Всё невероятно просто: Латвия объявила себя жертвой «советской оккупации». У них даже есть определение «две оккупации»: первая — с 1940‑го по 1941 год, вторая — с 1944 года до распада Советского Союза. А события Великой Отечественной войны они характеризуют не иначе, как освобождение от «советской оккупации». Именно для того, чтобы оправдывать преступления собственного народа и оставить за военными преступниками Гербертом Цукурсом и Виктором Арайсом статус национальных героев, концлагерь Саласпилс позиционировался одно время как детско-оздоровительный лагерь, а потом просто как лагерь, в котором никогда и никого не убивали.

Поэтому люди, сидевшие там, включая малолетних узников нацистских концлагерей, способны очень сильно поколебать эту сложившуюся в современном политическом пространстве Латвии теорию. Властям проще их игнорировать, не звать на открытие экспозиции в Саласпилс, не приглашать в средства массовой информации, чтобы они поделились воспоминаниями.
Таким образом в обществе создается представление о том, что Саласпилс был, по сути, чем-то средним между пионерским лагерем и базой отдыха, где никогда никого не казнили, а все документы, будь то бумаги советской комиссии о расследовании злодеяний немецко-фашистских оккупантов, будь то немецкие документы, — это «стопроцентная фальшивка».

Если бы сейчас на дворе были 1970‑е годы, наверное, можно было бы о чём-то рассуждать, так как вся информация, как сейчас, не распространялась. Но в эпоху интернета это огромнейшая глупость.

Кроме того, латышские власти очень сильно рискуют на внешнем контуре по той лишь причине, что Германия признала все преступления Саласпилса и попытка отрицания их в той же Германии — уголовно наказуемое деяние.
Но латышские власти всё это делают не столько для внешнего контура, сколько для внутреннего. Поэтому эти эстрадные номера у них, к огромному сожалению, проходят.

Латышскому социуму выгодно позиционировать себя как жертв «советской оккупации», представлять себя как серьезный субъект международной политики 1930‑х годов. Хотя ничего подобного не происходило. И вообще вся латышская государственность — результат Версальской мирной системы. Так и называли Прибалтийские страны: «лимитрофы». Сегодня это достаточно хорошо оплачиваемый товар, потому что западные центры в значительной степени финансируют подобные русофобские выходки. Поэтому совмещение этих факторов сказывается на латышах сегодня.

Владимир СИМИНДЕЙ, российский историк, главный редактор «Журнала российских и восточноевропейских исторических исследований»:

Среди организаторов данной выставки и ее презентации были люди, которые последние годы самым активным образом занимались тем, что говорили о развенчании советских мифов. На самом деле они преуменьшали количество жертв в лагере Саласпилс и оспаривали даже фактический статус лагеря, где люди содержались в очень тяжелых условиях. Естественно, подобные подходы приводят к селекции тех, кого пропускают на подобные мероприятия, кому дают право выступить.Не будем забывать, что значительную часть узников составляли женщины и дети, насильственно угнанные с территории Беларуси и России в ходе антипартизанских карательных акций, в которых непосредственное участие принимали латышские полицейские батальоны и латышская вспомогательная полиция безопасности, так называемая команда Арайса. И надо сказать, что многие местности, из которых угоняли людей, полностью уничтожались, сжигались. Возвращаться после войны было некуда: там было полное пепелище.

Часть узников, которым посчастливилось выжить, в дальнейшем остались на территории Латвийской ССР и занимались там народным хозяйством. После крушения Советского Союза они оказались в статусе оккупантов. Вдумайтесь: люди, которых латышские коллаборационисты угнали со своих земель, чьи дома были уничтожены, после 1991 года были лишены гражданства, гражданских прав, были объявлены оккупантами и получили статус негражданина.
Конечно, все эти истории не красят латвийскую власть, и, конечно, латвийский официоз предпочитает воевать задним числом с Советским Союзом, говоря, что количество жертв и узников тогда преувеличивалось, подменяя это на сегодняшний день преуменьшением количества жертв и замалчиванием тех проблем, с которыми столкнулись преследуемые нацистами.

Влад БОГОВ, латвийский историк, автор книги «Приговоренные нацизмом», которая в том числе рассказывает о концлагере в Саласпилсе:

Узники не укладываются в установленные идеологические рамки этой экспозиции. Эта экспозиция должна была подчеркнуть, прежде всего, что в сравнении с советским режимом нацистский был значительно лучше. Об этом и говорится прямо на стендах. Там есть стенд, где рассказывается, что в период нацистской оккупации в Саласпилсе погибло около трех тысяч узников, а во время «советской оккупации» пострадали около 196 тысяч.Вся экспозиция подчеркивает, что советский режим был хуже нацистского. И первоначально, когда посетители входят в мемориал, видят большой стенд, на котором рассказывается, что мемориал построен в «советский оккупационный период».
Авторы используют те документы, которые подчеркивают положительную роль нацистов в истории Латвии. Если подбираются какие-то иллюстративные материалы, то непременно с каким-либо положительным контекстом. Отрицательное идет, только когда говорится о советском времени.

Выставка направлена в основном на внутреннего потребителя. Иностранец, придя туда, не особенно поймет весь контекст этой выставки. Я у себя на странице в Facebook скинул пример того, как ведется повествование к стендам. Например, рассказывается, что заключенных с утра вывели на перекличку, потом им выдавался теплый кофе, потом они шли завтракать в бараке. Это бред!

Цифры о смертности взяты с потолка. Информация идет вразрез даже с их [создателей выставки] ранними исследованиями. Если в 2016 году авторы говорили не более чем о двух тысячах погибших, то теперь они евреев тоже начали считать за людей и приплюсовывают еще тысячу евреев. Таким образом складывается общая сумма в три тысячи человек.

На некоторых стендах рассказывается, что внутреннюю охрану лагеря составляли полицейские латыши, а также литовцы. Конечно, практически ничего не говорится на стендах о том, что они участвовали в уничтожении людей.

Зато объясняется, что этот лагерь был некоего рода курорт, куда непонятно каким образом попадали узники, а потом каким-то образом исчезали. Неизвестно, откуда они приходили, и неизвестно, куда они уходили.
То есть они в лагере задержались, их чаем и кофе напоили, и они поехали дальше по своим делам. Вот такое общее впечатление от экспозиции.В материалах, которые там размещены, невообразимо много информации непосредственно о самом мемориале и очень мало о том, что происходило в лагере. Несмотря на то что сегодня интернет весь заполнен фотографиями, а все архивы давно известны, фотоматериалы из них в экспозиции полностью отсутствуют.