресенье, так что трудно было найти медиков в необходимом количестве. Но по первому же звонку все врачи без лишних уговоров отправлялись на место катастрофы. Однако в первые часы не хватало не только людей, но и медикаментов, транспорта.

«Нет сил моих!»

Вспоминает Сергей Васильев, помощник машиниста: «Мне было восемнадцать, через три дня – в армию. Очнулся на полу, кругом всё в огне, машиниста перекошенной дверью зажало. Стал его вытаскивать, а он здоровый мужик был, тяжёлый. Но – выбрались. Он был настолько обожжённый, еле шевелился, я думал, ляжет на землю и… А он встал и пошёл! Состояние шока… Умер на шестые сутки».

И ещё: «Бабушка на море с пятью внуками ехала, билась в окно, не могла разбить. Я разбил двойное стекло, она передала мне троих, они и выжили. А сама и двое других так в вагоне и остались, сгорели… Сначала думал, война началась, а когда узнал, что по чьей-то халатности всё это случилось, – такая злость взяла! Своими руками убить был готов головотяпов. Сколько лет прошло, а злость не отпускает».

Участковый села Красный Восход Анатолий Безруков вспоминает: «Если есть ад, я его уже видел – насыпь, огонь, и к тебе ползут обожжённые люди».

Один из совхозных водителей сделал три рейса на автобусе. Грузить приходилось живых, а выгружали в селе уже мёртвых. Шофёр остервенился: «Не поеду больше, нет сил моих!»

Сергей Косматков, глава сельсовета Красный Восход: «На самом деле погибших больше было, просто от них остались только косточки обгорелые. Через два дня рабочие пришли класть рельсы прямо на останки, но люди тогда стеной встали. Собрали всё в мешочки и похоронили прямо около путей. А ещё через год мы там обелиск поставили – две расплавленные рельсы и женский профиль».

Сергей Столяров, молодой машинист, пропустив пассажирский 212-й, отправился следом со станции Улу-Теляк с цистернами, полными бензина. Вскоре увидел впереди океан огня. Отцепив цистерны, по-черепашьи двинулся вперёд. У развороченных вагонов собрал к себе в кабину обожжённых людей, вернулся на станцию. Обратно подъехал уже с прицепленной платформой, своими руками переносил в неё обгоревших детей, женщин, мужчин, которые стали беспомощными, и отправлялся на станцию. «Три рейса сделал. Пришёл домой утром – рубашка колом стоит от запекшейся крови».

Журналист Фларит Шакиров из Уфы: «Я был смят, шокирован тем, что увидел. В одном месте были разбросаны кружечки с весёлыми детскими рисунками на боках. Они поразили сильнее всего».

Есть свидетельства, что в башкирских колониях уголовники, узнав о трагедии, стали стихийно формировать спасательные отряды и требовали отправки их в зону ЧП. Получив категорический отказ, заключённые практически поголовно сдали кровь для пострадавших.

1710-й километр

5 июня в родной Уфе давал концерт Юрий Шевчук. Со сцены в перерывах между песнями он рассказывал последние новости о трагедии. Их ему за кулисы постоянно несли журналисты.

Вечером того же дня в Уфу прилетели президент Горбачёв и председатель совета министров Рыжков. По слухам, они тайно, с немногочисленной охраной, побывали на перегоне Аша – Улу-Теляк, всё увидели своими глазами и вернулись в Москву в подавленном состоянии. По их указаниями были организованы прямые телемосты между местными и московскими клиниками, медцентрами США и Европы. Это спасло жизнь немалому числу пациентов из зоны катастрофы.

Следствие длилось долгих шесть лет, чтобы страсти хоть немного поутихли. Ведь поначалу общество требовало немедленной и жестокой мести виновникам трагедии. 80 томов уголовного дела, тысячи экспертиз… Осудили двоих «стрелочников», бригадиров строителей, дали по два года в колонии-поселении. Но и оттуда их вскоре выпустили, поскольку другие зэки грозились помочь обоим отправиться в ад досрочно.

После катастрофы газопровод восстанавливать не стали, разобрали на металлолом.

Прах погибших развезли по 45 областям и девяти республикам бывшего СССР.

В огне сгорела юношеская хоккейная команда «Трактор», двукратные чемпионы страны.

В этом месте и сегодня нет жилых массивов и даже деревень. Но в память о трагедии появилась железнодорожная платформа «1710-й километр», на которой на несколько секунд останавливаются поезда и дают печальный гудок в память о сотнях жертв, погибших от человеческого разгильдяйства.
Ярослав ТКАЧ
"Моя семья"
Опубликовано в №43, октябрь 2017 года.