В феврале 1989 года СССР закончил вывод войск из Афганистана, тем самым сделав героя из «мало кому известного джихадиста по имени Усама бен Ладен». В июне того же года на Балканах «бывший коммунистический аппартачик Слободан Милошевич» решил воззвать к силам сербского национализма во время празднования 600-летния Битвы на Косовом поле. Впоследствии оба этих человека сумеют распалить настроения религиозного фундаментализма и этнического национализма, которые «бросят вызов либеральным обществам».
В Китае Коммунистическая партия (КПК) усиленно давала знать, что она собирается оставаться у власти, чего бы ей это ни стоило. Комментируя события на Тяньаньмэнь, председатель КПК Дэн Сяопин заявил, что у него не было выбора — «стабильность должна быть превыше всего». Если Пекин хотел развивать свою экономику и как-то управляться с огромным населением, страна должна была быть единой. Дэн, который мыслил далеко наперёд, нередко говорил: «Прячьте свою силу, ждите благоприятного момента». В 1989 году Китай был слаб, но в своё время он сумел создать современную экономику и занять далеко не последнее место в мире.
Как подчёркивает Маргарет Макмиллан, чтобы понять, почему Дэн и его коллеги вели себя именно так и почему китайцы были готовы с этим смириться, стоит посмотреть на историю Поднебесной. А она глубоко укоренила в китайской элите, да и простых людях, «страх анархии и социального хаоса». Поднебесная пережила «век унижения», начавшийся в 1839 году с Первой опиумной войной и продолжившийся многочисленными поражениями от рук внешних захватчиков. Да и внутри страны китайцам пришлось жить в состоянии практически перманентной гражданской войны вплоть до победы коммунизма, официально провозглашённой в 1949 году.
Но только, как теперь известно, единство не принесло китайцам счастья, поскольку за ним последовали катастрофические инициативы Мао Цзэдуна, включая «большой скачок» и «культурную революцию», которые снова повлекли за собой страшный хаос. Так что порядок для китайских лидеров в 1989 году был «не роскошью, а необходимостью», власти опасались, что демократия и свобода, которых требовали участники протестов на Тяньаньмэнь, вновь повлекут за собой разобщённость. «Если весь наш миллиард пойдёт на многопартийные выборы, нас неминуемо ждёт полномасштабная гражданская война», — заявил Дэн Сяопин Джорджу Бушу-старшему в феврале 1989 года.
После событий на Тяньаньмэнь многие иностранные наблюдатели рассуждали, как же Дэн Сяопину удастся удержать власть. Тогда казалось, что авторитарный режим, пытавшийся ввести экономический либерализм, попросту не выживет — люди бы стали требовать больше политических свобод. Но как показала история, КПК отлично удалось и дальше совмещать все свои начинания, при этом преобразуя китайское общество, успешно ведя борьбу с бедностью и делая Пекин весьма влиятельной силой в глобальном отношении. Сегодня китайцы, кажется, в большинстве своём вполне довольны своей жизнью, а для Си Цзиньпина тот самый «социализм с китайской спецификой», по всей видимости, является единственно верным путём развития.
По мнению историка, необычайный экономический успех Поднебесной превратил её системы в модель для подражания для многих стран, столкнувшихся с похожими проблемами национального единства и потребности в развитии. Особенно привлекательной такая перспектива выглядит для бедных стран, некогда бывших колониями. И Пекин усердно поддерживает эту точку зрения и таким образом активно расширяет своё влияние в Африке. Сегодня и вовсе Китай любит говорить о том, что Западу с его системой пришёл конец и что будущее за Поднебесной.
В 1989 году Запад также недооценил трудности создания демократии в странах бывшего СССР, включая непосредственно Россию. Конечно, противостояние холодной войны в первую очередь было сконцентрировано вокруг экономики и военного могущества, но также оно касалось и идеологии. «Мы думали, что 1989 год продемонстрировал силу западных ценностей, свободы, верховенства права и прав человека», — пишет аналитик. Запад решил, что создать новые режим и общественный строй ничего не стоит и что Михаил Горбачёв с его попытками либерализации станет «новым лицом России». «Мы ошибались».
Опять-таки Запад проигнорировал историю и не оценил того «вреда, который нанесли десятилетия советской власти». В конце концов, демократия заключалась не только в написании конституций и проведении выборов, для неё требовалось создание свободного общества и определённых норм, на которых, собственно, всё и строится. На это у западных стран ушло не одно столетие.
Многие страны Восточной Европы, требовавшие перемен, вели себя так, лишь потому что ненавидели советскую власть, а не горели желанием создать новую экономическую и политическую систему. Нередко бывшие коммунистические лидеры переименовывали себя, стремясь удержаться у власти. Для многих стран демократия обернулась коррупцией и беспределом, поэтому, чтобы достичь стабильности, они снова обратились к автократам.
Спустя 30 лет международный порядок до сих пор существует, но он куда более хрупкий, чем был в 1989 году. Запад совершил свои ошибки, к примеру, отнесясь к постсоветской России с пренебрежением. Владимир Путин и его сторонники не приемлют расширения НАТО и того, что Запад считает Россию «неудачницей». И то, что теперь российский лидер дестабилизирует мир, где только может — в Европе, на Ближнем Востоке и в США, — является последствием событий, произошедших после 1989 года.
Такое впечатление, что не так уж и много сил в мире хотят сохранить международный порядок, служивший людям верой и правдой много лет. Китай говорит о мире, основанном на определённых правилах, но при этом своими действиями полностью себе противоречит. Евросоюз разрывается изнутри из-за нелиберальных сил, завоёвывающих популярность во всё большем числе стран. Всё чаще слышны заявления о торговых войнах и протекционизме. Но, что самое страшное, США, которые с 1945 года были готовы выступать гарантом либерального миропорядка, теперь, по всей видимости, совершенно не хотят этим заниматься и друг за другом выходят из различных международных соглашений.
В 1989 году будущее казалось решённым. Но сегодня, мало кто сможет предугадать, что же ждёт мир дальше, заключает Маргарет Макмиллан.
Ссылка
