От такой жизни Мадлен совсем сникла. Но вот приехала она как-то на бал в китайской синтетике, а навстречу ей обворожительный мужик: молодой, статный, усики и бородка такая козлиная — в общем, муж был чмо, а этот мачо. Разлетается к ней кавалер, и говорит:
— Позвольте представиться, я Жан-Батист де Годен де Сент-Круа. Можно просто Годен. Разрешите познакомиться, ма шери?
«Ну наконец-то счастье привалило», — подумала маркиза, а кавалер и спрашивает:
— А что ж ты, ма шер, такая обольстительная, и в синтетике?
— Муж у меня жадный, — вздыхает Мадлен.
— Это поправимо, — ухмыляется Годен. — Я тут алхимией занимаюсь, ну так, для души, хобби. На вот тебе отличное средство от плохих мужей.
Приехала маркиза домой, наварила борща, вылила туда средство, и мужа потчует.
— Не буду я это мердэ жрать. — с ужасом говорит муж, привыкший к фуагра со спаржей.
— Это шарман, а не мердэ, — обижается Мадлен. — Варварская экзотика. — Жри давай, или покупай мне шелковое платье.
И бах сверху ложку сметаны. Маркиз испугался, морщился, но жрал – не тратиться же на собственную жену, моветон, в самом деле. А к вечеру тихо так помер. Никто не удивился, потому что чего еще ждать от варварской экзотики? Несварение у человека случилось. В общем, всем было плевать.
Купила маркиза платье от Армани, и стала регулярно предаваться разрушительной страсти с де Сент-Круа. Но через какое-то время бабло закончилось.
— И что теперь делать? — расстроилась Мадлен.
— А папаша-то у тебя помирать не собирается? — спрашивает Годен.
— Да все никак не издохнет. Ужасно крепкий старичок. К тому же, все его бабло отойдет двум моим старшим братьям. Паразиты те еще, не поделятся.
— Не вопрос, ма шери, — говорит Годен. — Правда, старое средство у меня закончилось, но я тут нового нахимичил. Надо его только испробовать на ком-нибудь. А то вдруг твоя родня не до конца помрет, будем потом за ними памперсы менять.
Маркиза наварила целый котел борща, вылила туда литр средства, и поехала в госпиталь для бедных. Там всех угостила борщом. Монахини тоже хотели попробовать, но Мадлен сказала:
— Нечего на халяву потреблять. И так жирные.
В итоге все бедняки вручили богу душу.
— Вот и отлично! — сказали монахини. — А то надоело уже их по одному хоронить.
Короче, бедняков оптом закопали, ничего не заподозрили, и всем тоже было плевать.
А Мадлен пригласила на борщ сначала братьев, потом папу. И стала наследницей огромного состояния.
— Да, вредное это блюдо, борщ, — сказали знакомые. — Варварское, сразу видно.
И стали вести ЗОЖ.
Пока Мадлен занималась таким оригинальным накоплением капитала, ее дочка вышла замуж. Приходит однажды в слезах и говорит:
— Маман, какая гадость это ваше замужество. Супруг мне бабла не дает.
— Да что же это за пердимонокль на бедных женщин! — возмутилась маркиза. — Сплошные жмоты в Париже, а не мужики.
И муж дочки тоже нечаянно помер, поев магического тещиного борща. И традиционно всем было плевать.
Тут Мадлен задумалась: женщина она еще в самом соку, денег немеряно, от всей надоевшей родни избавилась — можно жить для себя и заниматься самореализацией. Фэнтези там писать или рэп читать. Зачем ей содержать де Сент-Круа? И решила его бросить.
— Ты не угадала, ма шери, — заржал Годен. — Ты мне будешь регулярно бабло отстегивать. Я тут тоже писательством занялся. Мемуары написал. На Самиздат уж не выложил, зато в лаборатории спрятал. Если со мной что случится, их найдут. И все узнают, сколько ты народу убила, и почему все мёрли от варварского борща.
Пришлось его терпеть. Но Годен подложил маркизе совершенно непозволительную подлянку: взял, да издох самостоятельно. Без яда. То ли простыл, то ли еще чего. Его мемуары нашли, это дошло до Людовика XIV, и наконец-то всем стало не плевать.
Мадлен умудрилась сбежать из страны, и еще 4 года скрывалась то в Англии, то в Голландии. Людовик, осатаневший от того, сколько его подданных перетравила красотка, топал ножками и требовал отыскать гадюку. В итоге маркизу поймали, пытали и казнили. Во время следствия выяснилось, что проделки Мадлен — мелочь незначительная, по сравнению с тем, что творится при дворе короля. Но об этом как-нибудь потом.
Моралей будет много. Во-первых, чем меньше женщину ты любишь, тем гаже борщ. Можно и подохнуть нечаянно. Во-вторых, не следует класть все яйца в одну корзину. Мадлен слишком доверяла любовнику, а надо было наготове держать борщ. В-третьих, традиционно: пока монарх ножкой не топнет, всем плевать.
На картине Шарля Лебрена — мадам де Бренвилье. Судя по виду, она собственный борщ попробовала.
© Диана Удовиченко
