Представление о том, что вся Европа — от великой Франции до забытой Богом Албании дружно противостояла нацистскому порабощению, подкреплялось и нашим кинематографом, и «импортными» картинами в стиле французской кинокомедии «Большая прогулка» с неподражаемыми Бурвилем и де Фюнесом.
Правда, уже тогда, после просмотра этого развеселого фильма о нацистской оккупации Франции, в голову поневоле закрадывались кое-какие сомнения — уж больно игривой и гламурной выглядела эта антифашистская борьба.
Но официальная советская историческая наука твердила: вся Европа самоотверженно боролась с нацизмом… И нам, бывшим советским людям, это казалось таким естественным — бороться с врагом, захватившим твой дом.
Но идут годы. На смену пропагандистским штампам приходит реальная информация о положении дел в оккупированной нацистами Европе, которая всё более определенно развенчивает миф об «общеевропейском сопротивлении», которого, как выясняется, на самом деле не было.
Евространности начались еще до начала Второй мировой войны — с аншлюса Австрии, с восторгом встреченного населением этой страны. Вскоре Германия при минимальных потерях и в немыслимо короткие сроки умудрилась оккупировать или присоединить к себе, так сказать, «по-хорошему» практически весь нынешний Евросоюз.
Сопротивление демократической Европы было при этом почти символическим. Французы, например, без единого выстрела сдали гитлеровцам свою столицу Париж, местное правительство организованно переехало в провинциальную глухомань, а население в своей основной массе сделало вид, что ничего особенного не произошло. Ну подумаешь — у военных форма немного другая, и говорят они не совсем понятно. А в остальном — всё хорошо, прекрасная маркиза.
Картинки светской жизни этого «порабощенного» Парижа, где галантные немецкие офицеры флиртуют в уличных кафе с разодетыми по последней моде парижанками, настолько резко контрастируют с одновременно снятыми фото и кинокадрами с оккупированной советской территории, где фашисты творили немыслимые зверства, что кажется, будто это происходит на разных планетах.
Примерно такие же «картины маслом» наблюдались и в других оккупированных евространах. Датский король, например, в приказном порядке запретил армии и гражданам оказывать любое сопротивление немцам! Повсеместно были созданы марионеточные правительства, благополучно функционировала в тесном контакте с немцами и под их контролем вся государственная система.
Но самое главное — мощная промышленность всех этих якобы «порабощенных» стран исправно и бесперебойно работала на военную машину гитлеровской Германии, производя для нее танки, артиллерийские системы, боеприпасы и вообще всё необходимое для войны.
Причем «порабощенные» народы трудились на оккупантов так самоотверженно, что англо-американской авиации пришлось, например, бомбить французские военные заводы, на которых славный французский пролетариат в полном единстве с местной буржуазией активно ковал победу германскому оружию.
Весьма любопытны сообщения об «актах неповиновения» в стиле…забастовки бельгийских рабочих, требовавших от немцев… повышения зарплаты на 8% и… получивших таковое! Или о решении верховного суда оккупированной немцами Греции о незаконности отправки греков на работы в Германию!
Невозможно даже представить себе что-либо подобное на оккупированной немцами советской территории.
Еще одной позорной и потому не особенно афишируемой страницей европейского сожительства с нацизмом стали полчища добровольцев из практически всех оккупированных и «союзных» стран, из которых были созданы десятки формирований гитлеровских СС.
Сотни тысяч французов, голландцев, бельгийцев, датчан, норвежцев, словаков и даже нейтральных шведов вливались в эти эсэсовские соединения, которые, по замыслу нацистских главарей, олицетворяли единство новой Европы.
Даже наиболее пострадавшая от оккупантов Польша, оказывается, вносила немалый вклад в военные усилия Третьего рейха. Сотни польских предприятий выполняли германские военные заказы, сумма которых измерялась миллиардами золотых рейхсмарок. А в составе германского вермахта на восточном и западном фронтах воевало свыше двухсот тысяч польских граждан!
Конечно, сопротивление нацизму в Европе все-таки было. Но назвать его общеевропейским или даже вообще европейским язык не поворачивается.
В подавляющем большинстве случаев его возглавляли коммунисты, которые действовали в тесном контакте с Москвой и фактически напрямую ей подчинялись. По сути, практически всё так называемое европейское движение сопротивления управлялось непосредственно из Москвы — по линии Коминтерна и советской разведки.
И если бы не французская подпольная армия коммунистов «маки», если бы не отряды итальянских коммунистов-гарибальдийцев, если бы не югославские красные партизаны Тито, если бы не греческие коммунисты, сражавшиеся сначала с немцами, а потом и с англичанами, то ни о каком массовом движении сопротивления в Европе вообще не могло быть и речи.
И только в самый канун открытия второго фронта, когда англосаксам срочно понадобилась внутренняя агентура на территории стран вторжения, они резко активизировали заброску диверсионных групп и стали спешно формировать некое подобие сопротивления в немецком тылу.
Но и тогда, в той же Франции, например, никто, кроме коммунистов, им реально помочь не мог. Не менее типична и ситуация с прозападным сопротивлением в Польше, которое было активизировано британскими спецслужбами только тогда, когда советские войска уже стояли на пороге Варшавы, и Черчиллю потребовалось срочно выхватить Польшу прямо из-под носа у Сталина.
Разумеется, была еще «Свободная Франция» генерала де Голля. Но она создавалась отнюдь не во Франции, а на британских военных базах и представляла всего лишь воинское формирование в составе англо-американских войск. И французскому народу эти борцы явились в составе западной армии вторжения.
Зато уже после освобождения они показали истинный класс антифашистской борьбы, расстреляв свыше 150 тысяч своих сограждан за «сотрудничество с врагом». Впрочем, речь шла только об открытых предателях — чиновниках и полицейских, служивших при немцах. Иначе бы пришлось расстрелять почти всю страну. Одних только наголо обритых французских женщин, не ставших отказывать в сожительстве оккупантам, насчитывалось несколько сот тысяч.
Стоит ли после всего этого удивляться, что памятники советским воинам-освободителям Европы от нацизма сегодня стали излюбленным объектом для нападений и издевательств со стороны новых поколений европейцев?
Стоит ли удивляться тому, что именно после присоединения бывших советских республик Прибалтики к Евросоюзу там пышным цветом расцвел самый настоящий нацизм и марши бывших эсэсовцев стали национальными праздниками?
Стоит ли удивляться, что практически весь Евросоюз вместе с примкнувшей к нему Украиной регулярно голосует против принятия предложенной Россией антинацистской резолюции ООН, осуждающей, цитирую «прославление в любой форме нацистского движения, неонацизма и бывших членов организации „Ваффен СС«, в том числе путем сооружения памятников и мемориалов и проведения публичных демонстраций».
Казалось бы — против чего тут возражать цивилизованной, демократической Европе?
Но если знать всё то, о чем мы рассказали выше, как эта Европа на самом деле «самоотверженно» расслаблялась под гитлеровской оккупацией и получала удовольствие, то удивляться этому не приходится. Черного кобеля не отмоешь добела.
И нацистское мышление, густо замешанное на пещерной русофобии и чувстве собственной исключительности, до сих пор остается одной из несущих конструкций так называемой европейской цивилизации.
Красноречивые подтверждения чему мы получаем практически каждый день.
Ю. Селиванов
Вот у нас, к примеру, прямые ... Только закончилось всё для вас Нюрнбергом ... 
