Попытка определить размах глупости — бесполезная затея, вот почему исследования человеческого ума посвящены, как правило, примерам самого блестящего интеллекта. Тем не менее столь большая разница между людьми не может не вызывать вопросов. Если ум — эволюционное преимущество, то почему мы не умны одинаково? Или, быть может, тугодумам живётся лучше? И почему даже самые умные люди порой совершают глупейшие поступки?

По-видимому, распространённая сегодня мера интеллекта — IQ — не имеет никакого отношения к иррациональному, нелогичному поведению, которое приводило Флобера в ярость. Можно быть выдающимся интеллектуалом и при этом отчаянно глупым. Разве не решения интеллектуалов были причиной катастроф в истории человечества, разве не они привели к мировому экономическому кризису?

Мысль о том, что ум и глупость находятся на разных концах шкалы интеллекта, возникла совсем недавно. Например, философ эпохи Возрождения Эразм Роттердамский считал глупость самодостаточной субстанцией. Другие видели в ней сочетание суетности, упрямства и подражательства. Лишь в середине XVIII века она превратилась в синоним посредственности, отмечает нидерландский историк Матхейс ван Боксел: «Буржуазия набирала силу, и новым идеалом стал рассудок. В эпоху Просвещения считалось, что за свою судьбу ты отвечаешь сам».

«Грех только один — глупость». На снимке — автор изречения Оскар Уайльд (фото 1883 года).

Сегодня умственным способностям человека принято приписывать некое число — результат тестов на IQ. Несмотря на распространённость данной практики, учёные не готовы сказать, что в действительности означают эти цифры. Например, Ричард Нисбетт из Мичиганского университета (США) полагает, что таким образом оценивается способность к абстрактному мышлению: «Если ваш IQ равен 120, вы легко справляетесь с задачами подобного рода. Если 100, то вы тоже справитесь, но потратите больше сил, а потому вам нужна дополнительная мотивация для этой работы. Если 70, то даже не пытайтесь». Ряд исследований показал, что IQ коррелирует с успеваемостью в школе и вузе, а также с продвижением по карьерной лестнице.

На IQ влияет множество факторов. Примерно на треть этот показатель зависит от условий, в которых мы росли, то есть от питания, образования и т. д. На долю генов приходится более 40% разницы между двумя людьми.

Эти факторы отражаются на том, как соединены нейроны и различные области мозга, поясняет психолог Дженни Феррелл из Университета Западной Англии. Например, у человека с высоким интеллектом более быстрая «оперативная» память, благодаря чему он легко находит связь между различными идеями и подбирает эффективный способ решения проблемы.

Тот факт, что далеко не все люди умны, привёл специалистов к предположению о высокой цене, которую приходится платить за интеллект, иначе все были бы гениями. Но что это за цена? Подозревают, что умные люди чаще страдают депрессией и более склоны кончать самоубийством, но подтверждений тому нет. Лишь одно из исследований показало, что солдаты с высоким IQ чаще погибали на Второй мировой войне, но, скорее всего, тут сыграли роль иные факторы, не учтённые авторами.

Джеральд Крабтри из Стэнфордского университета (США) отстаивает другую гипотезу. Со временем цивилизация избавила человека от многих задач, которые ему приходилось решать в прошлом и которые служили движущей силой эволюции мозга. Интеллект зависит от 2–5 тыс. постоянно мутирующих генов. В далёком прошлом люди с мутациями, замедляющими работу мозга, не выживали и не передавали своих генов потомкам. А сегодня, говорит учёный, когда общество стало более кооперативным, тугодумы могут пользоваться успехами других и прекрасно выживать. По его словам, люди, жившие в 1000 году до н. э., находились бы сейчас среди самых светлых голов.

Эту теорию часто называют «идиократической» — по мотивам фильма, в котором изображается абсолютно безопасное для человека будущее, где умным быть просто ни к чему. Это прозвище звучит иронично, ибо при всей своей популярности гипотеза лишена солидных доказательств. Невозможно оценить интеллект наших далёких предков, а средний уровень IQ в последние годы растёт — вопреки предсказаниям сторонников данной теории о том, что глупые люди рожают больше и рано или поздно человечество отупеет окончательно, подчёркивает психолог Алан Бэддели из Йоркского университета (Великобритания).

В любом случае подобные теории эволюции интеллекта нуждаются в радикальном переосмыслении в свете недавних открытий, которые заставили многих задуматься о наличии и других сторон у человеческого мышления помимо IQ. Критики давно говорят о том, что показатель IQ несостоятелен, ибо легко изменяется под действием различных факторов (дислексии, образования, культуры). «Скорее всего, я с треском провалю тест на интеллект, который подготовит мне индеец XVIII века из племени сиу», — подмечает г-н Нисбетт. К тому же люди, набравшие в IQ-тестах всего 80 баллов, тем не менее могут говорить на нескольких языках и даже (в случае одного британца) провернуть сложную финансовую аферу. Обратное тоже верно: высокий IQ не гарантирует, что человек всегда будет вести себя рационально: несколько выдающихся физиков продолжают настаивать на том, что климат не меняется, вопреки всем научным доказательствам.

Именно эта неспособность взвесить все за и против и принять решение так бесила Флобера. Впрочем, в отличие от французского романиста, многие учёные избегают говорить о собственно глупости, ибо термин ненаучен, отмечает г-н Бэддели. Тем не менее мысль Флобера о том, что от логических ошибок не застрахованы даже самые светлые умы, в последнее время привлекает всё больше внимания. «Интеллектуал может быть глупым», — рубит британский психолог Дилан Эванс.

Гюстав Флобер

Чем объяснить этот парадокс? Ответ есть у когнитивного психолога Даниэля Канемана из Принстонского университета (США), обладателя Нобелевской премии по экономике за работы по человеческому поведению. Обычно экономисты исходят из того, что люди обладают врождённой рациональностью, а г-н Канеман и его коллега Амос Тверски доказали обратное. Обрабатывая информацию, наш мозг имеет доступ к двум разным системам. Тесты на IQ обращаются лишь к одной из них — той, что участвует в рациональном решении задач. Но в повседневной жизни мозговой тумблер по умолчанию установлен в совершенно иной позиции, подразумевающей интуицию.

С эволюционной точки зрения это даёт нам большое преимущество, позволяя справляться с информационной перегрузкой. Вот почему мы мыслим стереотипами, предвзяты и не любим неопределённостей (в последнем случае имеется в виду склонность решать проблему первым пришедшим на ум способом, хотя он может оказаться не самым рациональным).

Но хотя эвристика и впрямь порой помогает нам разобраться в сложной ситуации, она же приводит к серьёзным ошибкам, если мы относимся к ней без должной критики. Неспособность разглядеть ошибку и не совершить её — вот корни нашей глупости. «У мозга нет переключателя, который заставил бы человека стереотипно мыслить только о ресторанах, но не о других людях, — говорит г-жа Феррелл. — Эту "мышцу" приходится тренировать».

Поскольку к IQ это никакого отношения не имеет, придётся придумать другой показатель, чем и занимается Кит Станович из Торонтского университета (Канада). Его разработка называется RQ (rationality quotient, коэффициент рациональности).

Вот один из вопросов теста на RQ: «Джек смотрит на Анну, но Анна смотрит на Джорджа. Джек женат, а Джордж — нет. Смотрит ли женатый индивид на неженатого?» Можно ответить «да», «нет» или «невозможно определить». Большинство выбирает последний ответ по той простой причине, что он первым приходит в голову. Но ответить вы должны «да».

RQ подойдёт также для оценки способности человека рассчитывать вероятность того или иного события (risk intelligence). Например, мы склонны переоценивать свои шансы выиграть в лотерею, отмечает г-н Эванс, и недооцениваем возможность развода, вступая в брак. Из-за этого мы можем принять неверное решение и потом полжизни удивляться, как так вышло.

Откуда берётся высокий RQ? Г-н Станович пришёл к выводу, что, в отличие от IQ, этот показатель не связан с генами или условиями, в которых вы росли. Больше всего он зависит от того, что называют метапознанием (metacognition), то есть от способности оценивать обоснованность собственных решений. Люди с высоким RQ чаще выбирают тот метод, который предполагает развитое самосознание. Например, они берут свой интуитивно порождённый ответ и рассматривают его противоположность, прежде чем прийти к какому-то заключению. Иными словами, при решении задачи они стремятся как можно лучше познать самих себя — что они в действительности знают, понимают, умеют.

Но и таких можно поставить в ситуацию, когда они не смогут овладеть собой. «Обстоятельства диктуют нам, как поступить», — подчёркивает г-жа Феррелл.

Вы, конечно, замечали, что самый сильный отвлекающий фактор, приводящий к ошибке, — это эмоция. Горе и тревога нагружают «оперативную» память так, что вы с трудом различаете мир вокруг. Поскольку в такие моменты ресурсы ограничены, приходится полагаться на эвристику. Этим г-жа Феррелл объясняет и такое явление, как «стереотипная угроза» (stereotype threat), когда, например, представитель национального меньшинства опасается, что его поведение укрепит предубеждение большинства против его группы.

Пожалуй, ничто не поощряет глупость сильнее, чем культура поведения, принятая в некоторых компаниях и организациях. К такому выводу пришли Андре Спайсер из Бизнес-школы Касса (Великобритания) и Матс Альвессон из Лундского университета (Швеция), обнаружившие, что определённые организации (прежде всего коммерческие банки, PR-агентства и консалтинговые фирмы) нанимают высококвалифицированных профессионалов, но при этом лишают их возможности проявить себя на том поприще, к которому их готовили. Исследователи назвали это функциональной глупостью (functional stupidity).

Например, корпоративная культура снижает способность к оценке риска, потому что работник не видит связи между тем, что он делает, и результатом работы всей фирмы, то есть он просто не способен оценить самого себя. Кроме того, крупная организация зачастую работает по принципу «Размышляешь? Значит, не работаешь!», поэтому её сотрудники хватаются за первое попавшееся решение, лишь бы избежать двусмысленности.

Последствия такого отношения катастрофичны. Исследователи пришли к выводу, что финансовым кризисом США в значительной степени обязаны этой практике. «Эти люди были невероятны умны, — говорит г-н Спайсер. — Они прекрасно знали о рисках, сопутствующих ценным бумагам, которые обеспечены ипотечными кредитами, и структурированному кредитованию». Но, во-первых, никто не отвечал за оценку этих рисков, а во-вторых, попытка выразить свои опасения приравнивалась к проявлению нелояльности по отношению к вышестоящим сотрудникам. Результатом стало то, что светлые умы оставляли логику за дверью офиса.

Это открытие подтверждает опасения Флобера относительно влияния глупцов, собравшихся в большую группу. В одном из писем он восклицал: «Глупость Республики превосходит все глупости Империи. Уж не разыгрывается ли за этим какая-нибудь гнусная комедия?» Прав и г-н Боксел, который заметил, что глупость особенно опасна у людей с высоким IQ, ибо на них зачастую возлагается большая ответственность.

Вот почему, если верить г-ну Становичу, финансовому сектору давно нужен тест на рациональность. Пока разработанный им RQ-тест не способен дать чёткое число подобно IQ, потому что прежде надо сопоставить результаты очень большого количества людей. Однако исследователь обнаружил, что само выполнение этого теста способствует развитию настороженного отношения к собственной интуиции.

Закончит ли кто-нибудь труд Флобера? Пока главным претендентом можно считать Библиотеку конгресса США, которая решила архивировать все твиты подряд. «Глупость правит мной», — писал Эразм.

Опубликовано в журнале NewScientist, перевод Дмитрий Целиков, Компьюлента