Вот он уже старый немощный дед, просит сына, чтобы тот увез его в лес, ведь семья большая и запасов еды не хватит на зиму. А смерть от холода - не самая скверная штука.
Он не умер. К нему пришел предыдущий Дед Мороз и попросил заменить его. Так он стал Дедом Морозом. Каждый год он собирал по лесам души замерзших людей и сопровождал их на тот свет. Иногда он заходил в села, смотрел в окна и если видел, что семья на грани вымирания, подбрасывал им еды. Но в те времена ему никто не писал писем. Его боялись, ведь он нес в себе смерть.
Потом кто-то придумал сказку про доброго Дедушку Мороза, который дарит хорошим детишкам подарки на Новый Год или Рождество. Это было словно вчера. В тот год он не нашел ни одного старика в санях и решил: а почему бы и нет? И стал одаривать детей налево-направо. Старался одарить тех, кто действительно нуждается. Во всем мире подарки детям дарил святой Николай Ликийский, на немецком наречии Санта Клаус. Он и при жизни успел пролезть через печную трубу и одарить бедную семью. В Гиперборее чудеса совершал Дед Мороз.
Но в последние лет сто его настигла апатия. Давно бы ушел на тот свет, но оставить вместо себя некого. Поэтому бухал от безысходности, изредка завывая вьюгой на Луну.
Погруженный в воспоминания, дед не заметил, как отворилась дверь в его лесную избушку. На пороге стоял мальчик лет восьми в грязненькой осенней курточке, вязаной шапочке и с большими несчастными глазами.
— Тебе чего, пацан? — пьяно спросил старик.
— Ты Дед Мороз! — мальчик не спросил, а будто обвинил.
— Допустим. И что? Но что-то я не видел на своей двери надписи "Проходная".
У паренька на глазах засверкали слезы:
— Мне мама говорила, что ты добрый, — он всхлипнул, — когда еще не пила.
У Деда начало пропадать терпение:
— А мне мама говорила, что мой дед уехал туда, где много еды. А его тятя вывез в лес на мороз и бросил! И что?! Мне сдохнуть от несправедливости мира?!! Ты нахрена сюда приперся?!
— Попросить хотел, чтоб мама не пила...
Дед тихо сматерился на родном наречии, бытовавшем в его краях еще до новгородцев.
— И как ты себе это представляешь?
— Не знаю. Ты же Дедушка Мороз.
— И как ты меня только нашел? — проворчал старик, — Специально же подальше от людей строился.
— Я в Великий Устюг ехал, разобраться почему к тебе мои письма не доходят, — парень хлюпнул носом, — А меня с электрички ссадили на перегоне.
Дед отхлебнул прямо из бутылки.
— Вот с-суки, — внимательнее посмотрел на мальчика, — Жрать будешь?
— Я б с удовольствием, но желудок болит.
Дед снова посмотрел на малого и хлопнул себя по лбу:
— Ну так правильно, у тебя же рак. Удивительно, как ты вообще ходишь.
— Рак? — по щекам мальчика покатились слезы, — Значит, я не смогу подарить маме куртку? Я хотел на день рождения, к сентябрю.
— Да не мельтеши, сейчас разрешим твой рак, — Дед потянулся к допотопному дисковому телефону, — Алло, Коль, помоги, пожалуйста. Тут пацан с раком пришел, а исцеления - это по твоей части. Я ж только заморозить да к вам проводить могу. Пособишь?
Слушая ответ, старик тряс седой бородой и кивал, потом продолжил:
— Да ну что ты, Коль, обижаешь. Конечно, все сделаю. Я и так у тебя в долгу. Ага, и с пьянкой постараюсь завязать. Уж прости старого.
Потом повернулся к мальчику:
— Падай за стол, кушай, а мне по делам надо.
— Живот же… — мальчик хлопал глазенками и смотрел с любовью и надеждой.
— Николай Чудотворец вылечил твой живот. Так что садись жри, я скоро вернусь, — в дверях повернулся, — Только виски не трогай. Мал еще. Да и ни к чему тебе с такой наследственностью.
Через минуту старик в длинном тулупе, покрытом серебристым инеем, стоял в подъезде многоквартирного дома на окраине столицы. Немного отдышавшись после перемещения, он тихонько постучал в железную дверь. Ответом были маты. Нога с силой ударила по металлу, тут же полетел кулак. Промороженный металл разлетелся вдребезги.
На шум вышла растрепанная тощая баба и заросший ханурик в тельняшке. Сморщившись от вони, дед спросил:
— Где твой сын?
Опустившаяся женщина посмотрела мутным взглядом:
— Да кер его знает. Сбежал, сученок. Я его за бутылкой отправила, если нужен, в метро ищи. Он там побирается.
Потасканная баба повернулась и хотела вернуться в комнату, но ей прилетела дедова оплеуха, от которой бичиха укатилась под стол.
— Э, мля! — вступился ханурик, но был отброшен мощным апперкотом.
Тут же кулак в рукавице ухватил сальные волосы:
— Побирается, значит?! — удар носом в пол, — Побирается, говоришь?
Дед потащил кричащее тело на грязную кухню, попутно тыкая носом в пустые бутылки и грязные пятна.
— Это что, сука?! Это что, мразь?!
Хахаль тем временем схватил нож и попытался заступиться за свою даму сердца. Он успел удивиться, почему финка ручной работы входит в тело, как в утрамбованный снег, как раздался крик:
— Сука, ты мне тулуп порвал!
Странный дед смотрел ярко синими глазами прямо в душу.
— Отец, прости, пля буду, попутал.
— Бог простит. Звездуй за елкой. Через тридцать минут не родишь — убью. Ты меня понял?
Голос деда был холодный, как заточка, проникающая в грудь. И такой же опасный. Проверять, насколько реальна угроза, не хотелось.
— Найду! И елку найду. И игрушки. И этот, как его, дождик. Ну, — мужичок смутился, — Блестяшки.
Как только он скрылся за дверным проемом, старик вернулся к женщине.
— Ты почему не работаешь? Почему твой сын побирается?
Женщина усмехнулась:
— А где в наше время работу найдешь? Только ножки раздвигать!
Дедушка вздохнул и по-доброму улыбнулся:
—Маш, подойди сюда на секунду.
Бичиха испуганно замотала головой. За доброй улыбкой скрывались тонны ледяного гнева, который животные инстинкты пропитого организма чувствовали очень остро.
— Не бойся, подойди. А то будет.
Как только Маша подошла к деду, тот схватил ее за волосы и потащил сквозь разбитую дверь к почтовым ящикам. Пару раз ударив ее лбом о ящики, он спросил:
— Это что?! Что это, сука?!
— Не бей меня! — женщина рыдала, из разбитых губ капала кровь, но дед еще раз приложил ее к ящикам, — Это ящик почтовый.
Мороз усмехнулся:
— Молодец, соображаешь, — достал оттуда газету, открыл на нужной странице, — А теперь читай.
Испуганная мамаша всхлипывала:
— Требуются. На постоянную работу уборщица, продавец, распространитель листовок.
— Молодец, читать умеешь. А почему не работаешь? — удар по почкам, — Почему твой сын побирается?
Дед поставил униженную окровавленную бабенку перед собой.
— А ты знаешь, о чем он мечтает?! Он мечтает подарить тебе куртку, — по морщинистой щеке старика потекла слеза, — Куртку, матери, которая нихера ему не дала.
Когда мать услышала про куртку, ее проняло. Слезы раскаяния брызнули из глаз. Дед устало закурил.
— У тебя есть час, чтобы навести в квартире чистоту и помыться. Я буду контролировать. Через час идешь в магазин и покупаешь ребенку подарок. Нормальную зимнюю одежду, — он достал из тулупа пачку купюр, — Не дай Бог хоть что-то потратишь на себя.
Затянувшись, добавил:
— Сразу после выходных устраиваешься на работу, это дерьмо в тельнике гонишь прочь, как только принесет елку, потом налаживаешь отношения с его отцом.
Уходя, дед щелкнул пальцем и дверь встала на место, а побои на лице мамаши зажили. Хлопнул себя по лбу, что-то вспомнив, вернулся.
— Совсем забыл. Если в твой гнилой организм попадет хоть капля алкоголя, я вернусь. И твой сын попадет в приют.
***
Дедушка вернулся в столицу через год. Воскресший из столетней хандры, он помог не одному несчастному ребенку, вразумляя родителей.
Он шел по скверу в своем вечном тулупе и любовался звездами, когда ему навстречу попалась счастливая семья. Отец и сын перебрасывались снежками, беременная мать поглаживала живот, а Мороз стоял в тени деревьев и пытался вспомнить, где он видел мальчика и женщину. Потом, усмехнувшись в бороду, пробормотал:
— Лечение дедушки неплохо действует, — и пошел прочь. Ему еще столько воспитательных бесед надо провести.

© Большой Проигрыватель