- Пойдемте к Андрюхе, он возле вокзала живет, - предложила подружка. И мы втроем зашагали в далекий район. Из ворот частного дома вышел Андрюха, парень лет шестнадцати, среднего обаяния, немногословный. Мы перекинулись парой фраз, собственно, и сами не знали, зачем пришли. Первый флирт, первый опыт общения, можно сказать. Я вертелась и так, и эдак, желая, видимо, обратить на себя внимание, в конце концов просто упала в огромную лужу возле его забора. Вода стекает с меня, девчонки, что называется, ржут, Андрюха улыбается, какое уж тут строить глазки, скорей бы до дома. Вобщем, дококетничалась, мокрая курица.
Ах, этот первый опыт взросления. Он будто намекал мне, что жизнь моя - трагикомедия, что пройду я по ней, страдая и радуясь, падая и поднимаясь. Вот нам уже по семнадцать. Зима. Гуляем с подружками, ждем судьбоносных встреч. Мы не знаем, что эти встречи еще далеко-далеко, и в каждом мало-мальски приличном парне ждем ЕГО, единственного. Теперь у нас и глазки подкрашены, и помада на губах, и одежка по фигуре. Вот к нам приближаются трое парней. Мы немного их знаем. Поговорили, пообщались, посмеялись. Я тоже не отставала, сыпала шутками, строила глазки. Парни распрощались с нами и пошли дальше. И вдруг одна из подружек задержала на мне взгляд и говорит:
-А что это у тебя на носу?
Я сняла варежку и провела пальцами по носу. Какая-то пленочка прилипла к подушечкам. Оказалось, выражаясь деликатным языком Гоголя," посторонняя капля" , а по-простому, сопля, которую я пыталась подтереть варежкой на холоде, засохла на носу, образовав матовую пленку. О, это был ужас! О, это был кошмар! Девчонки хохотали до упаду, а я была благодарна парням за то, что они не посмеялись надо мной и вообще сделали вид, что не заметили. Ну почему я всегда оказываюсь в глупом положении? Почему даже нос подтереть толком не получается? - изводила я себя грустными мыслями.
Не знала я тогда, как замечательно умеют люди " утереть нос" другим. И моя "посторонняя капля" - это капля в море житейском, на которую и не следовало бы обращать внимание.
Вот, например, вчера... Мне уже пятьдесят пять, и кокетству нет места в моей жизни. Одеваюсь, чтобы было удобно и тепло. Не крашусь, потому что аллергия у меня на тушь, глаза начинают слезиться. Не пользуюсь помадой, потому что она "съедается" за первые сорок пять минут урока, а уроков шесть-семь. Я самодостаточна и привыкла к тому, что окружающие симпатизируют мне, деликатно не замечают моего возраста, я интересна им как человек, а мне большего и не надо. Вобщем, я вошла в разряд тетенек, у которых по горло работы и забот, которым и так говорят, что их ждут и любят, а в душе осталась той далекой девочкой, упавшей в лужу. Естественно, вид у меня усталый. После работы еду в метро из Строгино в Сокольники. Сестре сделали срочную операцию и как раз вчера перевели из реанимации в послеоперационную палату. Ночью я плохо спала, переживала. Естественно, это отразилось на моем лице. Да и остеохондроз поддает жару, правую руку поднять не могу, чтобы взяться за поручень. На красной ветке нашлось местечко, и я села.
В вагон вошла старушка. В курточке и фуражке. Со следами былой красоты. Выцветшие глаза, волосики, как пакля, глубокие морщины на лице. Я умею вглядываться в лица и понимаю, что женщине не менее восьмидесяти лет, примерно, как моей маме,для своего возраста она еще двигается самостоятельно, без палочки, и ,естественно, поднимаюсь, чтобы уступить ей место. Старушка задает вопрос:
- А почему Вы мне место уступаете? Вы выходите?
- Нет, не выхожу. Но вы же будете постарше меня, так что садитесь.
Старушка возмутилась:
- Постарше? Неужели я так плохо выгляжу, что Вы уступаете мне место?
- Что Вы! - устало говорю. - Это Я плохо выгляжу.
- Да Вы меня просто оскорбили! - не сдавалась старушка. - Я не буду садиться на Ваше место!
И пошла к ряду напротив. Девушку, к которой она подошла, не нужно было просить дважды, ее просто подбросило с места при виде столь дивной красоты. Старушка (она бы меня, наверное, убила за это слово) села. Я незаметно разглядывала ее. На мою ровесницу она никак не тянула, ну совершенно. Видимо, успокоиться она не смогла, а потому пересела от меня подальше, причем устроилась полубоком, демонстративно отвернувшись. Я хорошо видела ее руки, узловатые пальцы, вздувшиеся вены. "Красавица, блин! - злилась я. - Ну и ладно. Вот мужик вошел с костылем, этот мне ровесник. В другой ситуации встала бы, а теперь вот нарочно не уступлю место." Я еще долго гневалась на эту королеву без лимузина, изрядно подпортившую мне настроение. А потом вспомнила отца, у которого потихоньку развивается старческое слабоумие, и подумала, что, может быть, и к этой оно незаметно подкрадывается? Ну не хочет она сдаваться. Нечего обижаться, иначе весь свет возненавидеть можно.
Вернувшись домой, я придирчиво осмотрела себя в зеркале. Да, не фонтан... Утерла мне нос старушенция. Что там моя сопля... Вот где сопля. Или еще что похуже...

Автор Татьяна Рубцова