В течение 15 лет с момента подписания Тегерану устанавливалась максимальная планка обогащения урана — 3,67 процента (что вполне достаточно для реакторов и исследовательских целей, но не хватает для ядерного оружия). Все имевшиеся на тот момент запасы оружейного урана Иран должен был либо обеднить до пресловутых 3,67 процента, либо избавиться от них. В течение десяти лет иранцы могут использовать для обогащения лишь пять тысяч из почти 19 тысяч имеющихся у них центрифуг (причем заморожены наиболее продвинутые из них). Во-вторых, соглашение устанавливало четкие ограничения на исследования атома в Тегеране.
В-третьих, и это самое главное, МАГАТЭ получало все необходимые права для контроля за выполнением Ираном своей части договора. И во всех последующих докладах неизменно отмечалось, что Иран все условия выполняет. Политологи надеялись, что успешная имплементация сделки станет первым шагом на пути встраивания полноценного Ирана в мировую экономику, стабилизации его отношений с Западом и формирования некоего «модус вивенди» (в рамках которого даже после снятия всех временных ограничений Тегеран не посчитает нужным создавать ядерную бомбу).
Однако Трампу не нужен ни модус вивенди, ни завершение ядерного кризиса. В Вашингтоне очень недовольны усилением потенциала Исламской Республики. Тегеран сейчас пожинает геополитические плоды победы в сирийской кампании, укрепляя свои позиции в Леванте (вплоть до создания в регионе собственных баз), а снятие санкций и рост инвестиций привели к росту экономики в 2017 году почти на 12 процентов. Поэтому Трамп (в альянсе с Саудовской Аравией и Израилем) нацелен на полномасштабное сдерживание Ирана и последующую смену власти в Тегеране. Для чего и готов использовать все возможные инструменты. В том числе и заключенное ядерное соглашение.
В частности, Трамп недоволен тем, что ограничения касаются только ядерного вопроса, и намерен прописать в тексте ограничения и запреты (для Ирана, разумеется) в других областях. Например, в ракетной — Тегеран, по мнению Трампа, должен прекратить пуски ракет. Кроме того, Трамп хочет распространить инспекции МАГАТЭ не только на ядерные, но и на обычные военные объекты. Наконец, он предлагает отменить временные рамки для ограничений, сделав их перманентными, то есть полностью запретить Тегерану развивать свою ядерную программу.
Работа над пересмотром соглашения будет вестись, во-первых, с конгрессменами (которые должны одобрить изменения уже подписанного текста — по американским законам конгресс имеет такое право) и, во-вторых, с европейскими партнерами. С Ираном Америка говорить не собирается.
Оно и правильно — если конгресс еще готов рассмотреть предложения Трампа, а Европа пока лишь собирается с мыслями, чтобы его послать (то есть надежда формально остается), то министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф уже заявил: его страна не согласится ни на какие изменения «ядерной сделки». Так что с ним на эту тему разговаривать бессмысленно.
Поэтому с большой долей вероятности по прошествии четырех месяцев (или раньше) Трамп, не добившийся никакого пересмотра соглашения, из него выйдет. И тем самым нанесет еще один серьезный удар по американским позициям в мире. Ведь от этого проиграют прежде всего Соединенные Штаты.
Как верно отмечает лидер демократов в комитете по международным делам палаты представителей Элиот Энгель, «невыполнимые условия, выставляемые Трампом, в конечном итоге приведут не к изоляции режима в Тегеране, а к изоляции Соединенных Штатов». Во-первых, все остальные страны — члены соглашения (то есть, помимо Ирана, Россия, Китай, Франция, Великобритания и Германия) категорически против его разрыва. Во-вторых, европейские союзники еще и против возобновления экстерриториальных американских санкций против ИРИ, поскольку французы и итальянцы уже подписали многомиллиардные торгово-инвестиционные соглашения с Тегераном. В-третьих, разрыв прецедентной договоренности сделает практически невозможным заключение ее аналогов с другими «проблемными странами» — в том числе с той же Северной Кореей.
Что же касается Ирана, то Тегеран в случае разрыва сделки можно считать «условно выигравшим». Да, американцы восстановят экстерриториальные санкции, однако это, в свою очередь, открывает перед Ираном пространство для маневра и выбора вариантов. Если Иран захочет, он может восстановить в полном объеме свою ядерную программу, и уже никто на уровне СБ ООН не сможет его за это осудить, ведь иранцы честно выполняли свою часть соглашения, в отличие от американцев.
Однако сейчас Тегеран хочет реализовать иной, более интересный и перспективный вариант. Иранские дипломаты объясняют европейским чиновникам, что в принципе готовы и в случае выхода США воздержаться от возобновления ядерной программы. Однако лишь при условии, что ЕС сможет «убедить Иран в готовности и способности сохранить сделку». То есть гарантировать своим компаниям защиту от потенциальных американских санкций — и пойти на определенные уступки Тегерану в плане моральной компенсации.
Среди условных победителей будет и ЕС. Решение Трампа вынудит Брюссель сделать выбор: либо подчиниться ему и потерять миллиарды из-за сорванных сделок с Тегераном, либо наконец воплотить заявление Меркель почти годовой давности и «идти другим путем», отличным от США. И у некоторых политологов еще теплится надежда на то, что ЕС вспомнит значение слова «суверенитет».
Если так случится, то от разрыва договора больше всего выиграет Москва. В России, конечно, опечалятся негативным влиянием на процесс нераспространения ядерного оружия, однако трещина в трансатлантических отношениях покроет все моральные убытки и переживания.
Ведь если сегодня ЕС пойдет наперекор американцам в вопросе антииранских санкций, то завтра это может коснуться и антироссийских.
