Пакистан был создан во имя ислама, для ислама и благодаря исламу. Отец нации Мухаммед Али Джинна видел предназначение пакистанского государства в том, чтобы быть домом для мусульман огромной Индии. По его мнению, индуистское большинство не сможет (или не захочет) обеспечить их равными правами и возможностями.
В итоге в 1947 году Британская Индия не только получила независимость, но и была разделена на Пакистан и Индию. Соответственно, ислам изначально был основой национальной идентичности, опорой и главной чертой пенджабского, пуштунского и прочего населения страны. В то же время Джинна был приверженцем демократических идеалов, поэтому государственность Пакистана была выстроена с опорой на парламентаризм.
Современный Пакистан является исламской парламентской республикой с федеративной формой устройства, где провинции обладают широкими полномочиями, и населением в 200 миллионов человек. Все это скрепляет мощная и властная армия, которая с первых дней независимости была опорой страны. Пакистан существует 71 год, и военные находились у власти почти половину из этого времени. И даже когда они уходили в тень, все равно сохраняли за собой качественные и количественные ресурсы для оказания серьезного влияния на гражданские правительства.
При этом не стоит забывать, что Пакистан – единственная страна исламского мира, которая обладает ядерным оружием. Нехватка внимания к ней в российской прессе неоправданна и нелогична.Сейчас исламская республика находится в глубоком политическом кризисе. И этот кризис стал настоящим подарком для звезды крикета Имрана Хана. Панамским подарком.
Кризис начался в 2016 году, когда было опубликовано так называемое Панамское досье. В нем содержался компромат не только на Петра Порошенко, но и на тогдашнего премьер-министра Пакистана Наваза Шарифа, конкретно – информация о коррупционных и офшорных схемах, в которых он был замешан. В результате трехкратный премьер был отстранен от должности, а позднее арестован. Два года страной управляло временное правительство, а элитарные группы (которых в Пакистане немало) потихоньку готовились к выборам. Как говорится, счет на табло.
Партия Хана получила 115 из 269 мест, партия Шарифа во главе с его родным братом – всего 64. «Бронза» у «Народной партии Пакистана», которую возглавляет представитель клана Зардари-Бхутто. Теперь Хан планирует создать оппозиционную коалицию и, разумеется, ее возглавить, став таким образом новым премьер-министром.
Имран Хан – выходец из богатой семьи Лахора, главного мегаполиса страны. Он вошел в политику в далеком 1996 году, основав партию «Движение за справедливость». С первых дней своего существования она легко меняла политический вектор и риторику, не чураясь откровенного популизма. Но в целом это правая политическая сила, которая ориентируется в большей степени на Китай и часто выступает с антиамериканских позиций.
Блестящая карьера игрока в крикет (а это национальный вид спорта) не только прославила Хана на весь Пакистан и Индию в придачу, но и дала ему возможность войти в высшее общество Великобритании – там тоже любят крикет. При этом Хан никогда не отличался большой религиозностью, неоднократно был женат, и одной из его спутниц жизни стала британка Джемима Голдсмит, которая водила дружбу с самой принцессой Дианой.
Однако после потери матери, с которой был очень близок, Хан начал практиковать суфизм – и религии в его выступлениях стало гораздо больше, в том числе с радикальным акцентом. Наиболее забавное из прозвищ, которые ему присвоили пакистанские медиа, – Талибан Хан. По местным меркам подобная кличка – возвышенный комплимент, и никак иначе. Она закрепилась после 2002 года, когда политик заявил, что восхищается судебной системой, которую установило движение «Талибан» в Афганистане, и сделал бы для Пакистана то же самое. А незадолго до выборов Хан создал альянс с наиболее одиозным и консервативным пакистанским богословом, так называемым отцом талибов Сами уль-Хаком – именно у него учился основатель «Талибана» одноглазый мулла Омар.
Но главными спонсорами и менторами Хана стали пакистанские военные. В том числе благодаря тому, что Хан бросил вызов гражданским элитарным семьям Шарифа и Зардари-Бхутто, которых они ненавидят. Эта связка между ними значительно важнее, чем антиамериканская риторика «Движения за справедливость».
Исходя из этого, можно предположить, что внешнеполитический курс нового правительства останется практически неизменным. Пакистан крайне зависим от Китая, который предоставляет ему многомиллиардные кредиты и инвестиции. Одновременно с этим Исламабад не может разорвать свои связи с Вашингтоном, несмотря на постоянные ссоры с ним. До тех пор пока в соседнем Афганистане находятся американские войска, Пакистан так или иначе будет зависим от Соединенных Штатов.Исторически отношения Москвы и Исламабада складывались, мягко говоря, неважно. Пакистан был головной болью советских лидеров во время афганской войны – во многом благодаря его политике, вскормившей движение моджахедов, Москва провела кампанию столь бездарно и трагично. Со своей стороны, Советы традиционно занимали жесткую проиндийскую позицию в вечном споре за Кашмир.
Но времена меняются – сейчас российско-пакистанские контакты развиваются на удивление динамично. Так, ряд российских компаний, в частности «Газпром», рассматривают возможность поставок в Пакистан СПГ. Если знать о масштабах этой страны и о хронической нехватке там энергоресурсов, это выглядит очень перспективным проектом.
Другой многообещающей сферой сотрудничества может стать военно-техническая вкупе с борьбой с терроризмом. Осенью 2017 года на Северном Кавказе впервые в истории прошли совместные российско-пакистанские учения «Мирная миссия». При этом Исламабад заинтересован в покупке некоторых видов российской техники, включая истребители, танки, вертолеты и системы ПВО.
Завершение политического кризиса и установление прочной власти (Хан вкупе с военными и исламистами – это сильный союз) может стать хорошим фактором для углубления российско-пакистанских отношений. Пакистан для нас не только значительный рынок сбыта, но и важная зона геополитической игры, поскольку граничит с Индией, Ираном и Китаем и имеет выход к Аравийскому морю, через которое проходят нефтяные мегатанкеры.
Автор – специалист по политике США в Афганистане и на Ближнем Востоке, эксперт РСМД и Института Ближнего Востока.
