Иначе и быть не могло. Уже тогда любые двусторонние и многосторонние договоры, решения любых, самых авторитетных властей и самых представительных конференций, исполнялись лишь до тех пор, пока кто-то не решал, что ему выгоднее их нарушить. Между тем международное право, хоть тогда, хоть сейчас, действует лишь до тех пор, пока все стороны трактуют его одинаково и одинаково действуют в сходных ситуациях. Если же все честные, но знают, что кто-то один может обмануть, то большинство старается обмануть первым, чтобы не быть обманутым.

Честным может позволить себе быть только сильный и абсолютно уверенный в своей силе. Но, как только такой появляется, его стараются совокупными усилиями уничтожить, поскольку он — прямая угроза сложившейся системе, а значит и интересам всех участников политической игры. Если же сильному удается устоять и отбиться, то, независимо от его первоначальных планов, в конечном итоге он обнаруживает себя, одиноко стоящим среди политических карликов, не просто радостно готовых ему подчиняться, но неспособных без такого подчинения выживать. И так до следующего распада.

В этом смысле китайская политическая история, за счет своей непрерывности и преемственности (по крайней мере в китайском сознании) является срезом всемирной, который до последней тонкости воспроизводит глобальные процессы.

Мы помним, как в американском мире Вашингтонского консенсуса, не только пузатая мелочь, вроде вечно ищущих себе хозяина-кормильца-защитника восточноевропейских лимитрофов, которым такая судьба была определена расположением на границе двух великих цивилизаций, но и бывшие великие державы (Британия, Франция, Германия), и даже целый ЕС (обладавший всеми необходимыми атрибутами конфедеративной сверхдержавы) считали честью служить американскими вассалами. В Вашингтоне их называли союзниками (щадя самолюбие), но на деле это была абсолютная вассальная зависимость с грызней вассалов за право быть ближе к сеньору.

Мы помним, как в начале восстановления России, даже симпатизировавшие ей, потенциально союзные государства могли в лучшем случае промолчать, не присоединяясь к клеймившему Москву и предпринимавшему коллективные шаги по урезанию ее претензий на равный США статус «мировому сообществу». Это была нормальная реакция государств, имеющих устоявшееся место в системе и не претендующих на большее. Они не отрицали несправедливость и пристрастность американской гегемонии, но каждое отдельно взятое государство имело не такие уж большие шансы пострадать от волюнтаристских действий США. А вот борьба против американской гегемонии вела к хаотизации привычного, хоть и не идеального, мира.

Сейчас ситуация кардинально изменилась. Россия отстояла свое право на абсолютный суверенитет, став, тем самым, альтернативой США. При этом не важно, ставила ли Москва изначально перед собой такую цель. Вашингтон потому и боролся против любой (не только российской) самостоятельности, что если гегемон не может контролировать все политическое пространство — он больше не гегемон. Если кто-то один может не подчиняться, значит может и другой. Утрата позиций гегемоном в таком случае происходит со скоростью нарастания катящегося с горы снежного кома. И вот уже Турция, еще вчера воспринимавшаяся США в качестве такого же своего «заднего двора», как Латинская Америка, не просто требует от США прекратить поддержку курдов — стратегическую опреацию Вашингтона, провалив которую он не сохранит ни одного шанса зацепиться на Ближем Востоке, а угрожает применением оружия против американских военных в Манбидже.

И никогда не перечившая США Германия, пряча глаза, заявляет, что «Северный поток — 2» — это такой «очень хороший бизнес», поэтому пусть, мол, Вашингтон не лезет в этот бизнес со своей политикой, которая и так уже дорого обошлась немцам. Младшие вассалы — поляки с венграми вовсю терроризируют Украину, которая вроде как находилась под прямым американским управлением (или делала вид, что это так). И не слушают окриков и рекомендаций из Вашингтона. Да и на самой Украине, уж как американцы ранжировали политиков, как выстраивали цепочки соподчиненности и контроля, а местные политики как с цепи сорвались, Порошенко грозит судьба преследуемого в Грузии Саакашвили, только без возможности убежать.

Старый мир трещит по швам. Но в том-то и суть периода Чуньцю, что старый гегемон уже не может осуществлять функции гегемона, а новые либо не могут еще, либо не готовы к этому морально, либо сдерживаются коалицией боящихся новой гегемонии национальных честолюбий. Старый мир уходит, но не ушел, новый приходит, но не пришел. Силы старого и нового ведут активную борьбу за свое личное благополучие (одни под знаменем старой однополярности, другие под хоругвями новой многополярности). Именно поэтому «свобода» постоянной борьбы за существование быстро надоедает. Как надоели россиянам 90-е, действительно дававшие возможность сказочного моментального обогащения, но требовавшие за это постоянно рисковать жизнью не только тех, кто этой возможностью воспользовался, но и тех (а их огромное большинство), кто никогда и не мечтал стать миллионером. И приходит новый гегемон, устанавливающий новый общий всем понятный порядок, проблема справедливости которого меркнет на фоне предоставляемых им гарантий безопасности.

Только в прежнем мире (до эпохи пара), в котором максимальная скорость передвижения обеспечивалась лошадью, верблюдом и парусом, надуваемым ветром, изменения происходили медленно — веками. За столетия человечество собирало и обрабатывало меньше информации, чем сейчас находится даже не в компьютере, а в обычном смартфоне школьника (с доступом в интернет). Отчеты, приказы, предложения могли достичь адресата тогда, когда ситуация уже в корне менялась и реакция критически запаздывала.

Сейчас человечество живет уже даже не в режиме реального времени, а в режиме созданной реальности. Не важно было ли событие и что произошло на самом деле, важно что об этом написано. Традиционные СМИ ушли в сеть и бессмысленно конкурируют с блогерами, которые в любом случае будут оперативнее при сопоставимых аудиториях. Государство общается с гражданами в интернете, в социальных сетях, на сайтах ведомств, в личных кабинетах и т.д. Международные конференции, ранее длившиеся месяцами и годами (из-за необходимости согласовывать позиции с центральной властью, при помощи двигавшейся с лошадиной скоростью почты), сейчас укладываются в два-три часа интенсивных, но заранее подготовленных переговоров с заранее известным результатом.

Соответственно, периоды, на которые в древнем Китае уходили столетия, сейчас укладываются в несколько лет — максимум в пару десятилетий. Поэтому не успели наш мир в начале 2000-х вступить в свой период Чуньцю, как уже близится эпоха Сражающихся царств.

Возможности многосторонних международных форматов практически исчерпаны. Там, где противоречий нет или они не существенны, согласие достигается без видимых проблем, почти моментально, как в ходе недавнего российско-турецко-иранского саммита в Анкаре. И Астанинский процесс, в рамках которого проходил данный саммит, движется более, чем успешно. Там где существуют серьезные противоречия, все замирает в точке замерзания, как в нормандском формате (практически отложенном до лучших времен) и в Минском процессе, активно марширующем на месте уже четвертый год. Там, где противоречия абсолютны, как в российско-американских отношениях (США не могут признать Россию равной, не поставив под удар собственную внутренюю стабильность, им надо бороться до конца — в живых должен остаться только один), там любые усилия даже искренне стремящихся договориться людей уходят водой в песок.

Мир отчетливо раскалывается. Многочисленное когда-то «нейтральное» большинство становится меньшинством. Страны вынужденно выбирают позицию. Колеблющихся все меньше и меньше.

Особенность политики заключается в том, что власть далеко не всегда может сделать то, что считает нужным и правильным для своей страны и народа. Зачастую выбор делается под влиянием политической инерции, общественного мнения, личных связей, контактов и симпатий. На завершающем этапе формирования коалиций каждый коалиционный лидер пытается заручиться не просто поддержкой возможно большего количества государств, но, что гораздо важнее, поддержкой большинства стратегически важных стран — тех, кто может предоставить дополнительные ресурсы вам и лишить таковых противника. В ход идут любые средства. Одно из наиболее действенных — провокация.

Мы неоднократно сталкивались с американскими провокациями в Сирии, но там им стало сложно действовать из-за потери пространства и превращения стратегически важного турецкого союзника в оппонента. Несмотря на контрнаступление российского МИД далеко не исчерпана британская провокация со Скрипалями. Лондону и правительству Мэй отступать некуда , они должны либо капитулировать, что навсегда выбросит из политики Мэй и Джонсона, а также нанесет серьезнейший урон авторитету Британии, либо найти какой-то ход (например заявление находящейся под их полным контролем Юлии Скрипаль), позволяющий им хотя бы попытаться свести дело к ничьей (раз уж провокация провалилась и выиграть не удалось).

Но даже, если правительство Мэй сменится — вряд ли это последняя британская провокация. Сдерживание России и поддержка США — британский внешнеполитический тренд на ближайшие годы. Он обусловлен финансово-экономическими интересами элиты Соединенного королевства.

Неизбежны американские провокации. Хотя бы потому, что Россия давно стала одним из основных факторов американской внутриполитической борьбы.

Мы еще не сталкивались с традиционно тонкими и подлыми французскими провокациями, но можем столкнуться. Макрон пришел в Елисейский дворец бороться за европейское лидерство, а Меркель нежно, но уверенно оттесняет его на второй план. Подорвать позиции Меркель в Германии (а значит и в ЕС) можно только подорвав ее политику экономического сотрудничества с Россией, несмотря ни на что. Берлин делает массу гневных заявлений, но именно германские компании действуют так, как будто никто никаких санкций против России не вводил, а вступающий через год в строй «Северный поток — 2» дает Германии абсолютный перевес в европейских делах (как газовому хабу ЕС, наряду с Австрией). Личные интересы юного амбициозного президента вполне могут толкнуть его в стан активных врагов России. Пока он колеблется. Страшно ошибиться. Но скоро эти колебания закончатся — времени на выбор позиции почти не осталось. И мы не знаем каков будет выбор Макрона.

Ну и, наконец, у нас под боком есть «братская» страна, сделавшая свою главную политическую ставку на победу Запада над Россией. Если таковая победа не случится, то Украины просто не будет. Всей доброй воли всей российской элиты не хватит на то, чтобы сохранить несохраняемое. Сам же украинский политический класс рискует жизнью. Порядок после анархии приходит не сразу, а убить ненавистного олигарха или политического противника (заодно разграбив имущество) — дело нескольких минут. Те же (думаю это все же будет большинство) из украинских элитариев, кому удастся уцелеть в момент коллапса государственности, потеряют деньги, влияние, а многие и свободу.

Поэтому единственное в чем Украина действительно похоже на США — ей, как государству, и ее элите необходимо бороться с Россией на уничтожение до конца. Чем сильнее Россия и чем ближе ее окончательная победа, тем отчаяннее будут сражаться украинские прозападные силы в тщетной надежде на то, что в последний момент у «обожаемого фюрера» появится «вундерваффе». Поскольку же украинская элита еще в феврале 2014 года совершила такое количество преступлений, что надежды на помилование нет, для них международное право и собственные законы давно пустой звук.

Их провокации могут быть самыми грязными, кровавыми и безрассудными. Украинская элита верит, что Россия никогда, ни при каких условиях не оккупирует Киев, а потеря любых других территорий, экономические санкции, международная изоляция для них не критичны. Им нужна территория с которой можно продолжать кормиться. Лучше побольше, но согласны они на любую. В конце концов сирийские боевики в Восточной Гуте и других анклавах (которые поменьше Киева с пригородами и областью будут) прекрасно себя чувствовали и даже неплохо зарабатывали. Мирному населению все равно с голоду умереть никто не даст, а гуманитарной помощью можно прекрасно торговать, главное оказаться ее единственным распределителем.
Период Чуньцю завершается, противоречия обостряются, механизмы их сглаживания не работают. Мы вступаем в эпоху подготовки открытого столкновения, не обязательно военного (хоть и не исключено). Это не просто эпоха провокаций. Это эпоха, в которую прекращает действовать любое право, даже право силы. Все постепенно замирают в политическом сюрплясе, ожидая ошибки оппонента и подталкивая его при помощи провокаций к соверешению такой ошибки.

При этом надо понимать, что не только единственная ошибка может оказаться роковой, но и подготовленная тобой же провокация может оказаться единственной и роковой ошибкой.
На рубеже эпох не ничего вечного, устоявшегося и стабильного. Опереться не на что. Вчерашние железобетонные конструкции рассыпаются в песок. То, что только что было полезным становится вредным, зеркало отражает искаженную реальность. Любые, самые точные расчеты могут оказаться неверны, поскольку неуловимо изменятся исходные данные.
В таких условиях побеждает тот, кто не пытается вписаться в реальность, а формирует реальность под себя и заставляет всех в ней жить.

«И как бы ни хотел какой-нибудь американский чиновник реализовать эти две цели, я, основываясь на своём опыте участия в четырёх военных группах в этом регионе, могу подтвердить, что их совершенно невозможно достичь военным путём, — рассказывает отставной генерал-лейтенант. — Более важным является то, что, даже если этих целей можно было бы достичь военным путём, нам всё ещё необходимо избегать любого не ограниченного по времени военного обязательства, которое не связано с безопасностью США».

«Исламское государство»* было «ходячим трупом» с того самого дня, когда оно захватило территории в Сирии и Ираке. Многие ошибочно считают, что, если бы США не отправили войска, чтобы оказать помощь в борьбе против ИГ в Мосуле и Ракке, ИГ сохраняло бы контроль за территориями в Сирии и Ираке.

Радикальные исламисты представляли экзистенциальную угрозу как для правительства Багдада, так и для Дамаска, не говоря уже о пограничных государствах — Турции и Иране, — и если бы не вмешательство США, эти страны начали бы бороться с ИГ и победили бы его.

Поддержка США, конечно, ускорила это поражение, но цена, которую за это пришлось заплатить, была неоправданной с точки зрения безопасности США, считает автор статьи.

Как было ясно с самого начала, ИГ действительно проявляло жестокость и бесчеловечность, но у него не было навыков, необходимых для эффективного управления: оно не могло управлять своей землёй, строить устойчивую экономику и проводить региональную или международную торговлю, необходимую для выживания. По словам американского генерал-лейтенанта, ИГ «суждено было потерпеть неудачу».

Вместо того чтобы заставлять страны, которым непосредственно угрожает ИГ, защищать свои территории, Вашингтон истратил ценные ресурсы, которые могли бы пойти на обеспечение более высокой оперативной готовности, модернизацию или другие более важные цели.

«Миллиарды долларов и жизни многих американских военнослужащих могли бы быть сохранены, если бы мы не полезли туда, рискуя безопасностью американцев», — считает Дэниел Дэвис.

Не в интересах Америки оставаться в Сирии ради таких далёких от безопасности и процветания США целей. Сирия всё ещё втянута в гражданскую войну, в которой замешано множество групп и повстанцев, пытающихся достичь различных целей. Этот нерешённый конфликт должен касаться их самих, а не США.

Многие опасаются, что вывод американских войск из Сирии ознаменует победу России. Эта озабоченность также неуместна, считает Дэниел Дэвис. Россия испытывает постоянный интерес к Сирии из-за своего единственного ближневосточного порта в Тартусе.

Пока Асад будет у власти, Россия будет продолжать удерживать его, независимо от того, останутся ли США в стране или уйдут. Россия если что и «выигрывает» от вывода войск США, так это возможность остаться «главным владельцем сирийской катастрофы» и всех стратегических издержек, которые с этим связаны. Влияние США на Ближнем Востоке остаётся крепким и полным, и США по-прежнему будут останавливать Россию даже после того, как небольшой контингент американских войск вернётся домой.

Оставляя военную силу на неопределённый срок в Сирии, США не достигнут даже частичного успеха. «Президент Трамп поступил правильно, высказав предложение о выводе американских войск из Сирии», — считает американский генерал-лейтенант в отставке Дэниел Дэвис.

И что? О Януковиче никто уже не вспоминает. Тут Порошенко пора думать о том, куда бежать. А кризис — вот он. Никак не разрешится. И мира давно нет на Украине. В общем Петру Алексеевичу есть что сказать своим германской и французскому коллегам.

Меркель понимает, что Макрон, который очень хотел бы быть первым парнем в Европе и у которого она лежит камнем на столбовом пути к реализации мечты, способен на любую пакость. Конечно, французские компании тоже зарабатывают на «Северном потоке-2». Но для Франции этот проект не критичен. Это Германия выигрывает от него больше всех в ЕС.

Она становится газовым хабом для всего Севера и Востока Европы, в то время, как Австрия уже является таковым для Юга и Центра. Сосредоточившись в хозяйственных германо-австрийских руках газовые ресурсы позволят надёжнее любых армий установить контроль над европейским континентом. К финансовой, экономической, политической зависимости ЕС от Берлина прибавится зависимость энергетическая. Второму и Третьему рейхам и не снилось такое мощное и совершенно несмертельное оружие, которым будет оперировать Четвёртый рейх. На этом фоне будет бледно смотреться не только юный французский президент, но и вся Пятая республика.

Для того, чтобы подорвать авторитет Мерклеь, а заодно и попытаться блокировать резкое усиление Германии, Макрон вполне может поддержать Порошенко в его желании остановить строительство газопровода, который Меркель считает «просто очень хорошим бизнесом».

Если госпожа канцлер в очередной раз откажется обсуждать данную тему, то всему «прогрессивному человечеству» в лице США, Британии, Швеции и восточноевропейских лимитрофов станет очевидно, что Германия предаёт Украину и коллективное дело Запада, в то время, как Франция стоит на страже. Если же она под коллективным давлением США, Британии, Франции, восточноевропейских неофитов ЕС и Украины сломается и всё же согласится на санкции против энергетических проектов, то её авторитет будет подорван не только в ЕС, но и в Германии и вряд ли ей удастся избежать досрочных выборов.

Макрону в любом варианте прибыль. Так что, приглашая Порошенко в Ахен, Меркель рискует оказаться в очень непростой ситуации. Лучше было бы не приглашать. Но может ли госпожа федеральный канцлер отказать президенту Украины в его домогательствах?

Теоретически на раз, два. Формат не предусматривает, места заняты, гостям будет тесно — мало ли вариантов объяснения можно придумать. Но Порошенко для того и озвучил своё желание прибыть в Ахен и программу, которую он там намерен отработать («нормандский формат минус Россия»), чтобы отказ ему наносил репутации Меркель не меньший урон.
Напомним, Германия считает себя союзником и даже протектором Украины, защищающим её от российской угрозы и борющимся за восстановление «территориальной целостности».

Это давно не соответствует политическим реалиям, но это публичная позиция, которую Берлин не спешит дезавуировать во избежание потери лица. Немцы довольно давно увиливают от выполнения своих обязательств в рамках нормандского и минского форматов.

Несколько месяцев пассивность объяснялась работой над созданием коалиции. Теперь эта работа завершена и президент Украины настаивает на встрече со своими защитниками. Отказать ему — публично расписаться в том, что Германия больше не в состоянии влиять на ситуацию вокруг украинского кризиса. Значит все политические, экономические и финансовые издержки, понесённые с тех пор, как Меркель поверила, что поддержав майдан, она сможет сделать Кличко ручным немецким президентом Украины, были напрасны. Напрасна потеря десятков (если не сотен) миллиардов евро от санкций и контрсанкций. Признаваясь в таком провале, надо сразу же подавать в отставку.

Издержки приглашения мы уже рассмотрели. Они также могут оказаться неприемлемо велики для Меркель.

Что же, когда европейцы лезли в украинскую проблематику и раздували украинский кризис, Путин их предупреждал, что они сами не понимают, какую проблему себе создают. Но лидерам ЕС казалось, что они уже выросли и могут позволить себе сыграть в игру для взрослых. А теперь, когда партия в разгаре, уже нельзя убежать в уютную песочницу и сделать вид, что ты ни при чём.

Порошенко любой ценой будет рваться в Ахен. У него нет другого выхода. Если он не сможет мобилизовать Европу против «Северного потока-2», Украина не жилец. Она потеряет последние регулярные крупные валютные поступления и транзит. Без транзита никому не интересна Украина, а без Украины Порошенко. Так что, спасая государство, он будет спасать себя.

Судя по всему, Меркель не сможет отказаться от встречи в Ахене, которую Порошенко будет трактовать, как изгнание России из нормандского формата. Но она постарается, чтобы это было единственным его достижением. В конце концов, всем в Европе всё равно, какими сказками развлекает своих «патриотов» украинский президент. Ангеле главное сохранить «Северный поток-2» — «очень хороший немецкий бизнес».

Она неоднократно отбивалась от американцев, недавно отбилась от англичан, до этого от поляков. Очевидно, отобьётся и от Порошенко и найдёт как нейтрализовать Макрона. В Киеве это понимают. Не могут не понимать. Чтобы сломить упорство Меркель Порошенко нужна очень серьёзная провокация с многочисленными жертвами, в которой можно было бы обвинить Россию. Пока что у него с этим не складывается. Но украинские спецслужбы трудятся в поте лица. Вряд ли им удастся соорудить что-то хотя бы отдалённо напоминающее доказательную базу. Но провокацию это не отменит. И, скорее всего, провокация будет не одна. Не имея возможности убеждать доводами разума, Порошенко попытается давить на эмоции.

Виртуальную армию, которая будет разгонять нужный Порошенко сигнал, мы уже видели в деле и когда они забрасывали интернет информацией о сотнях, а то и тысячах погибших в Сирии во время американской бомбардировки добровольцев из ЧВК, и в ходе президентских выборов, и во время трагедии в Кемерово. Большая часть выступивших тогда интернет-бойцов сосредоточены в украинском и русском сегментах интернета, реагируют они по одной команде.

Особых достижений у этой интернет-армии нет, но и недооценивать её работу нельзя — капля камень точит.

Так что представляющееся на первый взгляд пустым трёпом заявление украинского президента о «нормандском формате минус Россия» на деле имеет двойное и тройное дно. И совсем не обязательно, что именно Россия, против которой направлено остриё порошенковской инициативы, действительно станет её главной жертвой. Пока что у остальных партнёров по нормандскому формату ситуация значительно хуже.