Не только рабочие – гуляли мелкие чиновники, гуляли служащие Московской думы. На улицы вышли десятки тысяч горожан, а сформированные на фабриках рабочие дружины охраняли собравшихся. Дружинников вооружили револьверами – опасались нападений провокаторов и попыток сорвать забастовку.

Ничего противозаконного в револьверах не было – в стране был свободный оборот оружия. Ничего противозаконного не было и в самой забастовке. Если люди не вышли на работу, то ответят рублем, а то и рабочим местом – как управляющий пожелает. Но это была действительно массовая забастовка, и жизнь Москвы оказалась парализована.

Беспорядки есть беспорядки, и если в миллионном городе массовые митинги, встал транспорт и погас свет, жди беды. Газеты писали о ночных перестрелках, о разграблении оружейной лавки, о ряде убийств. После некоторой оторопи полиция взялась за наведение порядка, попытавшись разогнать митинг в районе Триумфальной площади и разоружить дружинников. Практически все разбежались, счет задержанным шел на десятки.

Однако был совершен полноценный теракт – боевики партии социалистов-революционеров (эсеров), верные своей тактике индивидуального террора, метнули бомбу в окно Охранного отделения. Один человек погиб.

На второй день забастовки молодежь, охваченная общим энтузиазмом «праздника непослушания», собралась в реальном училище (средней школе) Ивана Фидлера. Порядка 150–200 человек обсуждали там планы дальнейших действий, хотели идти разоружать полицию (до того не раз выходили и разоружали – и в Петрограде, и в других городах, а полицейские, предпочитая не связываться, отдавали оружие) либо же на Николаевский (Ленинградский) вокзал, чтобы остановить движение поездов – железная дорога все еще работала.

Один из учителей школы Леонид Сабанеев вспоминал: «В сущности, так и осталось неясным, в какой мере действительно восстали мои гимназисты и даже успели ли они восстать настолько, что гимназия действительно имела тенденцию обратиться в некий стратегически укрепленный пункт».

Власть посчитала иначе. Школа была окружена войсками – конными и пешими, подвезли орудия. Собравшимся предложили сдаться. Те с юношеским максимализмом ответили, что будут сражаться до конца. В ответ школа Фидлера была подвергнута артиллерийскому обстрелу. Посреди городской улицы орудия били по дому, наполненному школьниками. Согласно официальным данным, по окнам здания было выпущено 12 снарядов. Когда сдавшиеся «защитники», потеряв несколько человек убитыми и несколько десятков ранеными, вышли на улицу, на них набросилась кавалерия, порубав шашками еще около 20 человек. Офицеры пытались остановить бойню.

И вот тогда Москва восстала, покрывшись баррикадами. По Тверской промаршировала армия, очистив центральную улицу от заграждений. По баррикадам в районе Триумфальной площади был открыт огонь из артиллерии, который снес хлипкие завалы, сооруженные из всего, что попадалось под руку. Люди бросились бежать по Садовой. Им вослед, вдоль улицы, был открыт артиллерийский огонь.

До 600 типографских рабочих забаррикадировались в типографии Сытина на Валовой улице. Это здание тоже обстреляли из артиллерии, а когда начался пожар, перекрыли доступ воды. В огне погибло много людей, в том числе женщины и дети – семьи рабочих, которые проживали там же.

Повествование можно продолжать – бои в Москве были страшными, войскам с артиллерией противостояло порядка тысячи вооруженных легким стрелковым оружием дружинников, а также рабочие, служащие, школьники, студенты с палками и булыжниками мостовых. От многих домов на Красной Пресне остались лишь остовы – по ним били из пушек. Был разрушен Московский зоосад, уничтожен Аквариум, сгорели многие деревянные здания и постройки. Итоги усмирения мятежной Москвы таковы: более тысячи горожан только погибшими, среди них более 200 женщин и детей.

Это не 1918-й, а 1905 год, не большевики, а Николай II, не Гражданская война, а Первая русская революция. Или все-таки Гражданская война?

Когда началась трагедия

Периодизация событий Гражданской войны – один из наиболее запутанных вопросов отечественной истории. Традиционная датировка «1918–1922 годы» часто подвергается сомнению – и не без оснований.

В ходе «бескровной» Февральской революции только в Петрограде и только среди гражданских лиц погибли порядка 300 человек, еще 1200 были ранены. В июле 1917-го по толпе в центре столицы стреляли из пулеметов, счет погибшим шел на десятки. В августе генерал Корнилов двинул армию против правительства. Октябрь, бескровный в Петрограде, в Москве обернулся ожесточенными боями с применением артиллерии и массовыми расстрелами пленных красных кремлевского гарнизона. Итог тех боев – более тысячи погибших.

Это ожесточение тоже имело свою предысторию. В январе 1905 года расстреляли мирную демонстрацию в Петрограде. Людей рубили шашками в Риге, Курске, Ростове-на-Дону, других городах. Высшей точкой революции стали кровавые декабрьские события в Москве. Применение артиллерии в ходе городских боев, повлекшее серьезные разрушения и многочисленные жертвы среди мирного населения во втором по величине городе империи – это уже гражданская война или пока еще полицейская операция?

Получается, отсчет Гражданской войны в России можно вести и с февраля 1917 года, и с января 1905-го. Как гражданскую войну можно рассматривать саму Революцию – организованную борьбу одной части общества с другой за свои экономические интересы и политические права, а если брать самую суть, то за власть. Именно так подходил к этому вопросу в своих работах Владимир Ленин. Впоследствии его слова были неверно интерпретированы как призыв превратить империалистическую войну в гражданскую.

Другое дело, пойдет ли такая периодизация на пользу исследователям? Исторический процесс историки разбивают на этапы для удобства изучения. «Гражданская война 1905–1922 годов» – это слишком большой временной интервал, включающий в себя серьезные экономические, социальные и политические изменения, каждое из которых заслуживает рассмотрения по отдельности. Именно поэтому ученые фрагментируют данный период на Революцию 1905 года, постреволюционный довоенный период, Россию в Первой мировой войне, Революции февраля и октября 1917 года, а начиная с 1918 года говорят собственно о Гражданской войне, которая протекала уже в относительно однородной политико-экономической ситуации – молодая Страна Советов в условиях мобилизационного военного коммунизма против разнообразных контрреволюционных сил.

Манипуляции с датировкой

Немалое влияние на вопросы периодизации оказывает и современная политика, точнее, пропагандируемое ею представление об истории. Например, общепринятое представление, что Гражданская война началась сразу после событий Октября, позволяет заявить, что она «была развязана большевиками». И уже не важно, что Антон Деникин в своих воспоминаниях описывал, как белые в 1918 году готовили вооруженный конфликт – ведь речь идет о влиянии на массовое сознание, а кто «в массе» читал Деникина?

Меж тем, на этом постулате строится целая идеологическая концепция изначальной преступности большевистского режима, развязавшего войну против собственного народа. Обратной реакцией стало стремление ряда историков, вступивших на путь идеологического противостояния, относить начало войны к Февральской революции, ведь в этом случае обвинить в ее развязывании большевиков не получится.

Другой пример: в советской историографии временные рамки войны определялись 1918–1920 годами. Действительно, в конце 1920-го были разгромлены последние силы белых в Крыму, а с начала 1921 года в Стране Советов начались экономические реформы и на смену политике военного коммунизма пришел нэп. То есть этап тотальной войны завершился, а локальные столкновения на периферии носили характер борьбы с бандитизмом.

Но параллельно с этим Польша вторглась на территорию Советской Украины – и к 6 мая 1920 года захватила Киев. Советско-польский конфликт вокруг пограничного размежевания перерос в полноценную советско-польскую войну. Длительное время она рассматривалась исследователями как отдельный от гражданского противостояния в России эпизод и именно так обозначена, например, в Большой советской энциклопедии. Но впоследствии временные рамки Гражданской войны были расширены до 1922 года, что позволило «заретушировать» агрессию «братского народа Польши», превратив ее в один из эпизодов внутреннего противостояния.

Важно понимать, что периодизация исторических событий не задана самой историей, не абсолютна. Она используется историками как способ исследования, а политиками – для собственной выгоды.

Нарочно забытая интервенция

Классическим примером манипуляции массовым сознанием являются рассуждения о Гражданской войне в контексте ужасной цены «большевистского эксперимента».

Масштабы потерь 1918–1922 годов выглядят удручающе, но следует помнить, что в любой войне сходятся как минимум две стороны. В нашем же случае сторон было гораздо больше. В общее число потерь включены и жертвы польской агрессии, которые на большевиков никак не повесишь.

Неспроста в советской историографии события 1918–1920 годов именовались не просто «Гражданская война», а «Гражданская война и военная интервенция». В современной России вторую часть определения отбросили, а вместе с ней «заретушировали» некоторые важные и даже определяющие факты.

Весной 1918 года британский десант занял Мурманск, японский десант высадился во Владивостоке, чуть позже к нему присоединился американский десант. Немецкие войска насаждали свои «правительства», которые сегодня принято именовать «национальными» не только в Прибалтике и Финляндии, но и на Украине. Атаман Петр Краснов на Дону строил свое «казачье государство», опираясь на немецкие штыки. Восстание в Ярославле было подготовлено и осуществлено в расчете на наступление с севера британских войск. Эсеровский «Комуч» на Волге возник на штыках Чехословацкого корпуса. Британские и французские эскадры стояли в Новороссийске, Севастополе, Одессе. Французы вели наступление на Николаев.

Про «Верховного правителя России» Александра Колчака пели частушки: «Мундир английский, / Погон французский, / Табак японский, / Правитель Омский». От Антанты Колчак получил около 400 тысяч винтовок, свыше тысячи пулеметов, обмундирование, снаряжение, боеприпасы. Деникину было передано около трех тысяч пулеметов, почти 300 орудий, 100 танков и броневиков, 194 самолета, 1300 автомобилей.

Вряд ли при таких масштабах внешнего вмешательства уместно называть войну просто гражданской. Если бы не «западные партнеры», если бы не польская агрессия – сколько продлилось бы противостояние в России? Скольких жертв мы могли бы избежать?

Утверждающие исключительную ответственность большевиков за страшные жертвы Гражданской войны, видимо, предполагают, что большевики в 1918-м напали на Францию, Великобританию, Японию, США, Польшу – и так далее.

Грипп обыгрывает террор

Советская историческая наука оценивала число жертв Гражданской войны в 8 млн человек. Современная российская история приводит разные данные, говоря уже о 10–13 млн. При этом 10,5 млн – это оценка собственно жертв, а 13 млн – оценка общих потерь среди населения, где суммируются умершие и эмигрировавшие.

Число непосредственно боевых потерь всех сторон противостояния относительно невелико – 2,5 млн. Также в 2 млн оценивается число жертв террора – красного, белого и зеленого.

Страшная правда состоит в том, что больше половины жертв Гражданской войны умерли от эпидемий, собравших свою жатву на фоне голода, антисанитарии и отсутствия квалифицированной медицинской помощи. Однако неправильным было бы приписывать широкое распространение инфекций только лишь факторам военной разрухи, полагая, что этих жертв удалось бы избежать, если бы не война. В то же самое время (1918–1919 годы) по всему миру прокатилась пандемия «испанки», или испанского гриппа. Она разворачивалась на фоне разрухи Первой мировой войны, и жертвами вируса стали от 50 до 100 миллионов человек, то есть от 2,7 до 5 процентов населения Земли.

В охваченной Гражданской войной России статистики заражений «испанкой» никто не вел. Самым распространенным диагнозом в то время был «тиф», который ставили к месту и не к месту, но обойти нас стороной пандемия точно не могла. Исходя из оценки численности населения страны в 163 млн человек в 1914 году (без Польши и Финляндии; данные Центрального статистического комитета) и из среднемировых показателей смертности, «испанка» должна была «собрать» в Российской империи до 4,4 млн жертв.

Не наши рекорды

Гражданскую войну в России часто называют исключительной, самой масштабной и наиболее кровавой в мировой истории. Если прибегнуть к статистическим сравнениям, этот тезис не выдерживает критики.

Противостояние обошлось нашей стране в 8–10,5 млн жертв, то есть Россия потеряла от 5 до 6,5 процентов довоенного населения. Гражданская война в Испании длилась три года и унесла жизни 450 тысяч человек – 5% от довоенного населения, причем без всяких пандемий. Если пойти путем суммирования умерших и эмигрировавших, придется учесть, что в ходе и после войны за границу бежали более 600 тысяч испанских граждан. Таким образом, как минимум испанская гражданская война вполне может поспорить с российской за право называться «исключительной».

Мировая история знает и куда более продолжительные, гораздо более кровавые гражданские войны. Война в Афганистане идет с 1978 года и, по далеко не полным оценкам, унесла жизни 9% довоенного населения.

Мы привыкли к тому, что происходящее в нашей самой большой в мире стране имеет глобальные последствия и оказывает общемировое влияние. Таковы, например, революции 1917 и 1991 годов. Но сомнительное первенство в исключительности Гражданской войны нам, пожалуй, все же придется уступить.

Ссылка