Многие немецкие авторы считают разрушение ГДР «нормальным творческим процессом» в условиях рыночной экономики, не принимая во внимание судьбы миллионов людей – жертв разрушения восточногерманского государства. Ведь общество ГДР было поставлено в катастрофические для YTUJ условия.
Главным критерием общественной оценки и самооценки гражданина ГДР являлся его трудовой статус, который вбирал в себя образование, профессиональную подготовку, положение в коллективе, материальную и моральную оценку заслуг, общественный резонанс от трудовых усилий человека. В ГДР была разработана эффективная система поощрений за труд со многими градациями вплоть до государственных наград. Рядовой строитель, машинист тепловоза, водитель автокрана могли быть именитыми республики. Предприятие на Востоке означало гораздо больше, чем на Западе. Здесь, помимо производства, существовали спортивный клуб, молодёжный центр, дом культуры, медпункт или поликлиника, партийные и профсоюзные организации, женские инициативы и так далее. Это была комплексная социальная среда.
В 1990 году не просто закрыли предприятия, но ликвидировали полноценную социальную среду. Из жизни граждан ГДР исчезло многое, что было для них опорой. «Рыночная демократия», пришедшая на смену, демонстрировала разбойничьи формы. И население воспринимает эту демократию как разновидность диктатуры.
Весси (западные немцы) пришли в присоединённые восточные земли как оккупанты. Первое, что услышали от них местные жители, было: «Вы нам не ровня! Вы люди второго класса!» Всё государственное имущество ГДР было передано в так называемый опекунский орган (Treuhandanstalt). Приватизация этого имущества была связана с выкупом, но у восточных немцев не было, как правило, недвижимости, под залог которой можно было получить кредит. Проекты семейного бизнеса в Саксонии провалились из-за нежелания банков кредитовать население на приемлемых для людей условиях.
Зато на Запад восточные предприятия продавались задёшево. Например, в Саксонии работала фабрика технической керамики Margarethenhütte, которая обеспечивала 80% мирового спроса в керамических изоляторах для электросетей. Фабрика давала работу почти тысяче человек, имела самое современное швейцарское оборудование. Казалось, такое предприятие сможет успешно работать и после воссоединения, но его объявили «устаревшим и развалившимся». За несколько ночей мощности Margarethenhütte были демонтированы, станки, рецептуры, ценное оборудование были вывезены в неизвестном направлении вместе с сейфом, в котором находилась месячная зарплата коллектива. Это были проделки конкурентов из Западной Германии.
Рабочие испытали шок. Их обманули. Патенты саксонских инженеров, обеспечивавших передовое качество продукции, были украдены и присвоены другими. Такая практика была повсеместной.
По итогам работы опекунского органа 80% всех предприятий ГДР было передано западным немцам, 14% – иностранцам и только 6% – гражданам ГДР. Всё это сопровождалось шумной кампанией в СМИ, которые писали о восточных немцах как людях с низкой квалификацией. Канцлер Гельмут Коль во время своей избирательной кампании в 1994 г. превратил «проблему на Востоке» в «проблему Востока», а его помощники изобрели образ «отвратительного осси». За всем этим стоял шкурный интерес западногерманских дельцов, разваливших слаженную экономику ГДР при полном безразличии к интересам людей.
Петра Кёппинг пишет о том, что ГДР во многих отношениях была очень развитой республикой. Многое из того, что сегодня преподносится как инновация, в ГДР существовало давно. Например, финская система школьного образования, которую берут за образец в Германии, на самом деле была скопирована с системы в Восточной Германии.
Особые проблемы ждали восточногерманских женщин. За время существования ГДР почти всё послевоенное поколение женщин получило среднее или высшее образование, пришло на инженерные и руководящие посты в производство и управление, в медицину и образование, в партийные и общественные органы, даже в спецслужбы. Государство создало густую сеть дошкольных учреждений, чтобы женщины могли воспитывать детей и работать. В ГДР были успешно решены вопросы жилья, образования, здравоохранения, пенсионного обеспечения. В таких условиях женщины в ГДР как социально-демографическая группа стояли в своём развитии выше западных немок, которые в большинстве своём довольствовались ролью домохозяек и обслуживающего персонала. Всё это у восточногерманских женщин было отнято.
Сегодня восточные немцы с трудом воспринимают рост цен на жильё, разрушение солидарной системы пенсий, введение нового порядка, при котором частично работающие и безработные рискуют остаться без поддержки в старости. Превосходная система здравоохранения ГДР заменяется «системой для бедных» с ограничением доступных бесплатных услуг. Население восточных земель Германии чувствует себя обманутым в главном: обещанная счастливая жизнь не состоялась.
Петра Кёппинг напоминает, что после воссоединения переселенцы из ГДР воспринимались в западных землях примерно так же, как сегодня воспринимаются беженцы с Ближнего Востока. Она цитирует статью из «Шпигеля» 1990 года: «Ненависть кипит в первую очередь в груди самых бедных в нашей стране, потому что переселенцы с Востока составляют им конкуренцию и оттесняют их на обочину общества… Все чаще местные жители, нуждающиеся в жилье, реагируют с ожесточением на появление претендентов из ГДР». Автор книги делает вывод: «Обиды не забываются, они будут обжигать до тех пор, пока их не залечат».
Однако залечивать обиды никто не собирается. Правительство выступает против единой минимальной оплаты труда в восточных и западных землях, против выравнивания пенсий и решения других социальных проблем восточных немцев. Поэтому на востоке Германии и ширятся праворадикальные настроения. Массовые беспорядки в Хемнице в августе сего года стали предвестниками новых потрясений.
И очень вероятно, что восточные немцы отметят тридцатилетие воссоединения Германии вовсе не праздничными салютами.
Ссылка
