Проект природоподобных технологий сегодня — это новый вызов, который по масштабам превосходит даже значение атомно-космического проекта. Вот представьте, вы создаёте семейство роботов: есть некая «матка», из которой выходят мини-роботы; они расходятся и собирают нужную информацию — измеряют температуру, кислотность почвы или что-то фотографируют, в зависимости от того, какая задача стоит. Потом они передают эту информацию в центр. Если надо с помощью этих роботов что-то разрушить, вы формируете у них психологию, социологию стада или табуна. Если надо, чтобы они были строителями, вы изучаете и закладываете им социологию муравейника.

После того как Китай и Индия пересели с велосипедов на автомобили, показалось «дно» склада, называемого планетой Земля. Случится ли это через 10 лет или через 50 — вопрос второй. Но это же очевидный факт. И потому все разговоры наших западных коллег про альтернативную энергию — это важно, этим надо заниматься. Но вы же должны понимать, что продажа электромобилей — чистый обман, не более чем коммерческий трюк. По сути, вам продают тот же автомобиль. Ведь чтобы все автомобили, которые ездят по Земле, завтра утром перевести на электричество, надо будет утроить генерирующие мощности. Но это невозможно. А если вы это всё-таки сделаете, то умрёте от кислотных дождей, поскольку будете топить эти мощности углём. То есть заявления об улучшении экологии путём перехода на электромобили — это липа! Обратите внимание и на такой факт: где под эти крики об альтернативной энергетике стоят американские войска? Именно там, где сосредоточены запасы углеводородов. Вот и весь ответ!

Ресурсный коллапс очевиден. И если развитие пойдёт в сегодняшней технологической парадигме, мы придём к безресурсной жизни, но путём кровавых войн, которые по факту уже начались, за доступ к ресурсам. Причём речь идёт и о ресурсах значительно более важных — например, питьевой воде. Тот же Китай снабжён питьевой водой, по-моему, меньше, чем на 10%. Иртыш уже приходит к нам теряя до 40% воды, которая забирается Китаем и Казахстаном. И если так пойдёт дальше, то в течение ближайших десятилетий придётся переселять из Средней Азии десятки миллионов людей.

А Россия — это уникальная система, в которой есть всё. Она полностью самодостаточна. У нас самый большой запас плодородных земель, питьевой воды, леса, природных ресурсов. Уже несколько лет мы собираем урожай, который не собирался ещё никогда за всю историю существования Российской империи и СССР. А это связано с генетикой, с биотехнологиями, массой других вещей. И вот уже Американский зерновой союз разорился. Мы выдавливаем их отовсюду, где раньше они продавали зерно, включая Египет. Происходит переход к принципиально новому природоподобному укладу, который, как наш президент сказал, выступая в ООН, вернёт техносферу, антагонистичную к природе, назад в естественный природный ресурсооборот. Этот уклад восстановит естественный обмен веществ, который оказался нарушен нашей цивилизацией. Это цивилизационный вызов планетарного масштаба.

Наш вклад в Европу

Сегодня наш научный центр — один из крупнейших в стране. В нём работают 14 тыс. человек. Проще сказать, чего мы не делаем, чем перечислить всё, чем занимаемся.

В состав центра, помимо самого Курчатовского института, входят ещё шесть институтов. Скажем, НИИ «Прометей» производит все нужные для атомной энергетики сплавы. Плюс там занимаются композитными материалами, разными новыми материалами. Благодаря этому НИИ Россия является единственной страной, имеющей титановые подводные лодки.

Год назад к нам был присоединён крупнейший генетический центр страны, ГосНИИгенетика. Он со времён СССР производил абсолютно всю номенклатуру — антибиотики, витамины, аминокислоты и т. д. И сегодня обладает одной из крупнейших в Европе коллекций микроорганизмов.
Репродукция картины художника Василия Ефанова «Портрет академика Курчатова». «Борода» против Америки. Как Игорь Курчатов спас СССР от атомного удара

Сейчас у Курчатовского института есть необходимая инфраструктура, установки. Например, синхротрон — единственный на постсоветском пространстве подобный прибор, пущенный после распада СССР. В данный момент создаётся первый в мире синхротрон 4-го поколения. С его появлением Россия будет обладать лучшей в мире исследовательской инфраструктурой.

Кроме того, наш институт по поручению руководства страны представляет её в международных мегапроектах: это ИТЭР (экспериментальный термоядерный реактор во Франции), это ЦЕРН (Европейская организация по ядерным исследованиям), это два проекта в Германии.

Мы стали неотъемлемой частью европейского научного ландшафта. И он уже немыслим без участия России. Например, в ИТЭР реализуют идею установки «Токамак» для магнитного удержания плазмы — её придумали и впервые построили в Курчатовском институте. То же касается других проектов, в них тоже используются разработки советских и российских учёных. В каком-то смысле мы являемся интеллектуальными донорами для них.

Во-вторых, мы являемся поставщиками технологических решений. В тот же ИТЭР мы поставили сверхпроводящий кабель, который никто не мог сделать. В ЦЕРН — кристаллы вольфрамата свинца, с помощью которых был обнаружен бозон Хиггса. Таков интеллектуальный, человеческий и технологический вклад в европейскую науку со стороны России. Кроме того, мы являемся крупнейшими инвесторами, финансируем многие международные проекты.
Вид на здания Национального исследовательского центра «Курчатовский институт» в Москве.

Утечки мозгов уже нет

Сегодня большинство европейских стран, к сожалению, просто колонизованы. Американцы делают так, что в этих странах наука не развивается, она находится на уровне заводской лаборатории, обслуживает интересы транснациональных компаний. И как только у них появляется что-то важное, американцы сразу забирают это к себе — и людей, и технологию. А потом назад продают уже в 10 раз дороже. Происходит технологическое порабощение.

Конечно, нельзя выпадать из общего пространства, закрываться, как это делает Китай. Мы должны быть частью мира, но при этом интеллектуально быть сильней, чем многие другие, даже сильней американцев.

Ясно, что большое количество учёных уехало на Запад, когда им перестали платить. Некуда было деваться. Но это довольно быстро остановилось и стабилизировалось. Сегодня мы имеем динамическое равновесие.

Недавно я выступал на «круглом столе», и рядом со мной сидела девушка, молодой учёный. Как выяснилось, она из Беларуси. Отучившись, уехала в Германию, там 10 лет проработала. Потом перебралась в Америку и 2,5 года проработала в Гарварде. Сейчас она профессор одного из вузов Санкт-Петербурга. И вот она мне сказала: «Я по всему миру поездила и могу подтвердить, что лучшая страна для занятия наукой — это Россия».

Ссылка