— Какие наиболее проблемные вопросы выносятся в повестку дня ноябрьских мероприятий по линии ОЗХО (23-я КГУ, 19-20 ноября и 4-я Обзорная конференция, 21- 30 ноября)? Известно, что одним из них является вопрос увеличения бюджета организации (для создания атрибутивного механизма). В каком русле, по мнению российской стороны, развернутся обсуждения этой проблематики? На чью поддержку может рассчитывать РФ?

— Остро будет проходить обсуждение проблематики имплементации июньского решения спецсессии Конференции государств - участников химконвенции по наделению Техсекретариата организации атрибутивными полномочиями сверх ранее согласованного нулевого номинального роста для определения виновных в применении химоружия.

С этой темой напрямую связан вопрос утверждения проекта программы и бюджета ОЗХО на 2019 год, в соответствии с которым предполагается заметное увеличение бюджета для создания так называемого атрибутивного механизма. Думается, что дискуссия будет весьма напряженной. Часть стран, включая Россию, выступает против атрибуции в ОЗХО как таковой, поскольку она противоречит положениям химконвенции; многие делегации не согласны с повышением взносов. Другая часть не поддерживает увеличение бюджета на атрибуцию, поскольку есть другие более насущные проблемы Организации. Россия рассчитывает на поддержку всех этих стран.

— Что будет, если группа западных стран все-таки продавит решение об имплементации июньского решения специальной сессии КГУ по созданию атрибутивного механизма по определению виновных в применении химического оружия и выделению на эти цели соответствующих средств в бюджете ОЗХО?

— Давайте не будем забегать вперед. Конференция примет решение на этот счет, но невозможно предсказать, каким оно будет. Однако в случае, если решение будет принято в пользу атрибуции, то это будет иметь большие, если не сказать катастрофические, последствия для организации. Это, если хотите, смена парадигмы ОЗХО. Проблема в том, что химконвенцией определение виновных в применении химоружия не предусмотрено. Это значит, что все действия по укоренению атрибуции в ОЗХО будут носить политический характер. Организация будет расколота, и она перестанет играть роль универсального механизма в сфере разоружения и нераспространения.

— Техсекретариат ОЗХО начал формирование структуры атрибутивного механизма и набор персонала еще до того, как принято окончательное решение о выделении дополнительных средств на его создание. Как вы оцениваете данные шаги Техсекретариата?

— Действительно, в Техсекретариате уже анонсировано формирование структуры атрибутивного механизма. Объявлен конкурс на замещение вакансий. Мы считаем это неправильным. Прежде чем заниматься созданием каких-то дополнительных организационных надстроек, связанных с атрибуцией, необходимы решения руководящих органов организации. Пресловутого июньского решения спецсессии КГУ недостаточно, поскольку оно является рамочным. Конкретные параметры его имплементации должны определяться отдельно. Пока же никаких решений на этот счет не принято. На Конференции мы обязательно заявим об этом.

— РФ ведет диалог с Техсекретариатом ОЗХО, в том числе относительно докладов по результатам работы специалистов организации в Солсбери и Эймсбери. Удовлетворена ли Россия получаемыми ответами?

— У нас с Техсекретариатом разные точки зрения на ситуацию вокруг Солсбери и Эймсбери. Эксперты Техсекретариата считают, что они были вправе оказывать Великобритании помощь с задействованием статьи VIII химконвенции. Мы бы согласились с ними, если бы не одно но: Великобритания обвинила Россию в том, что она причастна к применению на территории Королевства химического оружия. Для таких случаев предусмотрен совсем иной алгоритм действий по статье IX Конвенции, предполагающий процедуру установления фактов, с выездом на места, соблюдением последовательности действий для сбора и хранения доказательств и т.п. Ничего этого сделано не было. Поэтому мы не согласны с тем, что Техсекретариат оказывает Великобритании техническое содействие. По сути, он участвует в национальном расследовании, которое проводится британской стороной. Россию к этому расследованию англичане не привлекают и высокомерно отказываются от предложенной нами помощи.

— Насколько велика, по данным российской стороны, на данный момент угроза химинцидентов или имитации химатак со стороны террористических группировок в Сирии, в частности в провинции Идлиб? Как ОЗХО объясняет задержку с публикацией доклада по инциденту в Думе?

— Считаем, что вероятность химатак со стороны террористов в Сирии, равно как и провокаций с их стороны с целью обвинить в этом сирийское руководство, сохраняется вплоть до полного освобождения страны от террористических группировок. Она высока еще и потому, что террористы видят готовность США и их союзников ударить по Сирии, воспользовавшись их провокационными действиями.

Задержку с опубликованием окончательного доклада по инциденту в Думе 7 апреля этого года Техсекретариат объясняет необходимостью изучения дополнительной информации. Мы понимаем, что из-за отсутствия реальных доказательств им придется сделать доклад, который практически дезавуирует западную точку зрения, что там якобы было применено химоружие сирийскими войсками. Напомню, что США, Великобритания и Франция, не дождавшись никакого расследования событий в Думе, нанесли ракетный удар по объектам гражданской и военной инфраструктуры в Сирии.

Мы уже доказали, что имела место грубая провокация псевдогуманитариев из "Белых касок". В апреле мы привезли в Гаагу 17 свидетелей, которые подтвердили, что они стали невольными свидетелями этой постановки. Именно этот фактор, как нам кажется, мешает появлению доклада. Подождем – увидим.

На смерть ребёнка обрёк сухощавый, вежливо улыбающийся человек — начальник литовского «гестапо», 34-летний Александрас Лилейкис. Именно его подчинённые, выполняя приказ, хватали евреев по всей Литве за нарушение «законов» — например, ношение жёлтой звезды на одежде или покупку хлеба на рынке. Наказание за это «преступление» было одно — расстрел. Каждый день Лилейкис лихими росчерками на бумаге отправлял на смерть сотни людей.

Кровавый дедушка
В 1944 году шеф литовского «гестапо» вместе с отступающими войсками Гитлера бежал в Германию, а в 1955 году перебрался в США — по приглашению Центрального разведывательного управления. Рассекреченные в 2014 году документы показывают, что в ЦРУ прекрасно знали — Лилейкис причастен к массовыми расстрелам евреев и участников партизанского движения. И, тем не менее, всё равно наняли бывшего гестаповца в качестве «специалиста»: с первоначальным окладом в 1700 долларов.

Это тогда не было чем-то сенсационным — на спецслужбы США активно работал и «лионский мясник», гауптштурмфюрер СС Клаус Барби: эсэсовцу справили фальшивые документы, и тайно вывезли в Боливию. Впоследствии Лилейкис без проблем вышел на пенсию, и жил в Бостоне, публикуя статьи в литовской эмигрантской прессе. В 1982 году в госархиве США неожиданно всплыла фотография нынешнего благообразного пенсионера — стоящего рядом с офицерами СС на месте казней в Понарах. Было начато расследование, тянувшееся 14 (!) лет. Лилейкис категорически всё отрицал. Случилась небывалая вещь — следователи из Америки обратились в СССР с просьбой открыть им военные архивы, но советские власти в такой возможности отказали. Только в 1993 году докторант университета Мичигана Майкл Маккуин в сотрудничестве с офисом специальных расследований Минюста США после четвёртой подряд поездки в Литву отыскал в архивах «кровавые бумаги».

Первой сенсацией стала подпись Лилейкиса на приказе отправить в тюрьму 21-летнего еврея Рахмиэля Альперовичюса — парня расстреляли две недели спустя. Затем появился документ об аресте шестилетней Фрумы Каплан и её матери, также с автографом главы литовского «гестапо», и многие другие. Выяснилось, что милый дедушка, доживающий свой век в Бостоне, послал на смерть тысячи людей.

«Особый палач»
В 1994 году помощник генпрокурора США Дэвид Маккей передал дело Лилейкиса в суд Бостона. Перед этим между Минюстом, генпрокуратурой и ЦРУ было заключено соглашение: в ходе процесса не должен упоминаться факт работы нацистского убийцы на американские спецслужбы. Разумеется, бывший гестаповец всё отрицал. На массу вопросов он ответил — «я не помню», «это было давно», «такого я не делал» и «материалы сфабрикованы».

Однако, предъявленные документы говорили сами за себя. Суд постановил — Александрас специально охотился на евреев, зная, что отправляет их на казнь, он виновен в гибели огромного количества мирных жителей Литвы. Майкл Маккуин гневно назвал Лилейкиса «особым палачом», убивающим не пистолетом, а авторучкой — ведь он подписывал приказы о передаче невинных людей немецким властям, отлично понимая, что судьба у всех была только одна: пуля в затылок, и наспех засыпанный ров в Понарах. В 1996 году экс-гестаповца лишили американского гражданства, депортировав в Литву.

Бедненький нацист
Однако, в самой независимой Литве решили — нацистский преступник не виновен, его не за что сажать. Он был встречен едва ли не как национальный герой. Литовские власти заявили — нет никаких доказательств насчёт приказов Лилейкиса убивать евреев и партизан. Министерство юстиции США представило документы, подписанные бывшим начальником «полиции безопасности». Но от литовцев в ответ следовали одни и те же слова — Лилейкис уже старенький, ему почти 90 лет, много сложностей, не лучше ли оставить бедного дедушку в покое? Сам экс-глава литовского гестапо дошёл до такой наглости, что выпустил книгу мемуаров, в которой утверждал — он, дескать, сочувствовал евреям, и даже помогал (!) их спасать. Подобной лжи не выдержал центр Симона Визенталя в Израиле, потребовав немедленно привлечь убийцу к ответственности. Ничего не помогало. Палач женщин и детей преспокойно жил в Вильнюсе, ходил на прогулки, и раздавал интервью. Против него даже не пытались возбудить уголовное дело.

Экзотическое «правосудие» в Литве в конце концов возмутило американцев. Тогдашний вице-президент США Альберт Гор выступил с жёсткой речью, прямым текстом приказывая отдать нациста под суд. А поскольку власти суверенных балтийских государств ни в чём не смеют отказать своим американским друзьям, против Лилейкиса с большой неохотой открыли следствие. Впрочем, велось оно крайне неторопливо, чисто формально, и довольно скоро прекратилось — «ввиду ухудшения состояния здоровья обвиняемого». Нацистский прислужник так в итоге и не попал в тюрьму — Александрас Лилейкис умер 26 сентября 2000-го года в своей постели в Вильнюсе, не дожив 2 недели до 93-летия. Его заместитель Казис Гимжаускас, лично участвовавший в расстрелах евреев, позже был признан виновным в убийствах и геноциде в феврале 2003-го. И что? Тут же был освобождён «по состоянию здоровья» литовским судом, вскоре скончался.

Обычные убийцы
Смертный приговор шестилетней Фруме Каплан и её матери Гите, подписанный Лилейкисом, в 2008-м году передали Мемориальному музею Холокоста в Вашингтоне: в числе прочих документов о нацистских военных преступниках, скрывавшихся в США.

Несчастная Фрума была уничтожена так, что от неё не осталось никаких следов на земле, ни единой частички праха, чтобы родные смогли прийти, и пролить слёзы над могилой… а её палач избежал наказания, и прожил долгие годы. Всякий раз, когда в Прибалтике снова заиграют «старую пластинку» — мол, эстонцы, латыши и литовцы облачились в немецкую форму гестапо, СС, вспомогательной полиции, дабы бороться со зловещим большевизмом, вспомните о судьбе маленькой Фрумы Каплан. Это не борцы за свободу, а обычные убийцы.