Для нее жизнь обретала смысл только преображенная, то есть в искусстве. «Ни одной вещи в мире я не видела просто! В каждой вещи мне мерещилась тайна… Чтобы вещь продлилась, ей надо стать песней»...
Когда в душе Марины перестали звучать стихи, ее жизнь трагически оборвалась.
..........................................................
31 августа 1941 года. Яркий солнечный день. Все ушли из дома, кроме нее, и она знала, что ушли надолго. Три записки, оставленные на столе, были лаконичны, но каждое слово в них выверено.
Она уходит из жизни в последний день лета. Уходит в конечном счете потому, что видит себя на грани взнуздания теми силами, подчиниться которым ее дух не может. Это всегда была ее, чисто цветаевская, особость в поэтическом воплощении темы смерти. В зрелые свои годы она чаще всего писала о смерти добровольной. Смерть как протест, смерть — если нет уже надежды одолеть зло, насилие, принуждение:
Не возьмешь мою душу живу!
Так, на полном скаку погонь —
Пригибающийся — и жилу
Перекусывающий конь
Аравийский.Эти горделивые строки были написаны еще в 1924 году. Они остались до конца выражением ее жизненного кредо.
31 августа 1941 года Цветаева делает шаг в пространство свободы...
Мальчик к губам приложил осторожно свирель,
Девочка, плача, головку на грудь уронила,
Грустно и мило,
Скорбно склоняется к детям столетняя ель.Старая ель в этой жизни видала так много
Слишком красивых, с большими глазами, детей,
Нету путей
Им в этой жизни. Их радость, их счастье — у Бога.Море синеет вдали как огромный сапфир,
Детские крики доносятся с дальней лужайки,
В воздухе — чайки,
Мальчик играет, а девочке в друге — весь мир.Словно читая в грядущем, их старая ель осенила,
Мощная, старая, много видавшая ель,
Плачет свирель...
Девочка, плача, головку на грудь уронила.Легко ли поверить, что эти стихи написала девушка, еле перешагнувшая порог отрочества?.. Такова была Марина. Она все знала — заранее. Ее грусть, в ней зажженная еще в детстве, чуя все, что потом придет, делала ее в 15, в 16 лет — тою столетнею елью над теми детьми.
"Какие способности дала природа этой 13-летней девочке! Как она будет жить с ними? Ей будет очень трудно жить!...", писал отец о Марине (из воспоминаний Анастасии Цветаевой)...
... Любое самоубийство — тайна, замешанная на непереносимой боли. И редки случаи — если, впрочем, они вообще существуют, — когда предсмертные записки или письма объясняют оставшимся подлинные причины, толкнувшие на непоправимый шаг. В лучшем случае известен конкретный внешний толчок, сыгравший роль спускового механизма. Но ключ тайны мы не найдем в одних только внешних событиях. Он всегда на дне сердца, остановленного усилием собственной воли. Внешнему принуждению можно и сопротивляться — и поддаться, на всякое событие можно отреагировать так — или иначе; запасы сопротивляющегося духа могут быть истощены, а могут еще и собраться в решающем усилии. Душевное состояние и состояние духа самоубийцы в роковой момент — вот главное.
Но увидеть изнутри человека в этой предельной ситуации — задача почти невозможная. И уж тем более, когда это касается личности столь незаурядной, как личность Марины Цветаевой.
А наш долг перед памятью великого поэта собрать воедино все подробности и обстоятельства, дабы полнее представить картину трагедии, последний акт которой разыгрался 31 августа 1941 года в маленьком городке Елабуге. Ибо есть в этой картине совсем непрописанные места. Оттого и гуляет так много версий гибели поэта: каждая, по существу, есть попытка утолить беспокойство, которое возникает вокруг всякой тайны.
Что бы ни утверждали иные знатоки, пытающиеся поставить тут точку, всякий раз получается лишь запятая — или многоточие. Загадка Елабуги остается; быть может, она останется навсегда...============================================
В Тарусе, там, где когда-то из года в год арендовал дачу профессор Иван Владимирович Цветаев, где бегала девочкой совсем маленькая Марина, потом - подросток Марина, где когда-то жарким июльским днем умерла от чахотки ее молодая мать - музыкантша, такая несчастливая в жизни бабушка Али, и где таким же жарким июльским днем не стало и самой Али, -есть теперь могила у края холма. На серо-голубом камне высечено:
“Ариадна Сергеевна Эфрон”.
18сентября 1912 - 26 июля 1975 года.И с другой стороны:
“Дочь Марины Цветаевой и Сергея Эфрона, погибших в 1941 году”.И это единственная подлинная могила на всю семью.
А место захоронения Цветаевой - приблизительное. В октябре 1960 года Анастасия Ивановна Цветаева безуспешно искала могилу сестры и, не найдя, в южной части кладбища, где хоронили в сорок первом, установила крест с надписью: «В этой стороне кладбища похоронена Марина Ивановна Цветаева. Родилась 26 сент. Ст. ст. 1892 г. в Москве. + 31 августа нов. Ст. 1941 г. в Елабуге».
В 1970 году крест заменили гранитным надгробием с точно такой же надписью.Эпитафией стало четверостишие из собственного сочинения М.Цветаевой.
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прохожий, остановись!Прочти — слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед:
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
— И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.(Коктебель, 3 мая 1913)
