Сумасшедшие русские кошки!

- А ну не смей! – услышал за своей спиной соседский пацан, Женька Чупакин, когда попытался пнуть бездомную кошку, сидевшую на солнышке зажмурив от удовольствия глаза.
Эту рыжую жительницу подвала иногда подкармливали сердобольные старушки из подъезда.
Нога, занесённая для удара, зависла в воздухе. Голос за спиной прозвучал твёрдо с намёком на последствия, если посмеет ослушаться.
Как – то сразу пропало желание показывать дружкам, таким же пятиклашкам, как и сам, какой он крутой.
Женька медленно оглянулся, как нашкодивший щенок.
Сзади стоял крепкий мужчина в военной форме.
- А я что? Я ничего. Нога просто затекла, разминал. А вы, наверное, подумали, что хотел кошку обидеть? Нет, я бы никогда, - мямля, под почти нескрываемые улыбки своих дружков, оправдывался мальчишка.
- А ну ка, мелюзга, присядьте на скамейку, - командным голосом произнёс незнакомец.
Парнишки помялись с ноги на ногу, но сели, переглядываясь, будто спрашивая друг у друга:
- Чего этому мужику надо?
- Да не бойтесь, расскажу вам одну историю и отпущу восвояси. Готовы слушать?
Дети не в такт закивали.
- Случилось это во время второй мировой войны, глубокой осенью, когда уже первый снег выпал и морозно было по ночам, - начал без лишних предисловий военный. – Забросили в одну из таких ночей наших разведчиков на захваченную фашистами местность, узнать остались ли люди в деревне или можно шквальным огнём разнести противника в пух и прах, не переживая за мирное население.
Деревня та была большой, до революции даже мельница своя имелась, только поодаль, в лесу. Потом меленку бросили, стали муку коллективно в райцентре молоть, дорога к ней успела ещё до войны деревьями и бурьяном зарасти.
Так вот, не повезло нашим парням, заметили их фашисты, стрелять по парашютам стали. Одного из них основательно зацепило. Отнесло ветром разведчиков туда, где у реки та мельница полуразвалившаяся свой век доживала. Дорога к ней через лес шла, на мотоциклах проехать немцам бы не удалось. Ночью бродить по лесу они побаивались, решили утром искать, понимали, что раненные парашютисты далеко не уйдут.
Парни кое-как из запутавшихся на деревьях строп выбрались. А идти куда? Кругом темно, лес, холод, снег идёт. Огня тоже не развести, сразу заметят.
Вот и отправились они к почти разрушенной старой мельнице, которую случайно обнаружили.
Тот, что раненный, идти не мог, его товарищ на себе внутрь затащил. Хоть не под открытым небом на морозе, а под крышей переночевать. Мельница-та накренилась набок с того времени, как её бросили, частью крыши в землю вросла, а всё же держалась.
Надо сказать, что раньше люди суеверные были, считали, что в таких местах нечись водится, черти там всякие, упыри, живут колдуны. Только другого укрытия не было.
Забрались ребята внутрь и, осмотревшись, чуть не закричали от страха. Из темноты глядели на них пар сорок, а может и больше, светящихся глаз.
Схватившись за фонарик, посветил один из парней в сторону страшных существ, и замер от неожиданности.
В углу, сбившись в один лохматый ковёр, греясь друг о друга, сидели обычные домашние кошки.
Как оказалось, фашисты ещё летом сожгли почти все дома в деревне вместе с жителями, оставили для себя клуб, да пару хат рядом с ним, где ждали подхода своих частей, так кошки, в один момент оказались бездомными и осиротели. Они ушли подальше от страшных людей, говоривших на незнакомом языке, сбились в стаю. Крыша над головой нашлась, а пропитание и раньше часто добывали самостоятельно, не городские всё-таки, не балованные. В лесу хватало птицы, возле речки водились лягушки, а в воде плескалась рыба, которую кошки приспособились ловить. Прежде на мельнице крысы имелись, пушистые охотницы передавили и их, а те из кошачьей братии, кто покрупнее, даже зайцев ловить умудрялись.

и всё закончится к зиме:
сонливость, сдержанность, усталость.
покажется, как будто мне
случайно это всё досталось.
дорог разбитых колея
и стук вечернего трамвая
разделят сущность бытия
на «быт» и «я» её меняя.
и будут пятиться дома ,
пытаясь дряхлость скрыть и старость.
зима… ну что с того, зима .
но нам тепла ещё досталось:
ещё не выпали снега
и нет рекламы новогодней,
и мы не выпали пока
друг другу в линиях ладоней,
не заступили за черту,
не оступились в зимней стуже
(я это всё себе зачту ,
когда увижу льдинки в лужах).
и ночь становится длинней,
чернилами на город льется...
и всё закончится к зиме.

а может, вовсе не начнется.

© Прогулки с Баваль

А надо, чтобы в каждом слове – Бог…
И надо, что бы в каждой мысли – свет.
Тогда и солнце вовремя взойдёт,
Тогда и злиться – надобности нет…

Бывает, очень сложно воспринять
Чужие недостатки и грехи.
Но стоит ли кого-то исправлять,
Когда от Бога сами далеки?

Не научились верить и прощать,
И сострадать мы можем не всегда.
А Бог умеет чудом поощрять
Людей, в ком не исчезла доброта…

В ком сохранились детские черты,
Они в душе… Там искренность живёт.
И раз не исполняются мечты,
То Бог ещё от вас чего-то ждёт…

Возможно, нужно просто сделать шаг…
Из сердца удалить вагон обид.
И Бог подаст какой-то верный знак,
Что к счастью путь свободен и открыт…

Я каюсь, что сама себе во вред,
Жила в плену уныний и тревог…
А надо, что бы в каждой мысли – свет…
И надо, чтобы в каждом слове – Бог…

© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт

И семья Светлаковых