Его дед Николай I послал русскую армию в Венгрию для подавления революции 1848 г. и восстановления Габсбургов на венгерском престоле, и в благодарность за эту услугу император Франц-Иосиф потребовал себе политических компенсаций за свое невмешательство во время Крымской войны. Император Александр II остался в 1870 году нейтральным, сдержав таким образом слово, данное императору Вильгельму I, а восемь лет спустя на Берлинском конгрессе Бисмарк лишил Россию плодов ее побед над турками.

Французы, англичане, немцы, австрийцы — все в разной степени делали Россию орудием для достижения своих эгоистических целей.

У Александра III не было дружеских чувств в отношении Европы. Всегда готовый принять вызов, Александр III, однако, при каждом удобном случае давал понять, что интересуется только тем, что касалось благосостояния 130 миллионов населения России».

А вот, например, что говорил в своей речи в английской палате общин 1 марта 1858 г. министр иностранных дел и премьер-министр Великобритании виконт Генри Джон Темпла Пальмерстон: «У нас нет вечных союзников и у нас нет постоянных врагов; вечны и постоянны наши интересы. Наш долг — защищать эти интересы». Эту речь он произнес во время обсуждения в парламенте британской внешней политики.

Складывается впечатление, что политики XIX века были намного прозорливее своих ближайших потомков. Сколько бед для нашей страны и нашего народа удалось бы избежать, если бы Николай II прислушался к политическим советам своего отца и не поддался на провокационные призывы союзников по «Антанте» и массовую истерию российских политических и общественных кругов. Они потребовали вступления России в Первую мировую войну для защиты «братских славянских народов на Балканах». Конечно, дело не ограничилось солидарностью со славянскими народами. В царском правительстве лелеяли надежды захватить черноморские проливы Босфор и Дарданеллы с прилегающими территориями.

Традиционно предательски повела себя Англия. Ее министр иностранных дел Эдуард Грей обещал немецкому послу в Лондоне, что в случае войны между Германией и Россией Англия останется нейтральной при условии, если Франция не будет атакована (за два дня до этого он категорически отвергал подобную возможность в парламенте). И это притом, что Великобритания с 1907 года вместе с Россией и Францией входила в военно-политический союз «Антанта»!

А к противостоящему «Антанте» «Тройственному союзу» в 1915 году вместе с Турцией присоединилась и «братская славянская» Болгария.

Как бы там ни было, но «славянская солидарность» сыграла существенную роль в том, что Россия вступила в войну, за которой последовали поражение, две революции, гражданская война и казнь царской семьи. А также гибель 10 млн. других жизней, не считая жертв гражданской войны! А кто их считал?

Заветам своего отца не последовал слабовольный Николай II. Проигнорировал он и русского классика Федора Михайловича Достоевского, хорошо знакомого со славянской психологией и давшего ей убийственную характеристику в своем дневнике: «...по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому, ― не будет у России и никогда еще не было таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! <…> Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают.

Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тотчас же, имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени.

Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее. Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия – страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.

<…> России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества.

Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит – Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство...».

Как будто о сегодняшнем дне писали мудрый Александр III и великий Достоевский!

Нет у России союзников. И никогда не было сколько-нибудь постоянных. «Союзники» в годы Второй мировой войны сначала только и мечтали о том, чтобы натравить гитлеровскую Германию на СССР (Мюнхенский сговор), до последнего тянули с открытием второго фронта, а после победы моментально развязали против нашей страны холодную войну.

После войны славянские народы поступили прямо по Достоевскому! Несмотря на колоссальную экономическую помощь со стороны СССР по восстановлению разрушенной войной экономики в странах соцлагеря, там стабильно укреплялись антисоветские настроения, переходившие порой в открытые вооруженные восстания (Венгрия 1956, Чехословакия 1968).

Вот и после развала СССР большинство бывших союзных республик также в числе наших союзников не оказалось. Дольше всех на дружественных по крайней мере позициях оставались Казахстан и Белоруссия. Те политические процессы, которые проходят там сегодня, весьма настораживают. Основные причины прогрессирующего дистанцирования от России видятся в скрытой феодализации местных кланов, опасении потерять контроль над развитием политической ситуации с возможным переформатированием элит и их утратой контроля за … денежными потоками.

Особо «занятным» представляется положение, сложившееся с прибалтийскими странами. В СССР это были самые привилегированные республики с точки зрения распределения ресурсов из общегосударственной казны на душу населения. Можно сказать, что прибалты никогда не жили столь хорошо за всю свою историю.

В царской России эти страны были стабильным поставщиком прислуги в «приличные» дома – психологически это своеобразная прослойка общества. Моисею потребовалось водить евреев по пустыне 40 лет, чтобы выбить из них рабский дух. А тут вдруг сразу «свобода», вернее то, что казалось «духом свободы».

В марксизме свобода определяется как «осознанная необходимость». У прибалтов же не было ни необходимости, ни, тем более, ее осознания. Все заменил национализм, который и стал восприниматься как высшее проявление свободы.

Дальше (хоть они и не славяне, но точно по Достоевскому!): вошли в Европу, в НАТО на волне разнузданной русофобии, но потеряли не только промышленность и население, но и в большой мере собственную идентичность. Кто их различает в Европе среди других многочисленных трудовых мигрантов?

С учетом вклада Советского Союза в победу коммунистического Вьетнама над Соединенными Штатами логично было бы предположить установление союзнических отношений с современным Вьетнамом. Но что-то не складывается… Отношения почти прохладные с проблесками экономических интересов. Но и то с некими провокационными заходами: завлекли «Роснефть» в совместную разработку шельфовых месторождений. Только вот те неожиданно оказались на спорных с китайцами территориях!

Наиболее тесное сотрудничество у нас сегодня складывается с КНР. В военной области, в экономике, политике, в какой-то мере и в культуре. Причина столь тесных отношений во многом кроется в наличии общего если не врага, то открытого противника. Важные сами по себе экономические вопросы отходят на второй план. Главное – против кого дружить будем?

Российско-китайские отношения знали и любовь до гроба, и времена жесточайших противостояний, вплоть до открытых военных. Не будем пока загадывать, как они сложатся в дальнейшем, но настораживающие моменты имеются. Это и дистанцирование китайского представителя в ООН от поддержки России по некоторым вопросам, и порой злорадная реакция китайской прессы на отдельные наши неудачи (например, в ходе испытаний новых образцов оружия), и соседство перенаселенного государства с малонаселенными российскими территориями, обладающими огромными природными и особенно гидрологическими ресурсами.

Тесные экономические отношения у нас сложились с Индией, и, во всяком случае, могут сохраниться таковыми, пока выгодны они экономически или с военной точки зрения. Но они также далеки от идиллических.

Невозможно назвать союзническими наши отношения и с Ираном. И слава Богу! Потому что у этой страны есть свои весьма деликатные отношения с соседями, в частности с Израилем, в которые нам вмешиваться крайне нежелательно. Не можем мы согласиться со стремлением иранцев уничтожить Израиль, где почти половина наших бывших соотечественников! Не можем согласиться в этой связи и с возможностью появления у Ирана ядерного оружия.

Почти союзнические отношения сложились у нас с Сирией. Но таковыми до конца они стать не могут в силу того обстоятельства, что Россия хоть и занимает близкие позиции по ряду политических вопросов, расколовших Ближний Восток, но не готова отстаивать их путем своего прямого военного вовлечения. Не готова как отвоевывать Голландские высоты у Израиля, так и воевать за интересы палестинского народа. Который мы, тем не менее, как и Сирию, всегда защищаем политическими и дипломатическими средствами. Сегодня мы воюем в Сирии, там гибнут наши солдаты. Да, мы воюем за Сирию, но, прежде всего, за свои внешнеполитические интересы. Это первая попытка постсоветской России непрямого военного противостояния Соединенным Штатам. Это необходимо, чтобы мир понял, что распоясавшейся Америке, готовой весь мир ввергнуть в «управляемый хаос» ради своих экономических интересов, можно эффективно противостоять. Понял это Ближний Восток, поняла и Европа. Начинают понимать и сами США.

Наши ребята гибнут в Сирии, чтобы избежать в будущем третьей мировой войны, чьи контуры в последние годы, к сожалению, стали все яснее прорисовываться.

Вечных союзников у современной России нет. Она сделала правильные выводы из уроков истории и вместо сентиментальных позывов очертя голову защищать весьма сомнительные, постоянно предающие нас «братские» народы (по образному выражению незабвенной Фаины Раневской, вместо «соплей в сахаре») успешно укрепляет своих единственных союзников – армию, флот и воздушно-космические силы.