В ультиматуме Хиссена упоминаются «российские наемники» под руководством некоего Валерия Захарова (Valeri Zakarov). В мае радио RFI сообщало о русском советнике президента ЦАР Фостен-Арканжа Туадеры с таким же именем. Согласно данным RFI, он занимал пост советника по вопросам безопасности. С его участием Туадера и его сторонники проводили переговоры с представителями мусульманского района Банги, столицы страны, PK5.

«Предыдущий кровавый режим опирался на Захарова и его наемников… Требуется прояснить, какую роль играли наемники, в связи с вмешательством близких к Кремлю сил в центральнофриканскую дипломатию​», — говорится в документе.

РБК направил запросы в пресс-службы Минобороны и МИДа России.

Вооруженный конфликт в ЦАР на религиозной почве продолжается с 2012 года. В 2013 году исламские повстанцы из группировки «Селека» захватили столицу Банги, свергнув президента Франсуа Бозизе. До января 2014 года страну возглавлял лидер группировки «Селека» Мишель Джотодия. Однако после обострения гражданского конфликта и начала миротворческой операции «Сангарис» с участием контингента французских войск, он добровольно покинул пост президента и сбежал из страны.

В результате в стране обострилось противостояние мусульманских повстанцев и христианского ополчения (так называемого «Антибалака»), что послужило поводом для Amnesty International заявить об этнических чистках. В 2016 году победу на выборах в ЦАР одержал Фостен-Арканж Туадера, заявивший о планах добиться примирения конфликтующих сторон.

В период правления Туадеры связи с ЦАР начала расширять Россия. Официально о присутствии российских военных специалистов в ЦАР стало известно в марте 2018 года из заявления российского МИДа.

В Москве подчеркнули, что задачей специалистов из России является помощь в обучении правительственных войск для стабилизации ситуации в стране в соответствии с резолюциями ООН.

На тот момент, в соответствии с заявлениями ведомства, в Центральную Африку были отправлены пять военных и 170 гражданских инструкторов из России. Кроме того, правительственная армия с января 2018 года начала получать от Москвы на безвозмездной основе вооружение и боеприпасы.

В последнее время в Москве не исключали возможности увеличения военного присутствия в ЦАР. Так, 22 октября об этом заявлял спецпредставитель президента России по Ближнему Востоку и странам Африки, замглавы МИДа Михаил Богданов.

Он заявил, что вопрос о посылке новых инструкторов зависит «от желания правительства страны, легитимных властей». «Так что я не исключаю этого (увеличения контингента российских военных инструкторов в ЦАР. — прим. ред.). Нужно больше, будет больше», — указал Богданов.

Присутствие российского Минобороны в Центральноафриканской Р​еспублике должно было получить правовую основу на основании соглашения о создании официального представительства ведомства в стране. 9 октября проект соглашения одобрил премьер Дмитрий Медведев. Среди целей работы представительства было указано «обеспечение руководства деятельностью российских военных специалистов… по оказанию помощи в строительстве Вооруженных сил Центральноафриканской Республики».

Ранее в Варшаве заявляли, что Польша имеет право на репарации со стороны Германии за ущерб, нанесенный во время Второй мировой войны, они должны стать «напоминанием о справедливости, о том, что Польше принадлежит».

Как сообщало агентство PAP со ссылкой на оказавшийся в распоряжении журналистов документ Бюро анализа польского сейма, Польша имеет основания требовать с Германии 48,8 миллиарда долларов репараций. Правительство ФРГ считает вопрос о военных репарациях Польше закрытым.

В ходе Потсдамской конференции в 1945 году было достигнуто соглашение, согласно которому Польша получала репарации из доли СССР, поступавшей из восточной зоны Германии. Спустя несколько лет СССР и Польская Народная Республика (ПНР) заключили соглашение, прекращающее взимание репараций с ГДР с 1954 года.

ВЗГЛЯД: То есть основа – наша, а премию получают те, кто идею «доводит до ума»?

С. Г.: Можно сказать и так. Было довольно-таки много случаев, не один и не два, когда отечественные специалисты получили важнейший для науки результат, но он не был доведен до конца. А на основе этих результатов уже были получены Нобелевские премии иностранцами.

ВЗГЛЯД: Представители каких областей физики из нашей страны были ближе других к получению Нобелевки?

С. Г.: Думаю, как раньше, так и сейчас, ближе всех – люди, которые занимаются космологией, изучением космоса и космических технологий. Сергей Павлович Королев, например. Первый спутник, который он запустил в 1957 году, разве не заслуживал Нобелевской премии? Но сложность была в том, что Королев не один всем этим занимался, был Совет генеральных конструкторов, и в итоге премию за спутник не получил никто.

Также награду должен был получить Яков Борисович Зельдович. Один из нобелевских лауреатов говорил, что того представляли к награде, только сомневались, за какие именно работы лучше всего его отметить. Ведь среди достижений Зельдовича – как участие в создании атомной и водородной бомб, так и труды по физике горения и взрыва, ядерной физике, астрофизике, космологии, окислению азота, имеющему важное экологическое значение и т. д. А в итоге лауреатом он так и не стал.

ВЗГЛЯД: Вы упомянули, что представители космологии из числа отечественных ученых и сегодня могут претендовать на Нобеля?

С. Г.: Да. Сейчас по космологии у нас есть ученик Зельдовича Алексей Старобинский. Он выдвинул гипотезу о самой ранней Вселенной, о так называемом инфляционном расширении, и указал, как проверять эту гипотезу. Это фундаментальная вещь, с помощью которой можно объяснить многие факты, которые имеются в космологии. Добавлю, что Старобинский уже получил несколько престижнейших международных наград за свои открытия, но, на мой взгляд, они тянут и на Нобелевскую премию по физике.

ВЗГЛЯД: Если говорить о других разделах физики, где мы близки к Нобелевке, а где отстаем, может быть, даже безнадежно от зарубежных коллег?

С.Г.: Вы знаете, я бы не хотел касаться областей, где не являюсь большим специалистом. И тем более кого-то критиковать.

Хотелось бы сказать только, что помимо космологии радиофизика у нас всегда была и остается на высоком уровне. Андронов, Басов, Прохоров, ученики Прохорова... Большие шансы получить Нобеля вижу у представителей Института прикладной физики РАН в Нижнем Новгороде. Совершенствование реакторов на быстрых нейтронах, которые, по-видимому, представляют собой будущее мировой энергетики, также таит в себе новые открытия. У нас этой работой занимаются в Обнинске. Многие наши физики либо уже являются номинантами Нобелевской премии, либо рано или поздно станут ими...

Да, я забыл назвать самую главную фамилию – человека, нашего современника, который на 100% заслуживает Нобелевскую премию по физике. Это Юрий Цолакович Оганесян из Дубны, который открыл около десятка новых сверхтяжелых ядер и именем которого уже назван последний открытый элемент периодической системы элементов Менделеева (Оганесон (Og) под номером 118 – прим. ВЗГЛЯД). Таким образом, он уже вошел в историю, но достоин и Нобелевской премии тоже. Правда, как сказал один из предыдущих лауреатов Виталий Гинзбург, в России надо долго жить, чтобы получить эту награду (Гинзбург получил награду в 87 лет, Оганесяну сейчас 85 лет – прим. ВЗГЛЯД).

ВЗГЛЯД: Изменилось ли значение теоретической физики для науки, общества, страны за 60 лет, прошедших с присуждения Нобелевской премии по физике первым нашим соотечественникам?

С. Г.: Когда в 1949 году, после сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, некоторые карьеристы и неучи хотели устроить то же самое, что произошло в сельском хозяйстве, в физике, квантовой механике, теории относительности, Игорь Васильевич Курчатов позвонил Берии и сказал: «Если запретят квантовую механику, то надо сворачивать всю нашу деятельность, без нее атомной бомбы не будет!» И квантовую механику оставили в покое, дали ей развиваться. С помощью квантовой механики и теории относительности в дальнейшем были получены известные практические результаты. То есть теоретическая физика стала основой для производительных сил, без нее нельзя было построить ни один ядерный реактор, нельзя было организовать дальнюю радиосвязь и сделать многое, что мы сегодня имеем, к примеру, в военном деле, в метеорологии и т.д.

Столь же важное значение она имеет и сегодня. Сейчас в сфере энергетики мы переходим к следующему поколению реакторов, и снова для этих изменений нужна теоретическая физика. Без нее были бы невозможны многие вещи, к которым все привыкли и которые уже кажутся такими простыми.

ВЗГЛЯД: Есть ли сегодня фигуры, сравнимые с Петром Капицей, Львом Ландау?

С. Г.: С Ландау, думаю, нет – и не будет. Потому что Лев Давидович Ландау был специалистом буквально во всех отраслях физики. Сейчас различные направления физики настолько разошлись, что ни один человек не может объять столько. Значит, таких универсалов, как Ландау, просто вообще больше не будет. Притом, что в мире и до этого таких были единицы.

Что касается Петра Леонидовича Капицы – кроме того, что тот был замечательным физиком, он был еще и большим организатором науки, руководителем. Под него был организован целый специальный главк. Кроме того, он имел исключительный моральный авторитет. Капица мог говорить с вождями, писать письма, хлопотать за посаженных в тюрьму и т.д. Он же просто-напросто спас Ландау и не только его, но и ряд других важнейших физиков и математиков.

Сегодня... Думаю, что в оборонной промышленности есть такие люди, которые твердо отстаивают свое мнение, могут спорить с начальством, которое не сразу понимает пользу от того или иного решения. Вот такие черты Капицы у наших крупных руководителей науки должны присутствовать.

ВЗГЛЯД: Когда-то вы сдавали Льву Ландау экзамен, поступая в аспирантуру. Каким он был преподавателем?

С. Г.: Любовь к преподаванию у него была одним из выражений любви к науке. Он получал удовольствие от того, что помогал студентам понять красоту науки. А одновременно мог сказать молодому человеку, который увлекся чем-то другим вместо учебы: «Вы совсем одичали и скоро по деревьям лазить будете».

ВЗГЛЯД: Вы тоже уже много лет преподаете студентам. Ощущаете сегодня интерес к физике со стороны молодежи?

С. Г.: Я больше пятидесяти лет преподаю в МФТИ. И действительно ощущаю, что за последние несколько лет интерес к физике вырос, что не может меня не радовать. Да, за те годы, что были потеряны для нашей науки, многие старые ученые ушли, среднее поколение не такое многочисленное, но сейчас вновь растет интерес к науке.

Скажу даже так: при всех отрицательных свойствах ЕГЭ есть у единого государственного экзамена и одно очень полезное свойство. Я специально опрашивал студентов: кто они, откуда? И оказывалось, что ребята приезжают к нам учиться со всех концов страны и Ближнего зарубежья: с Дальнего Востока, с Поволжья, с севера, с Украины. А в этом году мы стали чемпионами по среднему баллу, необходимому для приема, обойдя даже престижный МГИМО! Для поступления в МФТИ нужно было получить 96,4 балла, в МГИМО – 95,3.

Ссылка