Кризис среднего чека .
Два-три раза в месяц мы с мужем ездим навещать его родных в деревню, и по этому поводу основательно закупаемся продуктами, потому что в той местности один сельмаг на семь деревень, да и тот кривой — цены втридорога и все время нет самых простых вещей: спичек, соды, масла. Хлеб там раскупают до обеда, молоко привозят после обеда. Зато алкоголь всегда в ассортименте, и даже когда вырубают свет или пропадает интернет-сигнал, бутылку горячительного продадут без онлайн-кассы — просто перельют «родимую» в тару клиента, а бутылку с акцизной маркой оставят для строгой отчетности. Так что продукты, которые можно хранить долго, мы в городе берем с запасом — крупы, чай и прочее. Сахар, соль и муку семья обычно закупает оптом, чтоб два раза не бегать. А семья там большая, только за выходные расходуется порядка шести буханок хлеба и пяти пакетов молока.
И вот мы с мужем в супермаркете взяли по тележке и разошлись по отделам затариваться. Я иду к полке с хлебом, где уже тусуется бабка в белой панаме. Обычно я пишу «пожилая дама», но если это бабка, с чего я буду на человека наговаривать? Сначала она недовольно перещупала все буханки на полке «горячий хлеб», затем залезла в корзинку к посторонней девушке со словами «А почему корочка по-разному хрустит? Вот у вас мягче!» Девушка шарахнулась прочь, сквозь стеллаж с консервами, и скрылась в недрах бытовой химии.
А бабка нацелилась на меня. Сначала она внимательно наблюдала, как я гружу в тележку шесть буханок хлеба, громко комментируя: «Сейчас никому больше не достанется горяченького!» Это, кстати, было злостным враньём, ибо горячего хлеба я взяла только две штуки, а в остальном это были буханки либо в нарезку, либо бездрожжевые. А я молча порулила тележку в бакалею. Старушенция, видимо, решила, что недостаточно четко выразила свою позицию (я же не засмущалась и не провалилась от стыда сквозь землю), поэтому обратилась ко мне напрямую:
- Вы к нам из какого голодного края?
Нам, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни, поэтому я обычно в диалоги с активными гражданами не вступаю. Надо сказать, что иногда пожилые люди пугаются, видя мою тележку, и начинают на полном серьезе спрашивать, не грозит ли в ближайшее время повышение цен. Я коротко объясняю, что у меня большая семья, и тащусь дальше. И вот я пошла дальше, забирая по пути замороженную курицу, три десятка яиц, растительное мало, по пакету манки, гречки, риса, макарон, пшена и вермишели. Бабка - за мной, продолжая отпускать ехидные комментарии:
- А чего крупы так мало берешь? Загребай всю полку! Конфеты по 300 рублей?! А рожа не треснет?
Молча рулю дальше. У молочного отдела встречаю мужа с такой же полной тележкой, мы сверяем список покупок. У бабки глаза лезут под панамку.
- Вас двое, что ли?! - голосит она возмущенно, будто бы пустила нас к себе в закрома взять по маковому зернышку взаймы, а мы взяли по два, и тычет в нас искривленным пальцем. - А если каждый по столько будет брать?! Саранча!
Другие покупатели косятся на нас, но бабку обходят стороной. Видимо, здесь ее хорошо знают и по месту жительства характеризуют неудовлетворительно.
- Отстаньте, это не ваше дело, - говорю я, наконец, и вроде бы не очень злобно. Магазинные бабки меня не волнуют. Меня волнует, сколько денег я сейчас отдам на кассе, потом — сколько денег отдам на заправке, чтобы доехать до деревни, потом — сколько денег оставлю в деревне, если окажется, что в колхозе снова задерживают зарплату, а старшие братья мужа не смогли пока продать щенков от охотничьей собаки. А если кому-то все, что свыше пол-литра молока и полбулки хлеба, кажется непростительным шиком, это меня вообще не касается. Но бабка считает, что должно касаться, поэтому хватает с ближайшей полки несколько банок консервов и кидает в мою тележку с воплем:
- Гребите уже все подряд! Вдруг голодные останетесь! - вроде бы она хочет насмехаться над нашей «жадностью» (много бы я отдала за то, чтобы семья могла себя полностью обеспечивать без моего участия!), но ее прямо трясет.
Муж мой человек куда более бесконфликтный, но куда менее терпеливый, чем я, поэтому он взрывается и громогласно выдает:
- Если вы своей жестянкой мне разбили яйца, на кассе сами будете платить!
- Оставь, - говорю ему тихо, а громко зову: - Охрана! Здесь портят имущество магазина!Я такой скорости, которую развила эта старушенция, не видела дальше в мультфильмах про Тома и Джерри. Вот только что стояла бабка, как вдруг в воздухе мелькнул стоптанный тапок — и никого. Только за стеклянной стеной у входа выросла белая панамка.
На кассе мы сначала пропустили несколько человек с малым количеством товара, и хотели пропустить еще молодого парня, который взял пакет молока, батон, банку сгущенки и какую-то мелочь, но он молча замотал головой и даже отошел от нас на шаг. Мы начали выкладывать продукты на ленту, а он, хотя позже рассчитался, вышел раньше, потому что мы в четыре руки еще грузили свою снедь по пакетам. И вот картина маслом: мы выходим из супермаркета, а этот парень бережно ведет под ручку ту самую бабку в белой панамке, с которой в магазине делал вид, что незнаком. Парень все оглядывался на нас, пока мы грузили пакеты в машину, а потом вдруг подмигнул. Его спутница тоже один раз обернулась и сквозь самое обычное лицо доброй бабушки снова мелькнула гримаса обличительницы наших пороков.
гр. Рассказано.
