Про друга Орхана (из эфира «Эха Москвы»)
АВТОР - Максим Шевченко

Про последнюю командировку

Когда я узнал, что он хочет ехать, я, честно говоря, пришел в ужас. Куда вы собираетесь? Вы даже не представляете, что это такое! Это ад на земле! Если у вас нет вооруженной охраны, если вас постоянно не сопровождают вооруженные люди и сами вы без оружия, вы — просто добыча. Добыча для бандитов, добыча для повстанцев, для спецслужб. Я корю себя, что не отговорил его от этого безумия — ехать в ЦАР.

Про Африку

Его смерть — это смерть, о который мечтал каждый мальчишка и каждый мужчина. Гумилевская судьба. Он обожал Африку, он бывал в Сомали. Приехал делать репортаж о пиратах, его в аэропорту арестовали, посадили, считали, что он какой-то наемник, потом выяснилось, что он журналист, и с ним хорошо обращались, а он потом целое эссе написал. Потом в Кении прожил какое-то время. Потом мы в Эфиопию ездили, когда умер Гейдар (отец Джемаль). Ездил с сыном на сафари в прошлом году в Кению. Прекрасный мальчик, 12 лет, очень похожий на отца и на деда и характером, и внешностью. Он Африку знал, ценил, понимал. Поэтому наверное и попросили его поехать. Он не ощущал ее чужой средой.

Про храбрость

Орхан не знал слова «страх». Где становилось опасно, он сразу туда двигался. Такой характер. Он не нуждался в поисках адреналина. У него отсутствовал внутренний орган, который отвечал за страх. Я был свидетелем, когда в Донецке, тяжелый минометный обстрел, все валяются вокруг, прячутся за каждый камушек, а он стоит, буквально помахивает палочкой, ходит и что-то снимает, хотя рядом людей убивают. Он мог достать репортажи, которые никто другой не мог. В Славянске, когда Стрелков уходил, он прошел через какие-то поля минные…

Храбрейший, достойнейший, прекраснейший, умнейший, тонкий, веселый, обаятельный… Будь она проклята эта Африка! Какая-то Центральноафриканская республика! На хрена это было? Ну что там такого? Это легкомысленность страшная, трагическая. На этот раз не пронесло, к сожалению.

Про причуды

У Орхана была благородная семья, а у каждого аристократа должна быть причуда. Он напрочь отказывался регистрироваться в социальных сетях, не понимал их и относился к ним с аристократическом чудаковатым презрением. В этом он был старомодный. А в остальном нет. Великолепно владел аппаратурой, техникой съемки.

Про власть

Орхан считал практически любую власть злом. Был стихийным анархистом. Очень верующий и богобоязненный человек, но четко знал, что власть, бюрократия, спецслужбы — это ложь, манипуляции людьми, цели, которые противоречат человеческой природе. Он не врал вообще никогда. На прямой вопрос «как ты относишься к Путину или к России», Орхан мог в лоб «рубануть», без всяких политесов.

Про характер

Орхан был правильным пацаном, всегда поступал по правде. Прекрасный в дружбе. Отдать кусок ближнему, все твое, мне ничего не надо. С другой стороны, он мог в задумчивости… (смеется) мы садились за стол, и Орхан, если задумывался о чем-то, начинал уминать… мы так все на это смотрели с умилением таким. Сейчас я осознаю, что Орхана нет на Земле, как луч света погас внезапно…

Несмотря на его ошибки, страстность — абсолютно честный и порядочный человек. Он всегда вставал на сторону угнетенных, приходил на помощь слабым, никогда не заискивал перед начальством.

На грубость отвечал достаточно жестко. Помню на Чистопрудном бульваре, у кинотеатра «Ролан» шли, и какой-то богатей припарковал машину шикарную прямо на тротуаре, перекрыв проход. Орхан ему сказал вежливо: «ты не можешь убрать машину?» А тот скривился, типа «ты кто такой?». Орхан сказал «ладно» и прямо по капоту перешел. Тот вылез из машины «ты чего, оборзел», Орхан повернулся, тот раз сразу спрятался обратно в машину, закрыл свои двери.

Про работу

Удивительно, как человек с таким опытом мыкался и не мог найти работу. Он прекрасно работал с Фишманом и Зыгарем, на «Дожде», в «Новой газете» у Муратова и считал его своим учителем, в «Независимой газете», где мы с ним подружились, в журнале «Смысл», фрилансером, снимая на донецкой войне. Работал для «Известий», ранен был, Габрелянов тогда дал деньги на лечение и чтобы его вывезли оттуда. В Русский Newsweek он поступил после Афганистана, когда съездил в Гильменд, к талибам, куда никакой журналист не мусульманин не попал бы. А он попал, и после этого репортажа его взяли. Он пытался устроиться в «Настоящее время» и в другие издания, мы подбрасывали какие-то заказы. Он не был в бедственном положении, но он был недовостребован.

Он хотел вернуться в элитную журналистику с каким-то проектом. Представляете, ты из Африки привозишь фильм! Естественно, это деньги и имя, может, возвращение контрактной работы. Если бы он вернулся живым, это был бы выдающийся журналистский материал. Не получилось.