Уже очевидны признаки того, что мы превращаемся в корпорацию, а государство становится некой частной фирмой, но Россия все-таки сопротивляется. По остаткам национальных устоев и бьют провокаторы. И именно Россия как государство будет подвергаться еще более жестким санкциям, в Буэнос-Айресе на встрече G20 из Путина попытаются сделать нерукопожатную фигуру.

Давайте смотреть: только стало известно об инциденте в Керченском проливе, как «Эхо Москвы», а это газпромовская радиостанция, тут же начинает осуждать действия и наших пограничников, и государственных структур. То есть провокация отнюдь не локальная. Россию постоянно держат в напряжении, все время обвиняют – будто мы применяем химическое оружие, отравили Скрипалей и т.д. Едва выдыхается один повод для нападок, сразу же организуется следующий. Теперь текущая вина России в представлении Запада – неспровоцированная жестокая агрессия против мирно шедших по своим делам украинских военных кораблей.

К таким поворотам международной политики нужно быть готовыми. И если американцы обещали непрерывно усиливать санкции, а ноябрь многие называли ключевым временем в этом процессе, то обещанное мы получили.

Противиться такой политике необходимо. Мы делали слишком много уступок – в Сирии, например, когда под нажимом Керри полагали, что Вашингтон оценит дружественные шаги. Но американцы действуют по-ковбойски: стоит чуть нагнуться, и тебя сразу же дожмут до земли. Поэтому первое, что необходимо сейчас, – поддержать операцию по принуждению экипажей украинских кораблей к исполнению законов и международных договоренностей на самом высоком уровне.

Но надо понимать, что перед мировым финансовым капиталом мы беззащитны. Наша денежная система отнюдь не суверенна, а «цифровая экономика» может быть выключена в считанные минуты – и тогда нас ждет хаос. Да и правительство с Госдумой делают все, чтобы не возникло единства между системой государственного управления и народом.

Это системная атака на государственные устои России, попытка превратить ее в зависимую корпорацию и вписать в мировой финансовый рынок.

Что этому противопоставить? Наверное, надо извиниться за уже сделанное – и начинать восстановление советского проекта, пусть не в прежнем варианте. Переходить к созданию союза народов, для которых общей целью становится выживание в условиях давления Запада. Наполнять конкретным содержанием деятельность ШОС и БРИКС, доводить до геополитических союзников простую мысль: если не объединимся, нас передушат поодиночке.

И, конечно, в России нужно менять сущность власти. Государство должно быть подчинено интересам нации и защищать в первую очередь их, а не обслуживать своими финансами и природными ресурсами мировой олигархический капитал.

Еще одна проблема – кадры: у нас сейчас дефицит профессионалов. Долгие годы их просто выдавливали из управления страной, а новых не готовили – штамповали менеджеров. Пора в помощь молодым подтягивать ветеранов-мудрецов, чтобы были рядом, чтобы дали дельный совет перед принятием важного решения. И определиться со смыслом существования России – ради чего живем, к чему стремимся.

С Востока уже идет новая тенденция, меняющая смысл и экономики, и кадровой политики, и вообще жизни. Поэтому не нужно бояться возвращения к советскому проекту, о разрушении которого даже Ельцин сожалел. У России есть опыт объединения народов единым смыслом жизни. Надо смелее действовать в этом направлении.

Леонид Ивашов, президент Института геополитических проблем, генерал-полковник

Почти три четверти немцев (73%) характеризуют сегодняшние отношения между Германией и США как «плохие» или «очень плохие». 72% немцев выступают за то, чтобы внешняя политика Германии была более независимой от США, а 47% прямо говорят о необходимости сократить сотрудничество между Германией и Штатами.

О том, что США должны быть главным внешнеполитическим партнером для Германии, говорят 35% – на 8% меньше, чем в 2017-м. А 28% немцев вообще считают именно отношения с США главным внешнеполитическим вызовом для своей страны – при 10%, ставящих на первое место «русскую угрозу».

То есть антиамериканские настроения в Германии растут – и это медицинский факт.

Поэтому немцы ищут пути переориентации своей страны. 69% выступают за более тесное сотрудничество Германии и России, а 67% – с Китаем. При этом в прошлом году за более тесные отношения с Россией выступали еще больше людей – 78%. Но уменьшение числа сторонников тут компенсируется существенным ростом тех, кто вообще считает Россию главным внешнеполитическим партнером для Германии, – с 11 до 17% (напомним, что число говорящих так про США уменьшилось с 43% до 35%).

Получается, что немцы все хуже относятся к США – и все лучше к России. То есть хотят, чтобы Германия отдалялась от Штатов и была ближе к нашей стране. Чем это объяснить?

Четыре года конфронтации ЕС с Россией, казалось бы, должны были привести в Германии к усилению если не русофобии, то хотя бы желания отгородиться от нашей страны. По крайней мере, именно на это делали ставку те, кто начинал политику сдерживания России. Они рассчитывали вовсе не на то, что Россия вернет Крым Украине, а на то, что европейско-российские отношения будут ослаблены и подморожены, а отношение немцев к русским надолго испорчено.

Этот план изначально был ущербным. Попытки изобразить русских агрессорами не оказывали на немецкое общество серьезного влияния. Грубо говоря, даже далекие от политики и знания истории России немцы понимали, что русско-украинские проблемы – это «спор славян между собой».

Конечно, в Германии есть и те, кто искренне считает, что объединенная Европа должна оторвать у России Украину и вообще все постсоветское пространство, – но таких очень мало. Неслучайно немалая часть немецкой политической элиты с самого 2014 года выступала за то, чтобы пытаться договориться с Россией, понять ее и учитывать ее интересы. В ответ на это проатлантическая часть немецкого истеблишмента презрительно называла их «понимающими Путина». Стойкая позиция Берлина по сохранению давления на Россию сохранялась во многом благодаря позиции США и Великобритании. Но после 2016 года, когда к власти в США пришел Трамп, а англичане проголосовали за Брекзит, Германии нужно было определиться с тем, что она хочет от России.

Если получить добро на евроинтеграцию Украины – то это нереалистично. Продолжая настаивать на закреплении Украины как зоны национальных интересов и влияния ЕС (то есть Германии), Берлин ставил бы под угрозу отношения с Россией как таковой. Саму Германию вполне устроила бы Украина как некая зона совместного влияния России и Европы. При всей иллюзорности и неустойчивости подобного положения оно все-таки позволяло бы снять с тормоза немецко-российские отношения. Но чтобы что-то изменить в украинском кризисе, Германии нужно вначале самой обрести независимость. И это постепенно происходит.

Все разговоры о том, что Европе и немцам нужно взять свою судьбу в свои руки, что на США больше не нужно надеяться, которые уже полтора года ведутся немецкими элитами, включая Меркель, лишь отчасти вызваны приходом к власти Трампа. Трамп дал немцам хороший повод для озвучивания того, что многие из них давно уже хотели, но боялись сказать: мы хотим сами определять свою судьбу. Нападки Трампа на ЕС дают Германии шанс выступить и в качестве защитника «общеевропейской судьбы» – мол, мы тут не немецкие национальные интересы защищаем, а бьемся за лучшее будущее всей Европы.

Но в геополитике невозможно просто так в одночасье изменить свое положение и тем более свой вес. Нужно подготовить для маневра удобную ситуацию, создать благоприятные условия и настроения, выбрать партнеров. Сейчас мы видим, что в Германии уже много чего готово – по крайней мере, общественное мнение созрело для нового курса. Не просто новой «восточной политики» – а новой главы в истории самой Германии.