Создание пояса ненависти потребовало смещения компромиссных (с точки зрения внутренней политики соответствующих государств) «многоверкторных» режимов и их замену радикально-националистическими, «евроатлантическими», силами, представители которых особой популярностью в своих странах не пользовались. Речь шла не о том, что элиты постсоветских государств были против интеграции в НАТО и ЕС, но в коренных противоречиях, между полумаргинальными группами «идеологов», кормившимися с американских грантов и в принципе не интересовавшихся экономикой, и родившимся национальным олигархатом, кормившимся с национальной экономики, желавшим контролировать внутренний рынок и имевшим некоторые интересы и амбиции на рынках внешних, в частности, на российском.

Ползучее «удушение в объятиях» предполагало учёт интересов национального олигархата. Переход к форсированному наступлению на Россию, такой учёт исключал. Национальные экономики должны были быть принесены в жертву националистической идеологической мобилизации народов против России.

Достичь успеха в такой ситуации можно было только путём переворота. Но открытый путч маргиналов был бы подавлен властями и не поддержан мировым сообществом. Поэтому пришлось маскировать его под цветные «народные революции». Тем не менее, приход к власти радикальных националистов-русофобов был настолько разрушителен для интересов местных элит, что в большинстве случаев перевороты не состоялись, а жалкие попытки были легко подавлены властями, несмотря на вялые протесты «цивилизованного мира».

В отельных случаях перевороты удались, но и тут в большинстве случаев старые элиты смогли сохранить контроль над ситуацией, а также «многовекторную» стратегию. Только в Грузии и на Украине надолго утвердились русофобские режимы (Саакашвили и Ющенко). Но и в Грузии, в конечном итоге, режим Саакашвили пал, а его преемники являются вполне «многовекторными» русофобами. Лишь на Украине режим Ющенко, за пять лет деградировав до полной маргинальности и утратив власть, возродился в 2014 году в виде прямой радикально-националистической диктатуры, небрежно прикрытой псевдодемократическим режимом Порошенко.

Сейчас против Петра Алексеевича пытается объединиться новая «оппозиция» на базе всё той же «многовекторности». Вроде бы даже что-то получается. Но речь идёт о смене персоны президента, об отстранении от власти нескольких десятков (а возможно и всего нескольких) человек его ближайших сотрудников, слишком скомпрометировавших себя близостью к преступному режиму, но никак не о смене принципов правления. Говорят о необходимости примирения с Россией, но не о признании российского статуса Крыма, о прекращении войны, но не о признании Народных республик Донбасса равноправным партнёром на переговорах по урегулированию кризиса. Даже об осуждении государственного переворота и о привлечении к ответственности виновных в нарушении Конституции и законов страны, в массовых убийствах, незаконных арестах, издевательствах над людьми, использовании армии против собственного народа, бомбардировках и артобстрелах собственных городов речь не идёт. Не выступают они и против планов создания «поместной церкви». «Оппозиция» выступает только против Порошенко, против коррупции, постольку, поскольку она связана с Порошенко и за то, чтобы всё стало как до переворота, но без пересмотра политических итогов переворота.

Можем констатировать, что независимо от того, апеллирует ли «оппозиция» к Востоку (Бойко-Рабинович) или к Западу (Тимошенко) имеет ли она репутацию проамериканской (Яценюк), проевропейской (Кличко) или пророссийской (Медведчук) мы имеем дело с оппозицией майдана, а не с оппозицией майдану. Они сражаются не против результатов переворота, а за власть в стране, созданной переворотом. Они, находясь в центре событий, в отличие от многих российских экспертов, считающих, что Украина укрепляется, прямо говорят, что государство распадается и даже не очень оптимистично оценивают сроки окончательного распада. Они понимают, что ресурс для стабилизации положения и сохранения государственности находится в России, и они хотят этот ресурс получить, но при этом не отказаться ни от одного из «завоеваний» майдана.

Они готовы пожертвовать Порошенко. Но не потому, что Порошенко как-то не так управлял страной. В конечном итоге сегодняшние оппозиционеры «коррупционному режиму» обладали серьёзным парламентским представительством. Уже больше двух лет Порошенко не может проводить свои инициативы через Раду без поддержки оппозиции, то есть оппозиция обладает формальным парламентским большинством, пусть оно не объединено и не структурировано. Глава правительства также проводит вполне самостоятельную политику, а на решения Кабмина больше влияет позиция Авакова, чем Порошенко. Источником влияния президента являются Минобороны, СБУ, МИД и Генпрокуратура. Этого достаточно, чтобы усидеть, но мало, чтобы проводить самостоятельную политику.

Они готовы подарить Москве голову Порошенко просто потому, что им самим необходимо смещение Порошенко, а лучше его голова. То есть они хотят расплатиться за поддержку тем, что и так сделают, ибо если не они его, то он их. Причём речь не идёт о поддержке в ходе выборов. Они прекрасно понимают, что если не смогут решить вопрос о власти на Украине своими силами, то им никто не поможет, ни Россия, ни США, ни ЕС. Речь идёт о массированной финансово-экономической поддержке (путём предоставления кредитов, финансирования совместных производственных проектов и открытия российских рынков для украинской продукции) новой власти.

Фактически украинская «оппозиция» надеется, что Россия поддержит материально неомайданную власть в обмен на смену главного действующего лица. При этом, поскольку вопрос о власти после переворота решает не голосование, а вооружённая поддержка, «оппозиции» необходимо добиться поддержки или хотя бы нейтралитета националистических (легальных и нелегальных) вооружённых формирований. В первую очередь речь идёт о Билецком, который уже заявил, что поскольку Тягныбок отказался возглавить объединённых праворадикалов, то это сделает он (Билецкий).

Билецкий контролирует наиболее многочисленную и разветвлённую структуру, включающую, кроме полка «Азов» до десяти тысяч имеющих боевой опыт резервистов, которых, благодаря накопленным запасам нелегального оружия, можно развернуть в две-три бригады, собственными квазиполицейскими формированиями, присутствующими в каждом населённом пункте от райцентра и выше, разветвлённой партийной структурой, опирающейся на общественные и молодёжные организации. С Тягныбоком он, судя по всему, пытается пока вступить в союз, из-за влияния «Свободы» в трёх галицийских областях, остальным право-радикалам, включая некогда легендарного Яроша, остаётся только примыкать к Билецкому на правах младших партнёров. Плюс у него есть поддержка Авакова, а значит МВД. Причём именно Аваков больше заинтересован в сохранении взаимодействия с Билецким, то есть последний достаточно свободен в своих политических телодвижениях.

Своё первое требование он уже выдвинул. Он хочет, чтобы политическая система легализовала ношение его активистами накопленного ими нелегального боевого оружия. Возможно это не единственная цена нейтралитета крайних правых, которую он потребует заплатить. Конечно, ему можно отказать и по некоторым пунктам ему откажут, но какие-то его условия придётся принять. А значит, из украинской президентской кампании крайние правые выйдут усилившимися и более централизованными. Любой власти, хоть старой, хоть новой, с этим придётся считаться.

Таким образом, майдан, если считать им не периодические фестивали маргиналов на центральной площади Киева, прикрывающие банальные перевороты, а неуклонное движение Украины по пути возникновения всё более русофобских и всё более террористических режимов, будет после этих выборов продолжен, независимо от их результатов. Майдан на Украине вообще вечен. Он начался до провозглашения независимости («революция на граните») и просуществует некоторое время после исчезновения украинского государства, независимо от того, будет оно разделено, поглощено или просто развалится на много маленьких «гуляй-полей» и «малиновок».

Три источника, три составные части подпитывают Вечный украинский майдан, являющийся предпосылкой, символом и смыслом существования независимой Украины:

1. Непрофессионализм провинциальной бюрократии, оказавшейся неспособной управлять независимым государством, смертельно боящейся собственного народа и поэтому испытывающей нужду передать свой суверенитет внешнему управителю, став его вассалом. Такая позиция изначально исключала союз с Россией. Москва слишком хорошо владела ситуацией на Украине и в Киеве боялись, что она потребует за «крышу» слишком большую долю.

2. Неспособность олигархата перейти от грабительской экономики к производительной. Работа по схеме украл-продал-украл, обрекала не только страну, но и олигархат на быстрое исчерпание наличных ресурсов, борьбу за передел оставшихся, а значит – раскол элит и их неспособность эффективно отстаивать государственные интересы. В конечном итоге это вылилось в чисто украинскую теорию о том, что государственные интересы, как таковые, являются мифом.

3. Концентрация народа на потребительских ожиданиях. И независимость Украины, и планы «евроинтеграции», и все майданы, и конфронтацию с Россией, народ рассматривал как некое мистическое действие, после которого сразу же наступит капиталистический коммунизм, когда никто не работает, но всем по потребностям.

На Украине, безусловно, были и толковые управленцы, и небездарные политики, и талантливые бизнесмены, и просто масса адекватных людей. Но идея независимости есть идея майдана, а идея майдана заключается в том, чтобы ничего не делать и всё иметь. Независимость обрекает Украину на Вечный майдан. Любая оппозиция в Киеве, которая выступает с любыми, самыми красивыми лозунгами, но за сохранение независимости, выступает и за сохранение Вечного майдана.

Но в Киеве нет оппозиции, которая не выступала бы за независимость. За 27 лет такую оппозицию полностью вычистили из политики, а сейчас вычищают и из жизни. Даже федерализма в Киеве боятся как огня, поскольку он гарантирует быстрый конец независимости. Регионы быстро сообразят, что по близости есть федеральные центры, которые значительно качественнее и дешевле обслуживают интересы своей провинции.

Поэтому на приближающихся выборах речь будет идти не о борьбе майдана с антимайданом (эта борьба окончательно проиграна антимайданом ещё весной 2014 года), но лишь о форме майдана. Поскольку же ни вектор, ни принципы развития Украины не меняются, то можем констатировать, что пройдя в рамках Вечного майдана путь от мягкой националистической демократии, через олигархическую республику, к олигархической диктатуре, опирающейся на крайних правых, Украина движется к неприкрытой диктатуре крайних правых. Вопрос лишь в том доживёт ли до диктатуры крайних правых государство или рухнет раньше, чем его разрушит эта диктатура, рвущаяся к власти, чтобы его укрепить.

Единственное на что могут повлиять украинские политики – ускорить или замедлить процессы, ведущие к неизбежному концу, который они уже сами видят. Они пытаются замедлить, думаю, что для Украины было бы лучше ускорить, ибо это именно тот случай, когда ужасный конец лучше, чем ужас без конца.

«Если бы уровень коррупции в Украине был снижен до среднего уровня среди европейских стран, то реальный рост ВВП составил бы не 3%, а 5%. Более того, это изменило бы потенциал роста», — подчеркнул Люнгман.

В то же время, добавил он, не менее важной задачей является сохранение текущих темпов роста экономики, и для этого важно придерживаться сбалансированной налоговой политики, достичь снижения инфляции, как условия для снижения процентных ставок, а также расширения прямых иностранных инвестиций (ПИИ).

«Мы видим, что макроэкономическая ситуация понемногу стабилизируется. Но эта устойчивость все еще достаточно хрупкая: участники рынков продолжают беспокоиться, что произойдет, если финансовая стабильность будет потеряна», — объяснил он.

Говоря о высокой инфляции и процентных ставках, Люнгман сообщил, что они сдерживают внутренние инвестиции.

«Уровень процентных ставок в настоящее время составляет более 18% годовых. Очевидно, что при таких условиях сложно финансировать инвестиции за счет заимствований в банке. Способом решения этой проблемы является снижение инфляции», — сказал он.

Люнгман напомнил, что в МВФ прогнозируют замедление роста потребительских цен к концу 2019 года до 6,2% на фоне жесткой денежно-кредитной политики Национального банка Украины, а также ослабления инфляционных ожиданий среди населения.

В то же время он отметил важность содействия Национальному банку в этом вопросе со стороны правительства, чтобы его фискальная политика способствовала низкой стабильной инфляции.

Относительно внешних инвестиций, Люнгамн отметил необходимость улучшения бизнес-климата и уровня защиты права собственности.

«Если вы хотите, чтобы инвесторы вложили в украинскую экономику деньги на 18-20 лет, то они хотят быть уверенными, что к ним будут относиться справедливо», — сказал он.