— Вы написали в Twitter, что хотите взять передышку в разговорах о политике, что вы устали быть гласом вопиющего в пустыне, чувствуете себя преданным и одиноким. Но ведь многие разделяют ваши взгляды.

— Я обычный гражданин. И я стал осознавать, что раз за разом повторяю одно и то же. Я постоянно срывался, каждую минуту меня что-то выводило из себя. И знаете, вот когда ты в итоге выпускаешь пар, то начинаешь разносить всех, словно из пулемёта. Я стал ненавидеть звук собственного голоса, стал слишком эмоционально реагировать на происходящее. И меня это очень беспокоит.

— Многие чувствуют то же самое.

— Таких людей очень много. Я не говорю, что какие-то вещи перестали меня волновать и я умываю руки. Просто я хочу затаиться до того момента, когда мой голос сможет на что-то повлиять. Потому что я говорил, говорил и говорил, но наш конгресс по-прежнему поворачивается к нам спиной, снимает с себя ответственность и творит бессовестные вещи. Страна под угрозой, но никто палец о палец не ударит, чтобы хоть что-нибудь сделать. Что в этой ситуации может изменить такой, как я? Мне не по силам решить эту проблему. Я могу на неё указать, но не более того.

Что касается Twitter… Все, кто со мной согласны, будут меня поддерживать, несмотря ни на что. А те, кто не согласны, тоже останутся при своём.

— Журналист Джордж Уилл, который придерживается консервативных, республиканских взглядов, недавно написал, что вице-президент США — ещё хуже. Мол, Трамп — такой, какой он есть, но Пенс растоптал все свои принципы.

— Пенс… Я часто напоминаю себе, что мы никогда бы и не знали таких имён, как Флинн, Манафорт, Пападопулос, Пенс, Коэн, — не будь Дональда Трампа. Он директор всего этого шапито, остальные просто вращаются вокруг него. Трамп собрал этот паноптикум, и нам приходится в реальном времени наблюдать, как эти люди устраивают один кошмар за другим. Это изматывает. И мне захотелось взять передышку.

— Вы поддерживаете организацию ветеранов войн в Ираке и Афганистане и в конце мая будете одним из ведущих на параде в Нью-Йорке. А как началось ваше сотрудничество?

— Я увидел по телевизору выступление главы этой организации Пола Рикхоффа. Он всегда принимает участие в дискуссиях, если речь идёт о ветеранах. И я был просто очарован им. У него за плечами где-то восемь командировок в горячие точки, это настоящий американский герой, но кроме того — блестящий оратор. Вопросы, связанные с ветеранами, меня особенно волнуют.

    По ряду причин я так и не послужил стране в вооружённых силах, и думать об этом мне неприятно. Но я пытаюсь сейчас, в более поздние годы моей жизни, как-то компенсировать это. Я хочу донести до всех американцев, насколько мы обязаны этим людям. Они не требуют нашей благодарности, хотя заслуживают её больше других.

Мы с Полом сдружились. Его организация «Американские ветераны войн в Ираке и Афганистане» — очень важное дело. Ведь это просто кошмар: ежедневно 23 ветерана военной службы в США кончают жизнь самоубийством.

— Да, очень печальная статистика. Почему мы склонны забывать о тех, кто воевал?

— Причина всё та же. Такая уж наша суть. За что-то нас можно похвалить. Но и о недостатках приходится напоминать… При этом мы при каждом удобном случае любим демонстрировать, насколько ветераны для нас важны. Празднуем День ветеранов, говорим речи… Но День ветеранов должен быть всегда. 24 часа в сутки, семь дней в неделю.

— Куда всё это движется? У вас есть идеи, к чему всё идёт?

— Что греха таить, мы уже переступили через те принципы, которые отцы-основатели закладывали в Конституцию США. Достаточно посмотреть на то, как Трамп растоптал её положения о получении денежного вознаграждения. И никому нет до этого никакого дела. Это совершенно явно президентство на коммерческой основе.

— Поговорим о фильме «Побег заключённого 614». Вы играете плохого шерифа.

—Да, мой персонаж — в определённом смысле продукт своего времени. Действие фильма происходит в 60-е годы. Как-то утром один темнокожий заключённый не является в тюрьме на перекличку. Его в принципе посадили несправедливо — из расовых предубеждений. Как это называется? Есть такое выражение…

— Профилирование.

— Да, расовое профилирование. Его подставили. Заявили: «Этот парень темнокожий, значит, безусловно, виновен».

— Вам нравится играть злодеев?

— Я соглашаюсь, если что-то в их психологии меня интригует. Этот шериф — не беспросветно плохой персонаж. Да, у него есть свои перегибы. Но изучаешь его поведение и понимаешь: у всего есть причина. Что-то с ним когда-то произошло, поэтому он такой. Для меня как для актёра это стоящая задача. Вроде как собираешь кубик Рубика, пытаешься решить головоломку.

— Никто ведь не считает себя злодеем.

— Это точно.

— Нет человека, который, причёсываясь утром, думает: «Я злодей».

— Как-то меня спросили, не хочу ли я сыграть Трампа. И я ответил: «Однозначно нет». Потому что здесь нет никакой двойственности, парадокса, никакой загадки. Он такой, какой есть, — одномерный человек. Нет никакого двойного дна… Шериф, которого я играю, хоть и склонен к расизму, хорошо знает своё дело. Он прекрасный полицейский-профессионал. То есть это сложный характер.

— Расскажите напоследок о других своих проектах.

— Несколько лет назад у меня появилась собственная кинокомпания. Наш фильм «В прах» с Мэттью Бродериком только что наградили на кинофестивале Трайбека.

Это фильм о хасиде. Его молодая жена умирает от рака. И он переживает: всё думает о том, как она превратится в прах, когда её мучения закончатся. В ролях — Мэттью Бродерик, Геза Рёриг, игравший в фильме «Сын Саула». Как я сказал, мы получили за эту картину награды на кинофестивале.

Выходит ещё один фильм, «Ашер», в котором я был и актёром, и продюсером. Так что — по мере сил и финансовых возможностей — сочетаю одно с другим. Но для меня это прежде всего любимое занятие. Я люблю кино.

Ссылка